Занимательная история Казахстана от Андрея Михайлова
Наиболее известной и масштабной личностью, промелькнувшей в Верном в самые первые годы существования поселения, несомненно следует считать Петра Петровича СЕМЁНОВА (в те годы ещё далеко не Тян-Шанского), побывавшего у нас в 1856 и 1857 годах в ходе своего знаменитого путешествия на Тянь-Шань. Потому-то, как мне кажется, его сведения о том "тёмном периоде" интересны для всех патриотов нашего города и любителей истории. Что увидел у нас отец русской географии?
Личность
Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский (1827 – 1914) происходил из дворян Рязанской губернии. После окончания Школы гвардейских подпрапорщиков (Николаевское кавалерийское училище) учился в Петербургском, а затем в Берлинском университетах. Проникновение в Тянь-Шань – апофеоз Семёнова-путешественника. Именно за это предприятие в 1906 году (спустя 50 лет) императорским указом ему и был присвоен титул Тян-Шанского. А вскоре он награждается и величайшей наградой Империи – орденом Андрея Первозванного.
Блестящий интеллектуал и последовательный государственник. Так можно охарактеризовать Семёнова одной фразой. За что бы он ни брался, он всюду оставлял свой яркий след. А брался он за многое. На время фактического руководства Семёновым падает самый блестящий период деятельности Русского императорского географического общества. Он принимал деятельное участие и в подготовке "крестьянской реформы" 1861 года. Под его началом появляется российская статистика. Коллекция фламандской и голландской живописи Семёнова (ныне хранится в Эрмитаже) относилась к величайшим собраниям мира.
Сенатор, член Государственного совета (его, среди прочих, можно видеть на знаменитом полотне РЕПИНА), академик Академии наук, действительный член Академии художеств, организатор русской части Всемирной выставки в Париже, вдохновитель и автор таких уникальных и до сих пор непревзойденных изданий, как многотомная "Живописная Россия" и "Россия. Полное географическое описание нашего Отечества" (один из томов которой почти целиком, а еще один – частично, посвящены территории современного Казахстана). Для нас небезынтересно участие Семёнова и в судьбе Чокана ВАЛИХАНОВА, которого он знал лично и в продвижении которого принимал самое деятельное участие – знаменитая "экспедиция в Кашгар" была инициирована именно Петром Петровичем.
Большая Игра: учёное составляющее
К приезду Семёнова-Тян-Шанского Верненское укрепление уже успело обрасти некоторыми атрибутами состоявшегося военного форпоста. Хотя с момента в 1854 году основания минуло всего два года.
Верный в 1857 году. Фрагменты рисунка Павла Кошарова.
Однако сразу за околицей молодого поселения в те годы начиналось Великое Белое Пятно, которое тянулось отсюда до границ Индии, Персии и Внутреннего Китая, занимая необъятную сердцевину огромной Евразии. О степени белоснежности Великого Пятна, говорит то, что "теоретическая география" первой половины XIX века, опираясь на данные странников-мистиков, рисовала здесь несуществующие хребты и всемирный центр вулканизма. И в данном случае речь вовсе не об инсинуациях настырных недоучек, а о заблуждениях таких гигантов в области географической науки как ГУМБОЛЬДТ и РИТТЕР.
Молодому (но уже весьма авторитетному!) географу Семёнову и предстояло оставить первые шаги на девственной белизне карты у северного края Великого Пятна. Успех предприятия, как обычно в этом регионе в те годы, определялся интересами не столько науки, сколько военного ведомства. А значит, необходимо было соразмерять свои научные аппетиты с ухищрёнными ходами Большой Игры, которая с азартом велась тогда между Британией и Россией. Впрочем, интерес военных к тому, что творится за ближайшими рубежами новообретённых земель, был более чем великим.
Неудивительно, что все заметные географические открытия в Центральной Азии делали тогда те ученые, которые заодно со своим научным любопытством могли удовлетворить любознательность государства. Семёнов, совмещая в себе ученого-энциклопедиста и прирожденного дипломата, а высочайшую научную образованность разделяя с реальным военным образованием, был именно таким, каким и нужно было быть исследователю, претендующему на открытия в этой области земного шара. Потому в его лице, всё изначально предвещало успех проникновения в закрытые доселе от взоров образованных европейцев районы Центрального Тянь-Шаня.
