Ratel.kz продолжает публикацию знаменитых записок «Плетенье чепухи» Герольда Бельгера, не увидевших свет при жизни писателя
Продолжение. Читайте часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25, часть 26, часть 27, часть 28, часть 29, часть 30, часть 31, часть 32, часть 33, часть 34, часть 35, часть 36, часть 37, часть 38, часть 39, часть 40, часть 41, часть 42, часть 43, часть 44.
Прогулки с Абеке
«Әбеке» у казахов пруд пруди. В данном случае я говорю о покойном Абильмажине ЖУМАБАЕВЕ. Надеюсь, его еще многие помнят. Небольшого роста, светлолицый, доброжелательный, неизменно деликатный, вежливый, абсолютно неконфликтный, глубокий знаток литературы, радетель казахского языка, рассудительный, спокойный, иногда по-детски наивный, блистательный переводчик русской и зарубежной прозы на родной язык.
Таким я его знавал и воспринимал без малого пять десятилетий. Ну, конечно, я знал его как инструктора ЦК Компартии Казахстана, как многолетнего директора издательства «Жазушы», как руководителя Книжной палаты, как сотрудника популярной газеты «Туркестан» и т.д.
От него всегда исходил добрый свет. Скромность, доступность, порядочность его поражали. Ни в чем нигде не выпячивал себя, держался в тени, не кичился своим интеллектом. При всей своей природной умеренности, в принципиальных вопросах стойко отстаивал прогрессивные взгляды.
Будучи из бедной кызылординской глубинки, обладал аристократическим достоинством.
К концу жизни он обосновался по соседству со мной, в квартире на первом этаже, куда никогда не падало солнце (говорил: «қақап тұр»), и мы почти ежедневно встречались на аллее возле памятника Чокану и вели неторопливые беседы о литературе, об издательских делах, о современной журналистике, о книжных новинках, о литераторах, ушедших в мир иной, о политике, о положении Казахстана.
Он был старше меня, многое пережил, перевидел, перечувствовал, знал именитых казахов двух-трех поколений, обо всех предпочитал говорить хорошо, высоко, с восхищением, никогда не осуждал и не перемывал всуе чьи-то косточки.
Что и говорить, милый был человек. О таких говорят: мухи не обидит.
Ходил бодро, быстро, легко, чертил большие и малые круги, наносил визиты вежливости памятникам Чокану, Джамбулу, Пушкину, Шевченко поблизости, пока его компаньоны отсиживались на скамейках, часто сопровождал его любимый внук Жанибек, который с малолетства удивлял-умилял своими разнообразными познаниями и фантазиями.
Слушать Абеке было неизменно приятно, а беседовать трудно: он был почти глухой. Приходилось говорить на пределах голосовых связок, склонившись то к одному, то к другому уху.
– Оу, Гереке, осы орыс әдебиетінде қазір кімдер қалды? (Кто остался в современной русской литературе?)
– Е-е… бар ғой? Әбеке… – отвечал я не очень уверенно. – Только мы ведь не всех знаем… Как обрели все свободу и независимость, так каждый и бытует в своем закутке.
– А, солай ма? Может, и так. Но, кроме РАСПУТИНА, кого можешь назвать? ШУКШИН ушел, БЕЛОВ ушел, АСТАФЬЕВ ушел… МОЖАЕВ, СОЛЖЕНИЦЫН, ВАМПИЛОВ, СОЛОУХИН, ЯШИН, АБРАМОВ… е-е-е… не всех упомню… ушли. Из поэтов ушли ТВАРДОВСКИЙ, СОКОЛОВ, ОКУДЖАВА, ВОЗНЕСЕНСКИЙ, АХМАДУЛИНА, РУБЦОВ… кім қалды өзі? Ну, назови хоть кого-нибудь.
– Еще есть БОНДАРЕВ, ЕВТУШЕНКО, КРУПИН, БИТОВ… МАКАНИН… м-м… ПРИЛЕПИН, ЖУКОВ, ШИШКИН… АКУНИН, УДАЛЬЦОВ, ТОЛСТАЯ…
Я запнулся, не мог сразу вспомнить, пожалуй, еще косой десяток. Действительно, список получился скудным, жидким.
– Е-е… Бондареву под девяносто. Евтушенко в Америке сидит. Акунинді адам оқи алмайды. Остальных и не знаю. Они только премии получают, букеры-мукеры, а что пишут – құдай біледі. А о хатунах и не говорю. Это не литература, а коммерческий секс.
Молчим.
Вспоминаю критические заметы в русской печати. Мол, положение русской литературы в нынешнем обществе действительно плачевно. Да-а… шедевров за последние двадцать лет не появилось. Кто-то продолжает хорохориться, выдавать желаемое за действительное, но это только подчеркивает неприглядное положение литературы.
Да, подобные суждения мелькают всё чаще на страницах русской периодики. Думаю, нечто схожее характерно и для других национальных литератур.
– Из российских немецких писателей, кроме тебя, кто-нибудь остался? – прервал молчание Абеке.
– Из членов Союза писателей Казахстана я остался один.
