Ratel.kz продолжает публикацию знаменитых записок «Плетенье чепухи» Герольда Бельгера, не увидевших свет при жизни писателя
На снимке: Книги Герольда Бельгера в его мемориальном кабинете в Национальной библиотеке РК.
Продолжение. Читайте часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34, часть 35, часть 36, часть 37, часть 38, часть 39, часть 40, часть 41, часть 42, часть 43, часть 44, часть 45, часть 46, часть 47, часть 48, часть 49, часть 50, часть 51, часть 52, часть 53, часть 54, часть 55, часть 56, часть 57, часть 58.
Наступило то время, когда мы не управляем словами, а слова не управляют нами. Мы привыкли довольствоваться словами-пузырями. Не я это говорю. Я только повторяю. А сказал это Хаким ОМАР в своем эссе «Паук».
* * *
Я казахстанец. Мир в значительной степени воспринимаю через казахскую призму.
«Аксакал» по-казахски буквально означает «белобородый». Льва Викторовича МАЛИНОВСКОГО, по правде, я с бородой пока не представляю. И еще «аксакал» означает «старейшина», «мудрец», «почтенный», к словам которого следует прислушиваться. В этом смысле доктор исторических наук, профессор Л. В. Малиновский (Барнаул), бесспорно, аксакал. Если конкретно: аксакал историографии российских немцев.
О российских немцах он активно пишет с конца 60-х годов, когда сама эта тема была в значительной степени табуирована.
Это был очень сложный период в судьбе российских немцев. Их история, их трагическая судьба крайне нуждались в объективном изучении, осмыслении, правдивом изложении и в элементарном сочувствии. И потому книги, публикации в сборниках, публикации в периодических изданиях, в изданиях, вышедших под его, Малиновского, редакцией, переводы с немецкого, рецензии, публикации о нем самом (таково содержание библиографии, с тщанием и любовью составленной С. В. ЯЗОВСКОЙ) дают не только обширное представление о творчестве неугомонного ученого, лектора и популяризатора, но и о его гражданском поступке и принципиальном пристрастии.
В те смутные, несправедливые времена слово его стоило многого, и к нему прислушивались. В интеллектуальной среде российских немцев (а такая всё же тлела, несмотря на гонения, ссылки, лагеря, отлучение от родной культуры, языка, изощренные наветы, на всякие ограничения, социальные, политические, идеологические сатанинские преграды) имя Малиновского имело вес и значение, хотя он и нередко отдавал дань официальной идеологии и под видом научной объективности зачастую выдавал «на-гора» то, что одобрялось текущей политикой.
Что было, то было. И закрывать глаза на то не следует даже в юбилейной заметке.
Я помню, как в среде российских немцев по всем закоулкам державы всклубилась пыль по поводу его давней рукописи «Streiflichter aus der Geschichte der Sowjetdeutschen» («Самые яркие особенности истории советских немцев». – Ред.). В этом исследовании было много исторических, редких для того времени фактов, обзор известных трудов (БАРТЕЛЬС, Я. ШМИДТ, К. КЕЛЛЕР, Г. БЕРАТЦ, И. ДИТЦ, К. ШТУМП), ссылки на издания советского периода. Однако встречались и такие пассажи, которые отказывали многострадальным немцам вообще в каком-либо позитиве.
Меня захлестнул тогда поток возмущенных писем (Д. ГОЛЬМАН, В. ЭККЕРТ, В. КЛЕЙН, Д. ВАГНЕР, А. ГАССЕЛЬБАХ, Ф. БОЛЬГЕР, А. ПФЕЙФЕР, А. ЗАКС, В. БРУНГАРД, А. РЕЙМГЕН, Р. КЁЛЬН, из молодых К. ЭРЛИХ, Р. КОРН, В. ГЕЙНЦ и совершенно неизвестные люди со всех углов бывшего Союза), помню и кое-какие публичные отзывы по тому случаю.
Да, это были совсем не те «Streiflichter» и не та «Geschichte der Sowjetdeutsche», в чем остро нуждались оболганные и униженные.
Дело давнее, теперь я мог бы о том и умолчать, но это было бы непорядочно и необъективно с моей стороны, так как момент на том этапе был ключевой.
К деяниям Малиновского я приглядываюсь и поныне, не однажды писал о нем, восхищаюсь его интеллектом, разнообразными знаниями, принципиальностью, верностью однажды избранной стезе, мобильностью и высоко ценю его вклад в отечественный Deutschtum во всех ипостасях. Содеянное им вызывает уважение и восхищение.
