Ratel.kz продолжает публикацию знаменитых записок «Плетенье чепухи» Герольда Бельгера, не увидевших свет при жизни писателя
На снимке: Герольд Бельгер.
Продолжение. Читайте часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6, часть 7, часть 8, часть 9, часть 10, часть 11, часть 12, часть 13, часть 14, часть 15, часть 16, часть 17, часть 18, часть 19, часть 20, часть 21, часть 22, часть 23, часть 24, часть 25.
Зависть к доморощенным нуворишам я не испытывал никогда, а отвращение – да. Ценность имеет только то, что заработано честным трудом. В Казахстане ныне иная доблесть.
* * *
Что же получается? Получается, что мои далекие предки были германцами, я стал россиянином в седьмом-восьмом поколении, потом казахстанцем, теперь, похоже, превращаюсь в казахелинца или мангиликелинца. Осталось еще обернуться шуршутом.
Нечто похожее произошло и с моим отцом.
32 года он жил на Волге; 30 лет – в Казахстане; 31 год – в Узбекистане. Сестра шутила: дескать, надо бы еще 30 лет пожить в Туркменистане.
Не получилось…
* * *
Говорят инфляция, обвал теңге, банкрот, дефолт.
Чепуха!
Для чего существует власть? Для того, чтобы грабить народ.
А народ-дурак никак не может понять, что любая инфляция – только на благо.
Все беды оттого, что неправильно названа страна. Вот переименуем нашу страну, и всё будет хок-кей.
* * *
Большинство наших министров – «патаму што». Так определил сам один славный ухарь.
В кризисе – то есть в дерьме – мы сидим давно. Но признать это – намыс не позволяет. В самом деле: у нас умник на умнике сидит, и вдруг – кризис. Нет, айналайын, так не годится. Мы ведь в тридцатку избранных наметились.
* * *
Мы ведь объективисты: сознаём, что кое-какие трудности есть. Но они же временные! Вот объявим себя «мәңгі» (вечными) – и вся недолга: сразу наступит 2050.
Вообще никаких причин для паники нет. Чуть-чуть смажем колеса старой, раздрызганной арбы и потащимся по буеракам, рытвинам дальше, пока арба не развалится в ближайшем овраге.
* * *
Тысячи и тысячи мудрецов всех времен и народов рассуждали о жизни, и всё равно она тайна. Как и смерть. Между этим двумя тайнами и бултыхается человек.
Любопытно замечание Юрия ОЛЕШИ. Он писал: «Таким образом, можно свести это к парадоксу, что самым трудным, что было в жизни, была сама жизнь – подождите, вот умру, и тогда уж буду жить».
Действительно, парадоксально. Но нечто подобное, полагаю, испытывают многие.
Он же: «В конце концов, неважно, чего я достиг в жизни, – важно, что я каждую минуту жил».
И я могу так сказать: «Чего я достиг в жизни – совсем неважно. Однако не могу я утверждать, что жил каждую минуту».
Точнее, пожалуй, моментами и вовсе не жил.
* * *
БУНИНА я очень люблю и часто перечитываю. Сочный писатель, красочный. Краски кладет густо. Язык – упоение.
Олеша, однако, этим не восхищался. «Надо ли так писать, как Бунин? Зачем такое количество красок?»
Олеша предпочитает Чехова. «У Чехова красок, по крайней мере, в сто раз меньше». И делает вывод: «Чехов гораздо сильнее Бунина».
* * *
Замечаю: в последние год-два думаю (или задумываюсь) всё больше и чаще, а делаю все меньше.
Возраст?
* * *
С каждым годом утрат всё больше. О них мне сообщают едва ли не ежедневно. «Там» уже большинство моих близких и знакомых.
А вот из моих «ағалар» пятеро перешагнули 90-летний рубеж: один немец, два еврея и два казаха. Конкретно: Леонард КОШУТ, Юрий ПОМЕРАНЦЕВ, Леонид ГИРШ, Музафар АЛИМБАЕВ и Бошай КИТАПБАЕВ.
На горизонте маячит еще один долгожитель…
* * *
Сорока-вещунья в последнее время меня не навещает. То ли с вестями напряженка, то ли ко мне, затворнику, потеряла интерес.
Зато зачастила не в меру горластая, потрепанная ворона. Откуда-то прилетает, располагается на вершине ели напротив моего балкона и начинает хриплой дурниной надрываться. Повернется в сторону гор и орет как оглашенная: «Кар-р… кар-р… кар-р…» Чуть отдохнув, повернется на север и опять орет: «Кар-р… кар-р… кар-р…»
На меня она не смотрит. И мне ей сказать нечего. Но кого-то предупреждает, пугает. И никак не угомонится.
И что она хочет сказать? Чем взбаламучена?
Надоела старая карга. Махнул в ее сторону и с треском закрыл створку. Она умолкла, должно быть, подумала про себя: «И чего я, дура, надрываюсь?» и неуклюже отлетела восвояси.
А я подумал: может, она таким образом выразила свой протест по поводу обвала тенге? Может, не согласна с обрушившейся на Казахстан инфляцией?
