Вадим Борейко продолжает беседу с кандидатом политических наук, директором Группы оценки рисков Досымом Сатпаевым в цикле интервью «Лица Казнета»
На снимке: Досым Сатпаев.
Продолжение. См. начало: «Цель элиты – не потерять доступ к ресурсам», «Рубильник находится в руках власти».
Когда макроэкономика важнее, чем микромир простого казахстанца
- Скажи, Досым, какая сейчас главная, на твой взгляд, проблема Казахстана, от которой «пляшут» все другие?
- Рыба гниет с головы.
- Боюсь, тебя неправильно поймут. Или, еще хуже, - поймут правильно.
- Я имею в виду низкий уровень человеческого капитала. Всё просто. Чтобы мы ни делали, какие бы решения ни принимали - всё упирается в человеческий фактор. Можно сконструировать воздушный суперлайнер с большим количеством «защиты от дурака», но непредсказуемая ошибка пилота, сделанная из-за эмоционального срыва, депрессии или стресса, способна привести к катастрофе. Можно построить суперсовременный завод с дорогим оборудованием, но нехватка профессионалов превратит его в декорацию. Можно написать кучу умных экономических программ, но отсутствие толковых государственных менеджеров на среднем и низовом уровне угробит любой проект, да еще за счет налогоплательщиков.
Именно низкое качество человеческого капитала в системе государственного управления порождает другие проблемы - от коррупции до «синдрома временщика». Хотя любой чиновник - это «наемный рабочий», государственный менеджер, которого нанимает народ для выполнения качественной работы. Подчеркну! Именно «качественной работы». К сожалению, многие казахстанские чиновники об этом забывают и, получив заветную должность, сразу ставят себя выше народа и законов. При этом в политической истории еще не было случая, чтобы эффективность государственного аппарата повышалась благодаря тому, что административную реформу проводят сами чиновники. По этому поводу есть даже закон Паркинсона, согласно которому любая бюрократическая структура рано или поздно начинает работать только на себя, превращаясь в самодостаточный организм.
- Что могло бы изменить ситуацию, как ты думаешь?
- Меритократия (букв. «власть достойных», принцип управления, согласно которому руководящие посты должны занимать наиболее способные люди, независимо от их происхождения и достатка. – Ред.). Ее у нас везде усиленно пропагандируют, но на деле она, к сожалению, не пустила глубокие корни.
На моей памяти было немало всякого рода экономических и политических программ развития Казахстана. Некоторые из них были явной халтурой. Другие написаны достаточно профессионально. Но среди этой вереницы концепций, стратегий, программ, доктрин и т. д. вы никогда не увидите конкретного человека. Макроэкономика наших чиновников интересовала больше, чем микромир рядового казахстанца. Многочисленные политические лозунги были более популярны, чем качественные учебники. Амбициозные PR-проекты государственного уровня, чтобы пустить пыль в глаза остальному миру, ставятся на голову выше, чем авторитет власти внутри страны. Строительство торговых центров всегда было намного масштабнее, чем строительство новых библиотек, театров и музеев, особенно в наших регионах. Как говорил ФРОММ, разум сейчас не нужен, так как он порождает неприятные вопросы: «зачем?» и «почему?» Сейчас бал правит рассудок с его «почём?»
Система отрицательной селекции
- Ну а что ты хочешь, если система предполагает отрицательную селекцию, то есть отбор кадров по принципу лояльности и личной преданности, без интеллектуального «сучка» и профессиональной «задоринки», но зато и без морально-нравственных ограничителей.
- Интересно, что в мире живой природы отрицательная селекция привела бы к эволюционному тупику. Но в мире бюрократии свои законы. Здесь также выживает сильнейший, но необязательно с лучшими качествами, которые он мог бы передать следующему поколению управленцев. Хотя некоторые примеры профессионального государственного менеджмента на локальном уровне мы в последние годы все-таки увидели.
- Назови.
- Скажем, председатель комитета по правовой статистике и спецучетам Генеральной прокуратуры Багдат МУСИН. Имел прямое отношение к созданию ЦОНов, навел порядок в «Казпочте». А это то немногое, что у нас действительно работает более или менее эффективно.
