Градоначальники проводили над мегаполисом эксперименты, часто неудачные. В результате город стал «монстром Франкенштейна», сшитым из разных кусков
Вадим БОРЕЙКО продолжает беседу с кандидатом политических наук, директором Группы оценки рисков Досымом САТПАЕВЫМ в цикле интервью «Лица Казнета».
См. начало: «Цель элиты - не потерять доступ к ресурсам», «Рубильник находится в руках власти», «Социальные потолки порождают сегрегацию в образовании», «Ручной эксперт - то же самое, что часы без стрелок».
Апокалипсис чистой воды
- Досым, у тебя были проекты, которые касались родного города?
- Было два проекта. Про один я уже говорил - это книга 2003 года под названием «Правила выживания в условиях городского терроризма» (пособие для жителей «городских джунглей» в вопросах и ответах). Пособие в первую очередь было рассчитано на жителей нашего мегаполиса и включало в себя рекомендации, как вести себя в условиях террористической угрозы, что делать, если обнаружили взрывчатку или стали заложником.
В 2006 году наша «Группа оценки рисков» сделала еще один интересный проект, связанный с оценкой потенциальных рисков для города Алматы в случае девятибалльного землетрясения.
По итогам исследования выпустили книгу «Эффект домино. Возможные последствия алматинского землетрясения». В проекте принимало участие большое количество специалистов: сейсмологи, сотрудники ДЧС по Алматы, демографы, экономисты и другие.
Нас, конечно, больше интересовало, что будет с городом после апокалипсиса в конкретных деталях и хронологии, через день, через несколько дней и неделю, чтобы были видны все уязвимые зоны. Выделили несколько блоков, в том числе и оценку возможного урона среди населения.
- И каковы его вероятные масштабы?
- 11 лет назад урон оценивался в 300-500 тысяч человек. И это только прямые жертвы самой стихии, те, кто может погибнуть под развалинами своих домов. Но ведь будут жертвы таких вторичных факторов, как пожары, отравление химическими веществами, удары током, эпидемии. Если сюда добавить риск селевых потоков, то количество потенциальных жертв может быть намного больше.
- Не отсюда ли растут уши давних разговоров, что в пригородах Алматы будут строить могильники, рассчитанные именно на 300 тысяч персон?
- В принципе, да. Появление этой информации тогда вызвало большой резонанс. Тем более на фоне разговоров о том, что гипотетический лагерь для выживших от землетрясения может вместить от силы всего несколько тысяч человек. То есть при том хаосе и большом количестве проблем, которые обязательно возникнут, выжившие, как говорил один киногерой, даже могут позавидовать мертвым.
Кстати, некоторые специалисты по выживанию, участвовавшие в проекте, даже прописали сценарий на ближайшие несколько дней и недель после толчков. Это, конечно, чистой воды апокалипсис, который тянет на очередной голливудский фильм-катастрофу. К сожалению, выводы позволяют назвать «южную столицу» городом обреченных.
Землетрясение может вызвать эффект политического бумеранга
- Какой прогнозируется финансовый ущерб для всей экономики Казахстана в случае грандиозного катаклизма?
- Здесь ситуация еще более непонятна. Разброс цифр у экспертов просто колоссальный - от $4 млрд до $50 млрд. Хотя если взять в расчет, что от 20 до 30 процентов всех налоговых поступлений в Казахстане идут из Алматы, не надо быть ЛОБАЧЕВСКИМ, чтобы посчитать, сколько недополучит казна в случае удара стихии по главному несырьевому донору страны.
При этом здесь даже не учитывается материальный ущерб, связанный с разрушением городской инфраструктуры и серьезным сокращением трудовых ресурсов в связи с гибелью людей.
- Какие негативные политические последствия могут быть в случае этой природной катастрофы?
- Те, кто выживет, будут сильно нуждаться в поддержке, желательно оперативной. И понятно, что если из-за неэффективного государственного менеджмента поддержка будет отложена или осуществлена неграмотно, это вызовет серьезное недовольство.