Ворона улетела, а в моих ушах еще долго звучало ее возмущенное, судорожное «Кар-р… кар-р… кар-р…»
* * *
Знакомая журналистка с редким именем Зайтуна подарила мне на Новый год проигрыватель Sony, и я возобновил свое старое увлечение – слушаю классическую музыку. И всё время чудится мне, что рядом находится мой давний друг Аскар СУЛЕЙМЕНОВ, скоропостижно скончавшийся двадцать два года назад (1992). Выросло целое поколение, которое его не помнит. Между тем он был уникальным явлением в духовной жизни Казахстана 60-90-х годов прошлого века. Прозаик, литературный критик, блестящий оратор, просвещенный мыслитель, драматург, полемист, знаток философии, истории, литературы, музыки, яркий диссидент, он имел огромное влияние на духовную ауру своих соотечественников. К нему тянулись, ему внимали, ему подражали, его суждения мгновенно распространялись в обществе. Он не был похож ни на кого.
Мы учились в одном институте. Я двумя курсами выше. Потом учились вместе в аспирантуре. Потом Абдижамил НУРПЕИСОВ перетащил нас в журнал «Жулдыз»: он заведовал отделом критики, я сидел в отделе прозы. Наша дружба продолжалась до самой его кончины.
Его отсутствие очень чувствуется в современном обществе.
Впрочем, об Аскаре я высказывался не однажды.
Помимо прочего, он был помешан на классической музыке. Покупал взаймы бесчисленные пластинки: оперы, симфонии, сонаты, реквиемы, романсы русских и – особенно – западноевропейских классиков. С апломбом произносил диковинные имена композиторов, дирижеров, музыкантов. И мы слушали музыку часами. Аскар мог мне позвонить в два часа ночи и поставить какую-нибудь симфонию МАЛЕРА.
И я слушал. И не только я – многие его сверстники и младшие друзья.
Одно время мы чуть ли не ежедневно слушали симфонии БЕТХОВЕНА (Аскар говорил: «Бетеке»). Чаще всего Пятую и Девятую.
Аскар отрешенно курил и молчал.
Я тоже молчал. Мы потягивали сухое вино.
У меня было полное собрание сочинений Бетховена. Часть пластинок незаметно перешла к Аскару.
Вспоминая тот отрезок времени, я ныне, часто перечитывая Льва ТОЛСТОГО, удивляюсь, почему этот великий Арыстан не жаловал Девятую Бетховена.
Вообще Арыстан был очень своенравный старик. Он многих гениев не признавал. Не признавал - и всё тут. ШЕКСПИРА совершенно. ГЁТЕ – в большой степени. ТУРГЕНЕВА тоже. О ГОРЬКОМ часто выражался нелицеприятно. О ФЕТЕ отзывался холодно. ЧЕХОВУ советовал пьесы не писать.
Но какое ему было дело до Бетховена? И именно до Девятой?
На днях вычитал, что этому удивлялся и Юрий Олеша. «Как мог Лев нападать на это произведение – Лев, с его любовью к героическому, с его небом над умирающим Андреем? Это ведь то же самое. Вероятно, от зависти, – вернее, не от зависти, а от требования, чтобы не было каких-либо других видений мира, кроме его…»
Может быть…
Я лично никаких объяснений не нахожу.
Девятая Бетховена меня всегда восторгала, бодрила, наполняла яростью, взывала к сопротивлению, заставляла распрямить плечи, дышать всей грудью и восстать против постылой обыденности. Она заставляла жить наперекор всему.
Аскар со временем увлекся сонатами Бетховена. В них он находил иные мотивы.
Сейчас слушаю БАХА. И чувствую, ощущаю сидящего рядом Аскара.
Он молчит, окутанный сигаретным дымом. Вскидывает шевелюрой. Кривит тонкие губы. Что-то бормочет: «Ғажап! Гениально! Катарсис!»
Аскару подражали еще при жизни. Но таких, как он, я ныне не вижу. Жаль…
Особенно жаль, что его вспоминают всё меньше и меньше.
* * *
Вспомнилась строчка из давней казахской песни:
Блеснула и исчезла вмиг,
Как привидение, как сон.
Куда делся казахский национальный герой, исцелитель всех недугов, босой, бородатый бомж Порфирий ИВАНОВ? Когда-то его называли-насаждали как панацею от всевозможных бед. Помнится, особенно усердно пропагандировала его одна знатная дама.
И дамы этой не видно, не слышно.
И дедушка Порфирий исчез-растаял, как утренний туман.
Ну, бог с ним, с Порфирием. Он в героях ходил, кажется, лет пятнадцать назад.
А вот что сделалось с доктриной «Нур Отана», которой одно время прожужжали всем нам уши. Доктрина, как страшное наваждение, преследовала нас во сне. Потом ее торжественно приняли, даже опубликовали по-русски и по-казахски. И оказалось - пустая бумажка, банальная жвачка, бред, о котором враз все забыли.
Ну, и где эта доктрина, рожденная без зачатия?
Пшик!
И таких примеров, полагаю, много. Я просто не хочу напрягать память. Жарқ етті де жоқ болды, көрген түстей, сағымдай…
Неужели нечто такое случится и с «мәңгі ел» и с «қазақ елі»?
Мало ли программ и концепций провалились у нас в тартарары?
Какие еще выдумки обрушатся на головы бедного люда?
* * *
Ночью вдруг вспомнил: ныне (2014) исполняется 60 лет, как я живу в Алматы. Прибыл я в столицу в конце июля или в начале августа 1954 года.
Значит, своеобразный юбилей. Старожил Алматы.
А в конце октября – если дотяну – мне исполнится 80.
Тоже солидная дата.
Что тут скажешь? Тәуба, тәуба!
Фото: Дмитрий ГЭРТ.
Ratel.kz выражает благодарность режиссеру Ермеку ТУРСУНОВУ за подготовку записок Герольда БЕЛЬГЕРА к печати. Первый том «Плетенья чепухи» продается в магазинах «Меломан» и MARWIN.