- А в то же время его непосредственный начальник, генпрокурор Жакип АСАНОВ выносит кассационный протест на решение суда по делу Бигельды ГАБДУЛЛИНА и почти тут же его отзывает. Со стороны – странные, ничем не мотивированные и не объясненные действия, которые, на мой взгляд, говорят лишь о том, что глава надзорного органа – человек, не самостоятельный в своих решениях. К этому добавляется ощущение, что «наверху» всех нас, «нижестоящих», воспринимают как бессловесное быдло, которое не заслуживает того, чтобы ему что-то объясняли. Суды выносят массу неправосудных приговоров, генпрокурор опротестовал почему-то именно этот и сразу передумал. Чем мотивировал? В ответ – тишина…
В Казахстане чиновников оценивают не по способностям, а по связям
- Каковы критерии оценки деятельности чиновников?
- В принципе, всегда тяжело оценить их работу. Они ведь ничего материального не производят сами лично. А делают это только через распределение бюджетных денег. С бизнесом обычно более понятно: вот прибыль, а вот убытки. Хотя в аффилированной связке бизнесмен-чиновник даже при убытках умудряются держаться на плаву за счет постоянной государственной подпитки. Неудивительно, что недавно президент в очередной раз потребовал перекрыть этот краник, чтобы не плодить зомби-компании или зомби-банки.
Конечно, объективности ради стоит сказать, что в мире нет идеального бюрократического аппарата. На неэффективность его работы жалуются и в США, и в Европе. Но всё познается в сравнении. Например, государственный аппарат Сингапура, на который так любят ссылать наши чиновники, действительно демонстрирует хорошую работу, так как в этом городе-государстве многие государственные структуры жили и работали по законам бизнес-корпораций, что заставляло предъявлять высокие требования к чиновникам-менеджерам. К тому же чрезвычайно жесткие наказания за коррупцию абсолютно для всех чиновников там сочетались с достаточно высокими заработками, которые были на одном уровне с доходами в бизнес-среде.
- Недавно объявили, что начнут вводить бонусную систему оплаты для чиновников.
- То есть зарплата госслужащих будет зависеть от результатов их труда. А кто и по каким критериям будет оценивать эту результативность в конце года? Скорее всего, вышестоящее начальство. А учитывая, что у нас чиновников чаще оценивают не по способностям, а по связям, эти бонусы превратятся в поддержку лояльных кадров, которые не служат, а выслуживаются, и без того неплохо получая благодаря льготам и привилегиям. Ведь перекочевка бастыков со своими людьми из кабинета в кабинет, из региона в регион не прекратилась, несмотря на критику президента.
Молодое вино в старых мехах
- Ну, если в ДНК есть кочевой ген, куда ж от этого деться?
- Так если бы тянули за собой профессионалов высокого класса - другое дело. Но ведь этого в основном не наблюдается. Кочуют с теми, кому доверяют. Всё остальное - второстепенное.
Кстати, есть еще одна проблема. Она связана с тем, что всё слишком персонифицировано. Появляется редкий пример хорошего государственного менеджмента, дела вроде идут нормально. Уходит человек - и всё возвращается на круги своя. Нет системной качественной работы. Всё отдается на волю случая. На всё тот же человеческий фактор. Как в рулетке: повезет или не повезет с тем или иным чиновником. А учитывая, что таких менеджеров раз-два и обчелся, то их работа тонет в общей массе бумажной пены, постоянных недоделок и впустую освоенных бюджетов. И всё это держится на таком номенклатурном феномене, как «короткая память».
- А ведь были надежды на молодежь – что она встряхнет систему.
- Если заливать молодое вино в старые мехи, то оно быстро киснет из-за того, что коррупция у нас - это не просто банальный доступ к кормушке. Это механизм контроля, управления и поддержания равновесия и внутриэлитного баланса. Своего рода «сorruption relations & сorruption management» («коррупционные отношения и коррупционное управление»). Два в одном. Снаружи - членский билет в «клуб». Некое посвящение в систему. А внутри - довольно крепкий крючок, за который всегда можно дергать.
Но, несмотря на это, последние соцопросы, которые проводили среди молодежи, указывают на то, что юноши и девушки уже давно стремятся не в науку, не в культуру, не в спорт, не в бизнес, а на госслужбу. И это печальный тренд, ведь признак того, что в сознании многих молодых людей чиновник - это главный в стране человек. Не ученый, не учитель, не врач, не изобретатель, а человек, который что-то распределяет и перекладывает бумажки, тем самым причисляя себя к некой касте.