Алматинцы потеряют свой привычный социальный статус. И кормить обещаниями людей, многим из которых уже нечего будет терять, чревато серьезным социальным взрывом. Если госструктуры не смогут оперативно среагировать на чрезвычайную ситуацию и обеспечить помощь выжившим, те легко могут превратиться в протестную группу. Есть большой риск того, что несколько дней или даже недель после катастрофы в городе будут царить хаос и безвластье, когда каждый сам за себя.
В США в 2005 году ураган «Катрина» и наводнение на несколько недель превратили Новый Орлеан в зону полного беспредела, где власти долгое время не могли навести порядок. И это в богатой стране, с большим числом силовых структур.
К тому же не надо забывать, что у алматинцев немало родственников по Казахстану. И они тоже будут требовать быстрого решения проблем пострадавших, многие из которых, возможно, будут переезжать из разрушенного города в другие регионы, в том числе и в Астану.
Готовы ли власти к таким сценариям массовой внутренней миграции людей, которые будут нуждаться не только в социальной и психологической поддержке?
Сомневаюсь.
То есть несвоевременное реагирование на разгул стихии может вызвать по всей стране эффект бумеранга, негативный для властей. Если, не дай бог, у нас произойдет крупная катастрофа – она может стать вызовом всей политической системе и способна даже ее расшатать.
У нас делают не на годы, а чтобы красиво было здесь и сейчас
- Упаси господи от землетрясения. Лучше от греха перейдем к землекопанию. Такого размаха мы в южной столице тоже никогда не видели. Оцени риски тотальной реконструкции нашего города.
- Я в этом городе родился, живу и работаю. И понятно, что любые попытки что-то глобально здесь изменить всегда будут вызывать у меня вопросы.
Тем более что город пережил многих акимов. Некоторые из них напоминали доктора ФРАНКЕНШТЕЙНА, проводя в мегаполисе свои эксперименты, часто не всегда удачные.
В результате и Алматы стал тем самым «монстром Франкенштейна», сшитым из кусков разных тел. К сожалению, городу чаще вообще не везло с акимами. (Впрочем, это характерно не только для южной столицы.)
Возникало ощущение, что большинство из них присылались в город лишь «на кормление», а также для выполнения роли «смотрящих».
В результате к развитию города долгое время не было комплексного системного подхода.
На снимке: Досым Сатпаев.
- Зато у каждого акима был свой «конёк».
- Да. Один строил аэропорт и раздавал земли в природоохранной зоне, а потом валил из страны. Другой увлекался многочисленными развязками, при этом часть из них вообще не помогала городу бороться с пробками. Сейчас акцент сделан на превращение Алматы в город, ориентированный, в первую очередь, на пешеходов и велосипедистов.
Идея, в принципе, хорошая. Изначально цель была поставлена правильно: сделать город более дружелюбным по отношению к жителям и гостям.
Помню его еще при Союзе: такого количества машин здесь никогда не было. Я тогда жил на углу Фурманова и Шевченко, а улица Курмангазы, где мы с тобой сидим, была одной из самых «мертвых», по которой и в будние дни машины проезжали не так часто. Поэтому родители спокойно отпускали меня гулять, не боясь, что я попаду под колеса. А сейчас сам видишь: тут даже в субботу пробка. Тогда на каждую машину в городе, наверное, было по 20 деревьев. Сейчас всё наоборот.
Конечно, если речь идет о налаживании нормального сосуществования автолюбителей с пешеходами – я обеими руками «за». Главное – чтобы это было сделано на основе продуманных решений, а не тяп-ляп, когда через несколько лет все эти пешеходные зоны и велосипедные дорожки снова придется ремонтировать.
- Весна покажет, кто где лажал.
- Благодаря «синдрому временщиков», распространенному в Казахстане, у нас вообще не привыкли строить на века. А чтобы было красиво здесь и сейчас. Давайте через пару лет посмотрим на этот асфальт и убедимся, что деньги, как обычно, не закопаны просто так. Главное, чтобы не получилось, как с некоторыми развязками, которые в свое время подавались как панацея от автомобильного трафика, а превратились в бельмо на глазу: денег потрачено немерено – а проблема осталась
- Город-то они частично разгрузили от пробок, просто некоторые развязки движение только запутали и усложнили.