– Әне! Я ведь помню Нору ПФЕФФЕР, павлодарку Нелли ВАККЕР. Еще Эльзу УЛЬМЕР. Консультантом была. Е-е… из Акмолы был редактор немецкой газеты.
– ДЕБОЛЬСКИЙ, – подсказал я.
– Ия, ия… Бородатый крепыш. Приятный был человек. Участник войны. Почему-то у него было несколько фамилий. Может, разведчик был?.. Еще один писатель-немец был из Шымкентской области.
– РЕЙМГЕН. Александр.
– Ия, ия… Я еще издавал его книгу. Кажется, ты переводил?
– Да.
– И что? Всех их теперь нет?
– Кто умер, кто уехал. Тыж-быж! Но литература российских немцев пока еще тлеет в Германии. И я иногда пишу рецензии и обзорные статьи. Жағдай швах! Но қыбыр-жыбыр есть.
– Қиын болған екен. Грустно… Вообще толком ничего не знаем. Не ведаем, что творится в соседних странах – Киргизии, Узбекистане, Туркменистане. И с русскими былой связи нет. А как мы гордились братскими отношениями с Мустаем КАРИМОМ, Кайсыном КУЛИЕВЫМ, Расулом ГАМЗАТОВЫМ, Давидом КУГУЛЬТИНОВЫМ, Чингизом АЙТМАТОВЫМ, Михаилом ДУДИНЫМ.
– Да, Абеке, была такая золотая пора. Литература, писатели были востребованы. Люди читали, восхищались.
Опять молчим, погруженные в воспоминания. Апырай, еще совсем недавно всё это было: дни национальных литератур, творческие встречи, семинары, многоуровневые контакты, взаимные переводы, выездные секретариаты, тематические пленумы, юбилеи, фантастические тиражи, гонорары. И всё в тартарары провалилось.
По инерции кое-что еще случается, проводится, но смак явно не тот. Одни потуги. И впечатление такое, будто никто никому уже не нужен.
– А за рубежом то же самое? – спрашивает Абеке.
Он с некоторых пор отпустил бороду, усы, серебристые, аккуратные, обрел очень благообразный вид, наверное, так смотрелись в древности суфии, выучил несколько молитв, совершает намаз, соблюдает уразу, в речь вплетает архаичные слова и обороты.
– Кто знает. Вроде в порядке. Есть мощные латиноамериканские, японские, европейские литераторы, много издательств, друг друга переводят. Много модных имен.
– Ты ПАМУКА читал?
– Какие-то отрывки. Но меня, если честно, они не впечатлили.
– А я прочел два его романа. И тоже остался в недоумении. Что за литература? И почему ему дали «Нобеля»?
– Захотели – дали. Скорее всего, по каким-то политическим мотивам. «Нобеля», чую, дают отнюдь не за литературные достоинства.
– Солай шығар. Памук меня сильно разочаровал.
– А я КОЭЛЬО читать не могу. Не дорос, что ли?.. А из казахских писателей кто, по-вашему, достоин Нобелевской премии?
Абеке помолчал, замедлил шаг, остановился, внимательно на меня посмотрел, как бы соображая, соглашусь ли я с ним.
– Возможно, Абеке, – ответил осторожно.
– Какой Абеке?
– Ну, Абдижамил НУРПЕИСОВ, «Кровь и пот», сам знаешь, крепко сработанная вещь. Могли бы и дать. Многажды издавалась на казахском и русском языках. Редактировал основательно раз десять. Создал канонический текст. Трилогия переводилась на разные языки. Высоко оценена критиками… Не так разве?
– Но я, Абеке, разве спорю? Но… ныне громоздкая трилогия смотрится, боюсь, как нечто архаическое. Да и тональность, стилистика не стыкуются со Временем.
– Солай ма? А я слышал, русские, немцы, французы, шведы выдвигали Әбеке на Нобеля.
– Кто сказал?
– Сам Абеке. Говорит, надо бы обязательно перевести на английский. Вроде подыскивает спонсора.
– Найдёт… А еще какие кандидатуры?
– Еще… еще… Может, Абиш… Магауин… Олжас… Как полагаешь?
– Не возражаю. Абиш, однако, свой талант унизил, сидя во власти. Магауину, думаю, не хватает международного признания. Ну, а Олжасу «Нобеля» надо дать за его этимологические исследования, зажмурив один глаз. Вряд ли Шведская академия его поймет.
– Хм-м… Интересно… Дать не глядя?
– Да. Дать - и всё.
Абеке всё чаще косится на часы. Знаю, ему надо еще завернуть в хлебный магазин, зайти в шахматный клуб за Жанибеком, по пути купить ему мороженое.
– Абеке, вижу: вы торопитесь. У вас цейтнот. А нам не мешало бы малость покалякать о делах-делишках казахской литературы.
– Отложим, Гереке, на завтра. И завтра ведь будет день. Солай емес пе?
– Болсын… Согласен.
Фото: yvision.kz.
Ratel.kz выражает благодарность режиссеру Ермеку ТУРСУНОВУ за подготовку записок Герольда БЕЛЬГЕРА к печати. Первый том «Плетенья чепухи» продается в магазинах «Меломан» и MARWIN.