- Чем порой оборачивается упование на молодежь, мы видим на примере главного вундеркинда страны – экс-министра нацэкономики Куандыка БИШИМБАЕВА, оказавшегося за решеткой по обвинению в хищениях.
- Оказалось, некоторые молодые люди, на которых делали ставку, что они изменят лицо власти, ничем не отличаются от агашек – ни в подходах, ни в закрытости, ни в привычках.
Есть подозрение, что государству не нужны образованные граждане
- Давай поговорим о программе «Болашак», которая как раз и была призвана обеспечить этот самый человеческий капитал - нужного качества и в достаточном количестве. Одного перспективного «болашакера», взлетевшего в кресло министра и затем приземлившегося на шконку, я уже упомянул. А недавно разразился скандал, когда в программу попали вице-министр образования Эльмира СУХАНБЕРДИЕВА и вице-президент ЦМП «Болашак» Зульфия ТОРЕБЕКОВА – дамы, которые, что называется, сами сидели «на раздаче».
- Программа «Болашак» не выдумана Казахстаном, по аналогичным образовательным программам работали многие страны, которые посылали молодежь учиться за границу. Но вызывает озабоченность попытка создать из «болашаковцев» некую касту: мы лучшие, потому что попали в эту программу и учились за границей. Заметьте за государственный счет. Хорошо. Но докажите делом, что вы лучшие. Само наличие зарубежного образования еще не признак патриотизма.
Более патриотично, отучившись за границей за счет денег налогоплательщиков, стремиться занять свое место не в астанинских кабинетах или национальных компаниях, а уехать в регионы, где постоянный дефицит человеческого капитала и специалистов.
Кстати, во многих странах, которые посылали молодежь учиться за границу, параллельно не гробили свою собственную систему образования. Даже наоборот, со временем сделали ее настолько конкурентоспособной, что появилось много желающих получить образование в этих странах из числа иностранцев. В Южной Корее или в Малайзии сделали ставку на инженерно-технические и IT-специальности. В Китай сейчас уже едут многие иностранцы, в том числе и казахстанская молодежь, чтобы получить недорогое и качественное образование по разным направлениям.
- К чему привели наши подходы к образованию?
- У нас искусственные социальные потолки в сочетании с имущественным расслоением населения породили образовательную сегрегацию на трех уровнях.
Во-первых, между качеством образования в регионах и мегаполисах - Алматы и Астане, что часто напоминает выбор между «очень плохим» и «плохим».
Во-вторых, между разным качеством образования на русском и казахском языках.
В-третьих, между низкокачественным и далеко не бесплатным образованием внутри страны, которое получает большинство, и более качественным зарубежным, ставшим уделом меньшинства.
Кастовость мешает циркуляции свежей крови
- Разрывы в образовании получились случайно или в этом был умысел?
- В целом есть подозрение, что нашему государству на самом деле не очень-то нужны образованные и культурные граждане. Возникает такое ощущение, что в стране идет целенаправленное снижение интеллектуальной и культурной планки в обществе. Везде одни сплошные фейки.
Вот только непонятно, с чем это связано. С тем, что в самой элите немало тех, кто недавно из «грязи в князи»? Или же это страх перед главным орудием любого образованного и культурного человека - способностью задавать неудобные вопросы и пытаться получать на них ответы.
В любом случае, все разговоры о «человеческом капитале» у нас не более чем красивые лозунги. Даже сложившаяся в Казахстане «экономика племянников» априори не способна переваривать большое количество образованных специалистов. В наших условиях «семь пядей во лбу» пока не могут конкурировать как с агашками, так и с их многочисленным потомством в бизнесе и государственных структурах.
Кстати, всех их объединяет уже сложившаяся кастовость, которая также мешает циркуляции свежей крови и мозгов.
- В чем здесь риски?
- Сложность ситуации состоит в том, что и невежественная толпа, и образованная масса могут быть одинаково критически настроена к тому, что делает власть. Но если первые часто глухи к здравым призывам и готовы к погромам, то вторые сами готовы генерировать здравые идеи: главное, чтобы было желание их слышать. В конечном счете, с точки зрения самосохранения самой власти, лучше разговаривать с теми, кто готов не только швырять «коктейли Молотова», но и способен слушать для того, чтобы совместно решать возникшие проблемы. А это образованные люди, которые думают своей головой. При этом просто рост количества выпускников вузов также не говорит об увеличении человеческого капитала.