- Опять же раньше часто всё делалось без использования лучшего мирового опыта в урбанистике и создания эффективно работающей инфраструктуры. Тендерное мышление в сочетании с коррупционным сознанием в наших условиях является часто убийцей качества и здравого смысла при реализации проектов.
- Поэтому у нас всегда между замыслом и реализацией – дистанция огромного размера.
- К сожалению, нам обычно приходится выбирать не между лучшим и хорошим или хорошим и плохим, а чаще всего между плохим и худшим. Поэтому благоустройство города для пешеходов и велосипедистов - это, скорее, хорошо, чем плохо. По крайней мере, хоть кто-то среди горожан, а не только чиновников будет доволен. Тем более что после переноса столицы в Астану у алматинцев были опасения, что город начнет постепенно хиреть.
По сути, в сфере культуры это уже происходит. По инерции с официальных трибун Алматы продолжают называть «культурным, научным, туристическим, финансовым центром страны». Но этот список давно уже стал мифом, в который не верят сами жители. Сложилось впечатление, что город просто забросили, так как у нас прямой связи между комфортной жизнью горожан и городским бюджетом никогда не было. И когда сейчас занялись благоустройством хотя бы центра, то это опять же лучше, чем вообще ничего. Но всё это - вишенки на торте.
Наказы Байбеку
- Назови три главные проблемы, на которых акиму нужно заострить внимание.
- Во-первых, это улучшение экологической обстановки в городе. Здесь ситуация серьезно не поменялась, в том числе из-за сокращения зеленых насаждений в городе, уменьшения количества электротранспорта при росте автомобильного парка.
Во-вторых, проведение работ по подготовке города к возможному разрушительному землетрясению. Уже было заявлено о начале сейсмоусиления социальных объектов. А когда очередь дойдет до старых жилых домов - непонятно. И за этим общественности надо внимательно следить.
В-третьих, кроме торговых и бизнес-центров, городу нужна новая культурная инфраструктура - больше новых музеев, театров, арт-площадок, выставочных залов и галерей. И не только в центре, но и во всех районах города.
Пока я здесь не вижу большого прогресса, кроме недавней презентации музея Алматы или театрального музея в ГАТОБ им. Абая, который мы открыли в прошлом году. А может, нам пока не обо всем говорят? Так пускай акимат расскажет, что делается для сохранения за Алматы статуса «культурного центра страны».
Что касается туристического потенциала, то ведь кроме Медео и Шымбулака у нас почему-то не создаются новые туристические символы. Не новыми велосипедными же дорожками туристов завлекать. И это при том, что в городе есть места, связанные со многими всемирно известными личностями, которые когда-то жили здесь: Лев ТРОЦКИЙ, Сергей ЭЙЗЕНШТЕЙН, Галина УЛАНОВА и многие другие. Помню, в Тунисе мне показали пару камней, с гордостью заявив, что когда-то здесь стоял Карфаген. А ведь это один из популярных туристических маршрутов в стране.
Показуха или образ жизни?
- Мне кажется, идеи датского урбаниста Яна ГЕЙЛА, до мозга костей европейца, были перенесены к нам чисто механически, без учета местных особенностей и менталитета. Да еще и не комплексно, а фрагментарно. Например, создание пешеходного центра не сопровождается развитием современного общественного транспорта. Вместо пуска ЛРТ просто выкопали рельсы. Трамвай исчез, остались дымящие автобусы. Расцвел казахстанский национальный бизнес: замена вечных гранитных бордюров на песчаные, которые раскалываются уже при разгрузке. Деревьям не то что не оставляют поливного круга - их закатывают асфальтом впритык к стволу. Заборы сносят вроде бы тотально, но все же избирательно: вокруг Соснового парка ограждения убрали, у Парка Первого президента сохранили. Ливневую систему канализации поменяли только на улицах Гоголя и Панфилова, а в городе – чтобы он регулярно не тонул после ливней - требуется замена 500 км «ливнёвки». Убрали газетные и цветочные киоски, которые ну никак не мешали пешеходам. И т. д. и т. п.