У него славные гены, образцовая биография, достойный жизненный путь, высокие стремления, просветительский дух.
Девяносто лет – это долгожитель. Прожить девяносто лет – мужество. А сохранить при этом здравый ум и жажду творчества – дар благосклонной судьбы.
Вообще-то и меня посетила круглая дата, и по поводу этого Лев Викторович пишет мне в частном письме: «…будем надеяться, что эти круглые даты для нас обоих окажутся лишь промежуточными и преходящими».
Такой штандпункт мне по душе.
Сердечно поздравляю Вас, почтенный аксакал Лев Викторович, со столь знаменательным юбилеем.
* * *
Я прикинул: полное собрание моих опусов потянет примерно на 20-25 томов. Весь вопрос: а кому это нужно? Ведь столько же могут выдать и КЕКИЛБАЕВ, и МАГАУИН, и ЖУМАДИЛОВ, и СМАТАЕВ, и… еще столько же. Эдак можно засорить все библиотеки. А читатель в интернете пасется.
* * *
В рассказе «Сверчок» БУНИНА наткнулся на фразу: «Пахло от него махоркой, кожей и еще чем-то острым, как от всех стариков».
Подумал: я ведь тоже старик, чем же от меня пахнет? Ну, никак не махоркой (я ведь не курю), никак не кожей (не шорник же), может, немножко лекарствами да канцелярскими предметами: бумагой, фломастерами, шариковыми ручками, клеем.
А вообще-то я запахи очень остро и нежно чувствую. Знаю, чем пахнет русское село, украинский хутор, немецкий дорф, узбекский кишлак. А поразил меня запах парижских и германских общественных туалетов. Розой пахнут! Надо же!
* * *
Иногда спорят: зачем писать, когда обо всём уже написано?
Или: зачем писать, когда ныне никто никого не читает? Все в интернете сидят.
Или: зачем писать, если ни копейки гонорара не платят?
Вроде бы резонно.
Я же считаю: всё дело в том, кто пишет, о чем пишет, как пишет, для чего пишет, кому пишет.
В «Жизни Арсеньева» Бунин цитирует старинное русское изречение: «Вещ и дела, аще не написании бывают, тьмою покрываются и грабу безпамятства предаются, написании же яко одушевлении…»
Мудрые, назидательные слова!
Я вообще-то прожил немалую жизнь, кое-что перевидел, перечувствовал, пережил. Уж коли я шкрябаю пером, моя обязанность, мой долг по возможности, посильно о том поведать. Иначе всё тьмою покроется и гробу беспамятства предастся…
* * *
Отчего моя тревога, а порою – боль?
Ой, много причин.
Вот политолог ЖУМАЛЫ задал в «Жас алаше» двадцать зубодробительных вопросов ПУТИНУ, а Президент России, скорее всего, о том и не ведает. Апырай, кто он такой, чтобы третировать знатного политолога независимой страны? Или он так растерялся, что не в состоянии ответить на каверзные вопросы нашего азамата?
Меня это очень даже обескураживает.
Или вот еще досадный факт: совсем испортились отношения между сатириком Габбасом КАБЫШЕВЫМ и тем же Путиным. Габбас мне близок, а Путин далек (с ним я даже за руку никогда не здоровался). И вот думаю до головной боли: как бы мне их помирить? Ведь Путин может и не вынести ударов Габбаса. Заболеешь тут.
Еще и аруах Александра Исаевича не спокоен. Опять-таки неистовый Габбас его смутил-задергал. Собрал все старые, отработанные КГБ-шные сплетни-наветы и обрушил их на голову покойника, а урусы о том ничего не знают и готовятся пышно отметить его столетие.
Ай, досадно!
Я ведь ратую за связь культур, за укрепление родства разноязыких духов, за гуманное познание. Я же как-никак лауреат премии мира и духовного согласия. А тут все мои старания коту под хвост. Близкие мне люди сеют зло. Ненависть и невежество правят бал. Как тут быть здоровым?
* * *
Вообще-то стареть полагается с достоинством, не впадая в посмешище и маразм. Увы, не всем дано. Не всем по плечу.
И еще: стареть надо здоровым. Поелику это возможно.
Фото: the-steppe.com.
Ratel.kz выражает благодарность режиссеру Ермеку ТУРСУНОВУ за подготовку записок Герольда БЕЛЬГЕРА к печати.