Кто стучится в дверь элитного клуба
- Мне еще кажется, что власти совершенно лишены рефлексии. То есть не видят себя и страну со стороны. И с кучей провалов по многим фронтам постоянно пытаются затесаться в «хорошую компанию».
- Разрушенная система воспроизводства высокопрофессиональных научных кадров - начиная с университетов и заканчивая научно-исследовательскими институтами - работает вхолостую. Наука как была оторвана от производства, так и осталась в этом состоянии. Университеты продолжают быть конвейером по производству низкокачественных специалистов.
В результате республика напоминает сейчас «нового казаха» с кучей нефтяной «капусты» в карманах, большими амбициями и низким уровнем образования, которому вдруг захотелось стать членом элитного мирового клуба «30 развитых стран мира». Но там, как и везде, встречают по одежке, а провожают по уму.
- А вот с этим большая проблема.
- И если на конкурентоспособные научные направления в Казахстане находятся деньги, то хороших специалистов уже не осталось. Кто-то ушел в мир иной, кому-то надоело быть попрошайкой у государства, а кто-то нашел себе применение в ближнем и дальнем зарубежье. И печально, что те 90 процентов нашей молодежи, которые по разным причинам не могут получить зарубежное образование за государственный счет, внутри страны также не могут рассчитывать на качественное образование. Тем более на фоне постоянных, не всегда удачных экспериментов в системе средней и высшей школы. В лучшем случае они получат отечественный диплом, который не сильно котируется на местном рынке труда.
- Или купят его в подземном переходе.
Кадры порешат всё
- Чем чревата образовательная сегрегация, о которой ты говорил?
- Вся проблема в том, что она априори не дает возможность для повышения конкурентоспособности страны в разных сферах. Если гипотетически представить, что те же умные «болашаковцы», оказавшись в правительстве, будут разрабатывать отличные программы социально-экономического развития страны, используя зарубежный опыт и полученные навыки, а потом эти программы спускать вниз, на уровень исполнителей, то возникает классическая проблема многих аналогичных систем. Это конфликт модернизационных инициатив сверху с низким качеством человеческого капитала снизу, к которому еще примешивается консерватизм, «коллективное безответственное», коррупция, «синдром временщика» и многое другое, что мешает сделать бюрократический аппарат по-настоящему эффективным. В результате возникает эффект схлопывания, системного сбоя.
- Это видно уже давно. В крупных компаниях между фронт-офисом и персоналом, работающим «в поле», - часто бездонная пропасть. Как-то в одном из алматинских отделений банка, который является лидером в новых технологиях, весь штат операционного зала битый час пытался перекинуть мои деньги с карточки на текущий счет.
- Кстати, интересно, что аналогичная проблема действительно существует также во многих казахстанских финансовых и бизнес-структурах, где изначально должны быть более завышенные требования к качеству образования и профессионализму. На уровне топ-менеджмента что-то придумывают, внедряют, тратят бешеные деньги на технологические инновации, красивую рекламу, а внизу простой человеческий фактор часто всё это сводит к пшику. То же самое – на государственном уровне. Куча программ было классных, с дорогостоящим зарубежным консалтингом. Их с помпой презентовали. А что в итоге? Завод стоит, коррупционный скандал гремит.
Подчеркну: я не против собственно «Болашака». Эта программа должна существовать, хотя с большим акцентом на подготовку молодежи по техническим специальностям, которые необходимы для четвертой индустриальной революции, которая уже началась в других странах. Но «Болашак» должен быть лишь одной из образовательных программ при более серьезном акценте на повышение качества казахстанского образования на всех уровнях.
Как музей возродил умирающий город
- Досым, давай, критикуя, всё-таки что-то конструктивное предлагать.
- В идеале некий аналог Nazarbayev University должен существовать во всех регионах Казахстана. Более того, именно за счет создания высококачественных образовательных центров в разных регионах страны можно создать тот самый мультипликативный эффект, который сделает их конкурентоспособными.