На снимке: разрушение цветочного базара в южной столице на улице Кабанбай батыра.
- Дьявол, как всегда, кроется в деталях. Действительно, Вадим, ты прав, нельзя развивать одно за счет уничтожения другого, если это не обосновано. В случае с трамваем я никаких убедительных доводов не услышал.
Бывая во многих странах мира, я видел, что этот вид общественного транспорта вполне хорошо вписывается в городскую транспортную инфраструктуру. К тому же алматинский трамвай был тем видом электротранспорта, который захватывал некоторые спальные районы, а его маршруты тянулись через весь город.
Даже метро, которое медленно пытаются пробить в западном направлении, пока не способно кардинально разгрузить людские потоки.
У нас почему-то забывают, что велосипеды - сезонный вид транспорта: зимой на нем особенно не покатаешься. Так что автомобилю и общественному транспорту пока альтернативы нет. А парковочных мест - и не только в центре, а по всему городу - стало еще меньше.
И где выход? Где подземные или наземные многоярусные паркинги? В Японии давно уже функционируют механические паркинги карусельного типа, которые занимают очень мало места. Этого у нас нет.
В других мегаполисах зацикливаются не на том, чтобы улучшить транспортную инфраструктуру с акцентом на доступ к центру города. Там более грамотно подходят к развитию агломерации, когда многие рабочие места переносятся из центра в другие районы города. Пока же мы видим такую разгрузку только в повсеместном строительстве ТРЦ, когда жителям окраин не надо ехать в центр, чтобы пошопиться и развлечься.
Но Алматы продолжит расти, так как по-прежнему будет привлекать внутренних мигрантов. Эти люди селятся близко к черте города, оставаясь аутсайдерами. А это потенциальный «коктейль Молотова», если быстро и эффективно не включить их в городскую среду, в том числе через создание новых рабочих мест. Надо постепенно менять менталитет, повышать уровень городской культуры. С другой стороны, мы не можем автоматически копировать западные модели, которые выстраивались десятилетиями.
- И западные мозги тоже не можем.
- Здесь даже «модернизация сознания» быстро не поможет. Например, чем закончилась попытка пересадить наших чиновников на велосипед или в общественный транспорт – чтобы показать, что они стали ближе к народу? Показушными катаниями на великах и в автобусах. Другое дело – вывести это на уровень ментальной потребности, образа жизни. А это уже политический вопрос.
Если тебя выбирают граждане, то политически опасно демонстрировать оторванность от них. Если тебя назначают, то максимум, на что идут наши чиновники - игра на публику, селфомания и показушный PR.
Некоторым из них больше нравится казаться, чем быть. Вроде бы в модном тренде, но при этом не забывают показать, кто в доме «хозяин».
Невозможно быть полубеременным
- Еще один важный момент: какое участие во всех этих городских новациях принимала широкая общественность? Потому что часто нам многие вещи постфактум дают, ставят перед уже принятым решением. И потом мы, алматинцы, замечаем немало деталей, которые можно было обсудить до того, как начинать работу. Начали сносить заборы, тут же произошел раскол среди горожан: одни – за, другие – против. Убрали трамваи - новый раскол. Сносили старые кинотеатры - опять возмущения. Хотя все эти дискуссии лучше начинать «на берегу».
- Игнор мнения жителей – главное, что не приемлю во всех этих реконструкциях. Понятно, что если бы аким стал советоваться с горожанами, все пожелания нельзя было учесть. Но хотя бы лично информировать население о том, что творится в городе, как это делает аким Астаны Асет ИСЕКЕШЕВ, Бауыржан БАЙБЕК мог. Площадок для этого у него – валом: и аккаунты в соцсетях, и акиматовский телеканал «Алматы». Проводи на нем градоначальник еженедельные «прямые линии» - он бы стал в городе самым рейтинговым. А так аким только на августовском педсовете, через три месяца после начала Большого Перекопа, рассказал, почему сносит цветочные ларьки.