Ну, а вторым немаловажным элементом реальности удачи стал факт появления рядом с Великим Белым Пятном прекрасной "экспедиционной базы" в виде укрепления Верного. Именно отсюда три раза уходил Семёнов за грань картографического пространства и сюда же возвращался перегруженный впечатлениями, знаниями, коллекциями, открытиями и проектами дальнейших исследований.
Первый приезд: "Произошла полная иллюзия"
Впервые Семёнов увидел Верный в самом конце лета 1856 года. А вернее – не увидел. Потому что длинный путь, аж от Чингильдинского пикета, с переправой через Или - позволил добраться до места лишь в темноте.
"Когда мы стали подъезжать к Верному, наступила темная ночь. Тем эффектнее представились мне совершенно неожиданно на всем широком пространстве только что основанного укрепления веселые разноцветные огни зажженной в этот день иллюминации, которая представила мне Верном в совершенно феерическом виде. Я знал, что домов в Верном, кроме наскоро выстроенного домика пристава Большой орды, еще не существует, а между тем блестящие разноцветные шкалики обозначали красивые фасады этих несуществующих домов.
Когда же я проснулся на другой день в приготовленной мне просторной юрте и вышел из нее, то никаких домов и домовых фасадов не оказалось. Обнаружилось, что вечером от хитроумно придуманной иллюминации произошла полная иллюзия".
Так позднее вспоминал сам Семёнов эту первую встречу с Верным. Приставом Большой орды состоял в те годы "образованный полковник ХОМЕНТОВСКИЙ", знакомый Семёнова по военной юности. Приятный собеседник и умный человек, полковник, правда, страдал от "недостатка, который парализовал столь многих из наших лучших в то время окраинных деятелей, - алкоголизма".
Может быть, из-за этого уже через два дня трезвенник Семёнов, долго не задерживаясь, выехал в сопровождении 10 казаков, 2 киргизов (казахов) и своего слуги в свою первую "рекогносцировку" к Иссык-Кулю.
"При выезде из Верного встретили веселый хоровод русских переселенцев из крестьян, только что прибывших в Верный".
Верный в 1857 году. Фрагменты рисунка Павла Кошарова.
В 1856 году в Верный прибыли 1464 переселенца (против сотни заехавших в 1855-м). В основном крестьяне. Так что к моменту появления тут Петра Петровича в укреплении было уже довольно людно.
Барымта, как повод для географического открытия
Жизнь военного форпоста немыслимо представить без неожиданностей, постоянно исходящих от его окружения. Верный исключением не был. Если отбросить неизбежные издержки колонизации и посмотреть непредвзято, отношения между местными казахами и пришельцами в те ранние годы в общем-то были хотя и настороженными, но довольно корректными. Во всяком случае, новые игроки несли с собой совершенно иную культуру взаимоотношений с подданными, нежели прежние претенденты на руководящие роли в местной истории – кокандцы и китайцы.
Но обстановка вокруг оставалась более чем сложной. Взять, к примеру, веками практиковавшуюся у кочевых народов баранту - угон скота у противника в знак мести, торжества справедливости или просто из удальства. Известно, что в первые годы существования Верного предпринималось несколько таких попыток увода войсковых и казачьих лошадей. В основном – чуйскими киргизами, подданными Коканда. Попыток, нужно сказать, успешных.
Причем наряду с гарнизоном крепости и казаками-станичниками от "каракиргизской баранты" страдали и новые граждане Российской империи – окрестные казахи Старшего жуза. Недаром в погонях за угонщиками они принимали самое активное участие, известно, например, что однажды из глупого и трудного положения русских выручил, предоставив им лошадей для погони, султан Тезек - приятель Семёнова и будущий родственник Валиханова.
Один из масштабных налётов на табуны случился и осенью 1856 года. Когда Семёнов возвращался в Верный из своей первой "рекогносцировки" на Иссык-Куль, в Заилийском крае как раз произошел очередной инцидент – "разграбление в десяти верстах от Верного русского торгового каравана, шедшего в Ташкент, а также каракиргизская баранта, направленная против верных наших подданных – киргизов Большой орды".