В Казахстане на уровне руководства страны также не первый год звучат призывы к различным областям страны искать то самое конкурентное преимущество, которое позволило бы им повысить свою конкурентоспособность. Но воз и ныне там. Максимум, на что хватает фантазии, - это строительство очередного завода для перерезания ленточек, после которого судьба этих предприятий уже мало кого волнует. Но почему бы не создать самое лучшее учебное заведение в мире по подготовке специалистов в нефтегазовой сфере, например, в Западном Казахстане? И подключить к этому крупные иностранные добывающие компании. Пусть также делятся опытом. Или же создать один из лучших вузов по сельскохозяйственным специальностям в одном из традиционно аграрных регионах страны? В свое время по такому пути, например, пошла Канада.
- Приведи пример какого-нибудь драйвера развития, который тебя впечатлил.
- Кто-то скажет, что университет или музей не может сыграть большой роли в развитии региона. Но опыт других стран говорит об обратном. Например, весной 2017 года мне довелось побывать в Бильбао, который в течение многих десятилетий считался одним из многих испанских провинциальных городов с несколькими устаревшими предприятиями, где основную экономическую роль играла судоверфь. Выражаясь современным языком, классический вариант промышленного моногорода, каких и в Казахстане немало.
После сильного наводнения 1983 года там царила депрессия и недовольство на фоне кризиса тех самых традиционных и технически устаревших отраслей промышленности, которые когда-то кормили город. Но опыт Бильбао интересен тем, что здесь потратили большие суммы не только на строительство красивых зданий от дорогостоящих архитекторов, а на создание абсолютно нового культурно-образовательного кластера, который и стал тем самым конкурентным преимуществом города, позволяющим ему выделяться даже на фоне более раскрученных Барселоны или Мадрида. Это довольно интересный пример того, как грамотная стратегия регионального развития позволила когда-то депрессивному региону Испании вступить в конкуренцию с регионами-донорами.
Например, с 1997 года десятки тысяч людей едут в этот город, в том числе, чтобы посетить музей Гуггенхейма, который открылся ровно 20 лет назад как один из нескольких филиалов всемирно известного музея Соломона ГУГГЕНХЕЙМА, головной центр которого находится в том же Нью-Йорка. Причина проста: здесь собрана прекрасная коллекция современного искусства от Пабло ПИКАССО, Марка РОТКО, Василия КАНДИНСКОГО до Пауля КЛЕЕ. Только благодаря появлению этого музея туристический поток в Бильбао увеличился в 20 раз и растет с каждым годом.
Сознание формирует образ жизни
- Ну вот, всего один музей, можно сказать, вернул целый город с того света. А у нас культура, как при советской власти, финансируется по остаточному принципу. Как нечто необязательное.
- Ни разу за все годы независимости в Казахстане даже не попытались применить опыт по созданию образовательно-культурных кластеров. Удивительно, что наша власть не может понять одну простую вещь: не только бытие определяет сознание, но и сознание формирует образ жизни!
Невозможно в Казахстане построить инновационную экономику с людьми, многие из которых вполне искренне верят, что в науку или искусство идут одни только «неудачники». Бессмысленно разглагольствовать о «человеческом капитале», если социальный статус учителей не соответствует той роли, которую они играют в создании этого самого капитала. Глупо говорить о повышении конкурентоспособности страны, в которой наблюдается культурный кризис в общественном сознании.
Важно понять, что культурно-интеллектуальная революция - в интересах самой власти. Конечно, всегда есть соблазн управлять невежественной толпой. Но это мина замедленного действия, так как в этой толпе всегда появятся свои деструктивные герои и радикальные псевдопророки, за которыми пойдут те молодые люди, кто не нашел других ориентиров и кумиров в жизни. Они уже пошли. Активность различных террористических групп в Казахстане это хорошо подтверждает. Понятно, что не все так просто. Ведь важным элементом культурного развития общества также является рост количества образованных людей со средним достатком не только в Алматы или в столице, но всех регионах страны, где также необходимо ликвидировать социальное и территориальное неравенство в доступе к образовательной и культурной инфраструктуре. К сожалению, все эти меры требуют не только красивых государственных программ, а десятилетия целенаправленной и, самое главное, результативной работы всего государственного аппарата в сотрудничестве с обществом. Ведь если кумирами молодых людей являются специалисты по паразитическому образу жизни, которая превращается в модель для подражания, то страна обречена. И лишь при поддержке тех, кто служит, а не прислуживает, мы когда-нибудь придем к тому, что термин «меритократия» не будет пустым звуком.
Фото из архива Досыма САТПАЕВА.
Продолжение следует.