- Знаешь, Вадим, здесь, как ни странно, всё опять сводится к политической системе. Невозможно быть полубеременным. Сегодня чиновники понимают, что необходимо становиться современными, креативными, демонстрировать некую активность. С другой стороны, делается это всё, в том числе «молодыми агашками», не до конца правильно.
Когда последнее слово остается за жителями
- А как делать «до конца правильно»?
- В прошлом году я был в Австралии. Специально посетил несколько городов. Говорил с экспертами по урбанистике и развитию городской инфраструктуры. Были встречи с местными мэрами и представителями городской общественности. В том числе пытался выяснить, как у них выстроена работа с населением и как они борются с коррупцией.
Самым интересным австралийским опытом в борьбе с коррупцией является такой. Специальный независимый омбудсмен на центральном уровне и в штатах собирает и проверяет жалобы людей на деятельность чиновников, если эти «слуги народа» их проигнорировали. Омбудсмен не только передает жалобы на рассмотрение в вышестоящие органы власти и в парламент, но также вправе самостоятельно проводить антикоррупционные расследования - причем даже без наличия жалобы. То есть, это некий посредник между властью и обществом, на который власть влиять не может.
Что касается роли горожан, то в австралийских городах - крупных и не очень - есть общественные советы.
- Члены совета имеют какие-то привилегии?
- Само членство в общественном совете подразумевают высокий моральный статус. Человек чувствует свою значимость с точки зрения собственного вклада в развитие города. Совет - орган выборный, а желающих попасть в него немало, так как люди понимают, что от них многое зависит. Они там не для показухи.
- То есть это для них, прежде всего, репутация?
- Да. И что самое важное: в принятии решений, связанных с реализацией городских проектов, последнее слово остается за членами совета, а не за мэрией. Любой проект, который администрация хочет реализовать, должен пройти через жесткий фильтр этого совета.
Дискуссии могут длиться очень долго. Но лишь когда совет даст окончательный «одобрямс» - только тогда решение принимается. Кроме совета, существуют еще многочисленные веб-ресурсы для широких слоев населения, где идет обсуждение этих проектов. То есть получается обратная связь.
И это характерно для всех регионов Австралии. Я интересовался, как работают добывающие компании в их регионах. Так вот, у них также налажена четкая модель сотрудничества с местными сообществами. Вне зависимости от того, сколько в поселке живет человек – пусть даже 100 или 300, - пока жители не одобрят открытие новой шахты или месторождения, никто – ни компания, ни центральное правительство в Канберре – не может оказать на них давление. Последнее слово остается за ними.
Обычно они привлекают экспертов для аудита и анализа. Любая компания, любой чиновник, которые попытаются что-то сделать в обход, моментально попадает в «черный список» или вылетает из кресла.
Южной столице – статус большой деревни
- Для таких фантастических вещей, о которых ты рассказываешь, нужна радикальная политическая реформа – выборность глав муниципальных администраций всех уровней и их отчетность перед населением. Впрочем, что касается Алматы, здесь кое-чего можно добиться и в рамках действующей политсистемы. Недавно на одной дискуссионной площадке я предложил придать южной столице статус большой деревни. В этом случае, согласно действующему законодательству, пейзане-алматинцы смогум избрать акима сельского округа, который наконец-то будет вынужден к ним прислушиваться. По крайней мере – к общественному совету. Но не к нынешнему, который назначал акимат и который не подает признаков жизни (может, конечно, я что-то пропустил). В отличие от общественного совета при ЕНПФ, который ты возглавлял с февраля по апрель 2017 года.
- (Смеется.) Да. Тогда мы разворошили довольно большое осиное гнездо. По крайней мере, сняли с когда-то закрытой пенсионной темы информационное табу.
Фото с сайта Vox Populi, Вадима Борейко и из архива Досыма Сатпаева.
Окончание следует.