Приехавший Семёнов, правда, застал лишь возвращение отряда под предводительством своего бравого приятеля Хоментовского, ходившего в Чуйскую долину на выручку угнанных лошадей. Рейд за Кастекский перевал считался вполне успешным, хотя в ходе его и было потеряно убитыми 17 человек. Но скот отбили (и даже с излишками), а паника, посеянная среди кокандских подданных неожиданным нападением, была великой. Сколь великой? Это и должен был выяснить посланный "по горячим следам" разведывательный отряд, которому предстояло проникнуть через Боом на Иссык-Куль. Возглавить разведрейд Хоментовский предложил… Семёнову, предоставив в его распоряжение целую казачью сотню.
Исследователь, как истый участник Большой Игры, конечно же, не преминул воспользоваться возможностью, чтобы с таким конвоем проникнуть в Чуйскую долину и еще дальше, на Иссык-Куль, но уже с запада. Однако описание этого предприятия не входят в цели данного эссе, и мы вернемся к нему как-нибудь после.
Предпочел зимовать в Сибири
Уже 1 октября путешественник и его отряд благополучно вернулись в Верный.
"1 октября поутру мы совершили последний переезд и благополучно вернулись в Верный, где были торжественно встречены городским населением. Особенно радовались нашему успеху два интеллигента этой юной колонии, которой предстояла такая блестящая будущность, - полковник Хоментовский и артиллерийский капитан ОБУХ. Этот последний был очень симпатичным и талантливым человеком, к сожалению, не чуждым общего порока лучших людей нашей юной колонии – алкоголизма. Впоследствии он первым с известным путешественником Н.А. СЕВЕРЦОВЫМ вошел при взятии Ташкента на вал крепости, но был сражен там вражеской пулей".
Наступавшие холода не предвещали ничего интересного, и, зная гусарские нравы своих интеллигентных приятелей - Семёнов предпочёл зимовать не в Верном, а уехать в Семипалатинск, к Достоевскому, и далее – в Барнаул.
Перемены следующего лета
Но весной 1857 года Семёнов вновь вернулся к подножию Заилийского Алатау. Впереди маячило главное путешествие жизни, поставившее его имя в ряд с самыми знаменитыми исследователями Азии - проникновение в дебри Центрального Тянь-Шаня. Но, несмотря на спешку с подготовкой, он обращает внимание на перемены, произошедшие в его отсутствие с обликом юного поселения.
"Верный, к моему крайнему удовольствию, представился мне уже в более приглядном виде, чем в 1856 году. Все домики юного укрепления были более или менее отстроены, и около домика пристава Большой орды был уже посажен молодой садик; это были первые деревья, посаженные на подгорье, на котором цветущий город Верный утопает ныне в зелени садов…
Ранней весной 1857 года прибыли в Верный и новые переселенцы из русских крестьян, которые по указанию пристава образовали впоследствии цветущий поселок на реке Талгаре в двадцати пяти верстах от Верного".
Так позже вспоминал об этом времени сам Семёнов в своих мемуарах.
Май 1857 года – самый длительный период его пребывания в Верном. Учёный пробыл тогда здесь две недели. Он, с помощью местного начальства (Хоментовского вновь сменил ПЕРЕМЫШЛЬСКИЙ), не только снаряжал экспедиционный караван, но и регулярно выезжал на экскурсии по окрестностям, в том числе и вверх по Малой Алматинке. Открывая, походя, новые, доселе неизвестные виды растений, среди которых оказалась не только всякая травяная мелочь, но даже такие солидные деревья, как клён, получивший впоследствии имя Семёнова (Acer Semenovi).
Под стук топоров
А тем временем на улицах юного поселения не стихая стучали топоры и терпко пахло свежезаготовленным лесом. Первые верненские дома возводились из стволов горных тянь-шаньских елей Малоалматинского ущелья.
