Интервью Елжана Биртанова. Часть 3
Продолжение. Начало читайте здесь и здесь.
О контрабанде лекарств
- В суде несколько раз обсуждалось расследование контрабанды лекарств из Казахстана за границу. Получается, что организаторы так и не были найдены?
- Например, та история с инсулином, когда то, что полагалось нашим пациентам, нашли в соседних странах. Мы об этом узнали из СМИ. Людмила БЮРАБЕКОВА проверяла и подтвердила - это именно то, что мы закупали для наших больниц. Даже легко установить для каких регионов, в каких компаниях покупали. Но если бы кто-то был найден и наказан за торговлю нашим инсулином, мы бы об этом точно знали. Были и другие случаи, гораздо удивительнее. Мы покупали для больных меланомой (рак кожи, один из самых агрессивных видов онкологии - А.Б.) препарат "Кейтруда", страшно дорогой. Одна ампула стоит около миллиона тенге. Это были единичные случаи, мы пофамильно знали пациентов. И вдруг эти препараты с казахстанской упаковкой в Украине всплывают. Даже вот штучно, ты два флакона украл - и вот тебе два миллиона тенге. А если говорить о каких-то массовых препаратах, антибиотиках или инсулине – миллиарды тенге. Тем не менее, я убеждён, что мы обязаны наращивать количество бесплатных лекарств, все, что рецептурно врач прописывает, это всё должно быть бесплатно. Либо государство само должно закупать, либо покрывать на это затраты.
- Каким образом аптеки или больницы выводят лекарства из оборота?
- "СК-Фармация" наладила свою информсистему закупочную, но это не мешает, в конечном счёте, на местах списывать остатки лекарств на несуществующих пациентов. И "СК-Фармация" не узнает об этом, только сами пациенты, как конечные бенефициары, потому что это всегда на людей списывается. Либо на сроки хранения.
- Вы также рассказывали, что подавали от минздрава заявления в правоохранительные органы, в итоге эти дела постепенно закрывают. И даже по вашим заявлениям не было никакого результата?
- Мы в 2018 году выявили эту проблему. Для начала провели аудит, поскольку бесплатные лекарства выдавались через частные аптеки, тогда выявили списанные остатки на 4 миллиарда тенге. По сути, небольшая сумма, однако это только то, что успели списать, но не успели своровать. Потом мы начали перекрёстные проверки в поликлиниках, где ещё нашли нарушения. Всё это мы передали в правоохранительные органы. Мы ждали, что они разберутся, как наши лекарства оказались на полках в Украине, России, Узбекистане. Ничего этого не произошло. Несмотря на то, что вывозили лекарства целыми партиями. Можно было по серийному номеру установить, куда и какая из областей закупала эти лекарства. Никаких особых знаний для этого не требовалось, я не понимаю, как можно такие элементарные вещи не расследовать. Это потом мне всё объяснили, что этим занимаются крупные фармацевтические компании, они их даже не привозят, заранее договариваются и им их списывают. Допустим, некая больница в сговоре, ей нужно 100 коробок пенициллина на следующий год, они заказывают 200. Дальше уже задача главврача, как это правильно внутри списать. Он заказывает, и мы не можем проверить каждую фамилию, каждого пациента, действительно ли они получат эти лекарства. И пациент об этом не узнает, пока у него не будет полного доступа к своему паспорту здоровья. Да, значительная часть процесса была оцифрована, но все эти приписки также перешли в электронный формат.
Про плохие больницы и работу акиматов
- Казахстанцы часто жалуются на плохие больницы, врачей и условия в них. Почему это до сих пор происходит и может ли минздрав решить проблему?
- Дело в том, что минздрав выступает в качестве регулятора и задаёт стандарты, но акимы отвечают за состояние медицинских объектов, чтобы они соответствовали всем этим стандартам. Минздрав не обеспечивает больницы оборудованием. Если акимы хотят, то они могут вкладывать в клиники больше денег, и они это делают. При этом министр здравоохранения не может снять ни одного главврача. Помню, мы приехали в Каскелен, там была проблема, что ребёнка повезли из Талгара в объезд Алматы в районную инфекционную больницу. Чтобы прокапать нужное лекарство, из одной детской больницы повезли в другую. У них такие правила в области были, что за каждую услугу отвечает конкретная больница. Пока они его везли, ребёнок умер. Я поехал посмотреть больницу, там мамы с детьми лежат в коридоре на металлических кроватях с голыми матрасами, в реанимации дети лежали на таких же койках с сетками 40-50-х годов. Я спрашиваю: в чём дело? Притом у главврача хороший кабинет, камеры висят, зачем ему эти камеры? Он мог на эти деньги купить нормальные кровати. Это его право, не задача минздрава, это задача акимата, который проводит эти закупки, даёт врачам деньги. Они вместо этого покупают себе кабинеты, жалюзи. Спросил у него, давно ли он там работает, оказалось, что 25 лет. Я говорю: уберите его. И что вы думаете? Никто его не убрал. Мне ещё позвонил аким области и высказал, что ты лезешь не в свой огород.
- Стоит ли акимам позволять выбирать руководителей управлений в такой серьёзной сфере?
- Акимы считают, что они должны иметь полную управляемость в социальном секторе. В том числе и назначение руководителей. Я бы сказал, что не совсем согласен этим. Сейчас мы хотя бы забрали у них финансирование, раньше это всё финансировалось через акиматы, мы понятия не имели, что там у них происходит. Пришлось многое сделать, даже привели стоимость услуг к общим стандартам, потому что в некоторых регионах одна и также услуга могла обходиться бюджету с разницей в 100 тысяч. Последними перешли, перед внедрением страхования, психдиспансеры и тубдиспансеры, которые были в ужасном состоянии. Поскольку акимам было интереснее давать деньги на большие больницы, чем на строительство новых.
- А насколько такая система, когда у профильного министерства практически нет рычагов, хорошо справляется с задачами?
- К примеру, в 2019 году было несколько случаев гибели младенцев от инфекции в Атырау. Приехала комиссия, выяснила, что там не работала вентиляция. За год до этого там уже была проверка, руководство больницы знало о рисках, о неработающей вентиляции. Им давали время устранить нарушения. Они не устранили. После подавали в суд, поскольку это предприятие опасное, требовали его закрыть – суд отказал. Вообще ничего не происходило, акимат денег так и не дал. Ко мне часто обращались коллеги из облздравов, просили забрать их в минздрав, жаловались, что акимы ничего не понимают. Зато они ездят с ними на совещания в кукурузные поля, и куда их только ни возят, им некогда своей работой заниматься. Когда началась пандемия, я просил хотя бы на этот период поменять вертикаль власти, передать нам облздравы. Не отдали, заблокировали эту идею. Все в штыки встали. Акимы в первую очередь. Когда мы в 2018 цифровизовали все деньги, было много разборок именно с акиматами. Потому что значительная часть финансирования ушла в фонд медицинского страхования.
Почему акимы хотят контролировать медицину в регионах
- Насколько сложно решать проблемы с акиматами?
- Мы бились даже за право одобрения кандидатуры на должность руководителя облздрава. Этой возможности хотели лишить министерство здравоохранения, кто-то из акимов продавил эту норму. Мы отказались, хотя там такой прессинг был, но это была бы полная потеря контроля. И я в некоторых областях не согласовывал кандидатуры, хотя они всё равно назначали, во всяком случае, это их решение, решение акиматов. Понятно, что когда дети умирают, виноват министр, в ковиде виноват министр. Но по сути рычагов то и нет. Ты не назначаешь врача, потому что его назначает главврач, не назначаешь главврача, потому его назначает облздрав, не назначаешь в облздрав, потому что туда назначает аким.
- И нет возможности повлиять каким-то образом на ситуацию?
- Мы внесли в закон о госимуществе только в отрасли здравоохранения - обязательно участие наблюдательных советов в работе предприятия. Наблюдательные советы мы в первую очередь создали у себя, в тех учреждениях, которые относятся к минздраву. Дальше мы требовали создавать их во всех регионах. Их создали. Допустим, вы входите в наблюдательный совет поликлиники, и вы смотрите план закупок, утверждаете его, смотрите отчёты, контактируете с главврачом каждый день. На первом этапе получилось так, что они назначали в эти советы своих коллег, главврачей из других больниц, получалась круговая порука. Мы опять внесли изменения, хотя нам оказывали сопротивление, как могли, потому что хотели единоличного управления больницами и поликлиниками. Мы дали ещё полномочия советам, согласование кандидатуры главврача и указали, что в совет должны входит представители общественности – юристы, экономисты, журналисты. Современное медицинское предприятие это очень сложный механизм – кадровые вопросы, финансовые, технические. Но у главврача не может быть столько знаний, для этого мы и ввели наблюдательные советы.
- Про наблюдательные советы я впервые слышу от вас.
- Тем не менее они должны быть и есть. Касательно главврачей, могу сказать, что это всё очень бесило многих акимов, потому что они категорически этого не хотели, они туда ставили своих родственников, лояльных к ним людей. Зачастую эти должности продаются. Потому что там большие деньги. Основная часть бюджета любой области уходит на образование и медицину.
- Как вы полагаете, почему в медицинской сфере коррупционных скандалов не меньше, чем в остальных?
- Коррупция это проблема общества, она связана с ценностями людей и государством, которое регулирует поведение людей. Когда люди идут на преступление, они понимают, что могут оказаться в заключении, но почему-то этого не боятся. У нас есть много примеров, когда крупные коррупционеры очень быстро оказывались на свободе. Получается, что вопрос денег важнее, чем вопрос свободы, чести или семьи. Что касается медицины, то тут есть свои причины помимо внешних. Во-первых, там очень большие деньги, во-вторых, очень плохо выстроен контроль за использованием этих денег. Контроль - одна из целей платформы. Самое интересное, как говорится, нас ударили собственным же оружием. Мы начали масштабную цифровизацию, хотели выстроить механизмы, и нас в этом же обвинили, вся ирония ситуации.
***
Напомним, приговор по делу Елжана Биртанова и его зама Олжаса АБИШЕВА вынесен 28 октября. Судья Ибрагим АЛЬКЕНОВ признал их виновными в злоупотреблении полномочиями. Согласно приговору они знали, что электронная платформа минздрава, разработанная хорватской компанией Ericsson Nicola Tesla, не работает. Тем не менее выплатили иностранцам все 17 млн долларов указанных в контракте. Биртанов получил пять лет ограничения свободы, Абишев четыре года. Помимо этого, они должны вернуть государству 1,3 млрд тенге, каждый из них обязан выплатить по 20 млн тенге госпошлины. Их адвокаты уже подали апелляционную жалобу на решение Алькенова.
Фото: Informburo.kz.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