Но очень скоро власти озаботились судьбой горных ельников и приняли новую строительную доктрину – возводить дома из глины и камня. Гуманная экологическая инициатива обернулась трагедией позже, когда в результате Верненского землетрясения 1887 года город в одночасье лишился всех каменных зданий, под руинами которых нашли свой конец сотни горожан.
А пока, в 1857 году, знакомые Семёнова просили совета, как избежать растрескивания еловых бревен, а заодно озадачили ученого поиском подходящих строительных материалов в окрестностях укрепления. Семёнов был человеком отзывчивым – и совет мудрый дал, и стройматериал нашел.
Верный в 1857 году. Фрагменты рисунка Павла Кошарова.
Дальнейшее пребывание бесполезно
…Возвращаясь из экспедиции 29 июля 1857 года, после финального ночлега на реке Талгар Семёнов заехал в Верный последний раз. Как полновластный триумфатор – весть о его "открытии Тянь-Шаня" намного опередила самого героя.
"Все почти население города, со всем начальством во главе, предупрежденное накануне о возвращении экспедиции Русского Географического общества, ожидало нас на главной площади города, где против быстро подвигавшейся вперед церковной постройки мы сошли с лошадей".
Каноническая картинка апофеоза!
"В Верном я пробыл всего только три дня. С одной стороны, я торопился воспользоваться остатками осени, для того чтобы закончить свои исследования в Семиреченском крае… С другой стороны, дальнейшее мое пребывание в Верном было бесполезным, так как город в третий день по моем возвращении был уже погружен в свой обычный алкоголизм, и мне оставалось только наблюдать причины и последствия этого печального явления…"
N. B. Пионеры Верного
Очевидно, будет неправильно, если, акцентировав внимание на местном пороке, мы ничего не скажем о несомненных достоинствах верненских пионеров. Перемышльский, Хоментовский, АБАКУМОВ, Обух – все эти офицеры получили, прежде чем попасть в Семиречье, блестящее военное образование, которое, если отбросить рассказы самых демократичных демократов мира (русских интеллигентов), позволяло им быть не только хорошими военными, но также и всесторонне развитыми личностями, много сделавшими для исследования нашего края.
Взять того же Василия Обуха, верненского приятеля Семёнова и Валиханова. Прекрасный артиллерист - во многом благодаря его умелому руководству была одержана стратегически важная победа с кокандцами в сражении при Узунагаче, он же стал инициатором широкого использования в горных баталиях минометов (тогда их называли "ракетным оружием"). Но тот же Обух был известен своими географическими исследователями края, благодаря которым стал даже членом-сотрудником Русского императорского географического общества. В этом отношении и Обух и многие другие деятели эпохи, чьи имена связаны с основанием Верного, были классическими типами участников Большой Игры, которую вели в Азии Россия и Британия.
А насчет пьянства… А где не пили? Керосинили и англичане в Индии, и американцы на своем Диком Западе, и немцы в Африке, и французы в Индокитае. Время было такое. В отрыве от дома и близких нужно было чем заполнять вакуум. Кино-то ещё не изобрели…
Интересно, что в те годы на ввоз водки в Семиреченский край существовал официальный запрет. Потому в Верный, из Ташкента, шли караваны с… С изюмом, из которого местные казаки уже на месте намастрячились "курить вино". Что не наказывалось, хотя, впрочем, тоже считалось противозаконным.
А одним из первых крупных промышленников стал тут купец КУЗНЕЦОВ, будущий спиртовой король края, детище которого, Талгарский спиртзавод, пережил все потрясения ХХ века и благополучно поит всех жаждущих до сих пор. И опять же интересно, на деньги того же Кузнецова позже был установлен первый памятник на могиле Валиханова.
…Впрочем, мы совсем уж отдалились от повествования. И тут просто необходимо вспомнить ещё один момент из приезда Семёнова, весьма важный для истории Верного-Алма-Аты-Алматы. О рисунке Павла КОШАРОВА, томского гимназического преподавателя, сопутствующего Петру Петровичу в 1858 году. О первом и единственно полном изобразительном виде нашего города тех лет. За что и Кошарову, и Семёнову – отдельное спасибо от всех патриотов города и любителей его истории!
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
