Что общего у Казахстана и Европейского союза
В афинский отель Divani Palace Acropoli я добрался из аэропорта в три ночи. Устроившись, вышел покурить на балкон. И остолбенел: в черном небе висел подсвеченный храм Парфенон. По прямой до него было не больше километра. И две с половиной тысячи лет.
Утром выяснилось, что и живу-то на улице Парфенон, которую с ходу переименовал в Парфёновскую.
Конечно, первым делом по-соседски навестил Акрополь, раскинувшийся на холме, который тот самый Парфенон и венчает. Вот они, врата Пропилеи, знакомые с детства по учебнику античной истории, вот кариатиды. А вон там, под холмом, и Агора – древнегреческая рыночная площадь. Колыбель, так сказать, демократии. Здесь кипела не только торговая жизнь, но и социально-политическая.
Сознательные граждане, собиравшиеся ежедневно на Агоре, называли себя политэс, поскольку смысл их существования сводился к разговорам о политике, которым они посвящали всё свободное время. Впрочем, времени, занятого общественно полезным трудом, у политэсов и не было: производством внутреннего валового продукта занимались главным образом рабы и еще одна прослойка, о которой ниже. Я бродил по развалинам Агоры и ловил слуховые галлюцинации: «Да, Перикл – это голова! Я бы ему палец в рот не положил…»
Хотя называть политэсов «пикейными жилетами» (точнее – «пикейными тогами») не совсем справедливо. Они решали и практические государственные вопросы. Например, иногда на повестке дня стояла отмена таможенных пошлин на территории Делосского союза. Или борьба со Спартой за лидерство в эллинском регионе. Или конфликт с коринфянами из-за нелегального трафика аттического мрамора.
Также политэсы едва ли не каждую неделю выбирали нового премьер-министра. Словом, Агора была парламент и правительство в одной амфоре. Кроме основных классов – политэсов и невольников, античное небо коптила никчемная для демократии прослойка, которая вообще не заслуживала бы упоминания, кабы не её название – идиотэс. В буквальном переводе с древнегреческого – «обособленный человек», «частное лицо».
Эти люди, по выражению ДОВЛАТОВА, «политику не хавали» – на Агору не ходили, ахейцев не костерили, за премьера не голосовали и Фидию советов не давали, как Дискобола ваять. А были поглощены исключительно узкособственническими интересами – промыслом хлеба насущного (то есть производством прибавочной стоимости), сексом или другим каким ремеслом.
В политически озабоченном обществе персонажи с полностью атрофированной гражданской позицией, сторонящиеся государственных дел, ничего, кроме презрения, не вызывали.
И в Древнем Риме латинское слово idiota означало уже не «частное лицо», а «невежду», откуда, сами понимаете, недалеко и до нынешнего смысла.
Вообще, слова и их смыслы бродят тропами, им одним ведомыми. До чего извратили, допустим, семантику благородного античного симпосия (совместное пиршество). На него политэсы собирались, отработав языком на Агоре, чтобы расслабиться. В первой, официальной, части они ели. Во второй, неофициальной, – пили. Флейтистки услаждали слух, танцовщицы – взор, а гетеры и юноши в туниках доставляли тактильные удовольствия. От превращения в буйную оргиастическую пьянку симпосий удерживала интеллектуальная беседа. Хотя иногда не удерживала.
А сейчас что? От самого этого слова – симпозиум – несет скукой и зевотой до вывиха челюсти. Истинные же симпосии утратили у нас публичность, практически ушли в подполье и случаются лишь в отдельных саунах или на корпоративных междусобойчиках. Правда, они обогатились новыми веяниями: к флейтисткам и возлияниям добавился мордобой.
В качестве примера здесь можно вспомнить прошедший несколько лет назад банный симпосий полицейского начальства одной из южных областей Казахстана или день рождения сотрудника облакимата, что на востоке страны, - с последующей госпитализацией некоторых травмированных гостей. Или симпосий в областном центре на западе страны, где действующий аким-политэс поставленным джебом перевёл в нокаут попутавшего берега идиотэса, который посмел вслух высказать претензии на региональный трон.
В основном же наши политэсы устраивают симпосии от греха подальше, то есть за границей. Благо доходами не обижены. Зато когда их тайные посиделки становятся явными, демос ликует: «Жив дух Античности!»
Между тем, в сегодняшнем Казахстане и в нынешнем Евросоюзе все признаки и неотъемлемые атрибуты хрестоматийной античной демократии – налицо. В шоколаде – те, кто говорит о политике (в Казахстане - депутаты сената и мажилиса, в ЕС - Европарламента) и делает её (у нас - представители исполнительной власти, в ЕС - Еврокомиссия). Тут, в отличие от Агоры, мы с Европой одну функцию – говорить и делать – на две разделили, но ни тем ни другим политэсам от этого хуже не стало.
Рабов у нас, естественно, нет: мы ж не какие-нибудь дикие эллины, а цивилизованные граждане. Зато есть мигранты и гастарбайтеры из дружественных соседних государств, которые выращивают нам ВВП на полях и стройках.
Слов типа «идиотэс» на трезвую голову тоже не употребляем – по причине природной воспитанности. А для тех, кто не допущен в политику, боится ее как огня и живет своим трудом, к тому же создавая рабочие места, есть более приличный синоним – представители малого и среднего бизнеса.
И у кого теперь язык повернется упрекнуть Казахстан, что он строит «неправильную» демократию?
Классическая Античность и торжество «народовластия» в Афинах продлилось лет сто или немногим больше. Затем, конечно, по закону маятника наступила тирания Александра МАКЕДОНСКОГО и потеря независимости. Нет, ну вы только подумайте: всего век – по историческим меркам мизер, а какой пиар на тысячелетия!
Нынче время разбрасывать камни. И оно гораздо более спрессовано, чем два с половиной тысячелетия назад. Поэтому геополитические процессы катализируются.
Евросоюз был юридически закреплён Маастрихтским договором в 1992 году и вступил в силу 1 ноября 1993-го. А сегодня, спустя менее чем четверть века, после плебисцита в Великобритании, уже трещит по швам. Крепко задумываются о своём Exit французы, голландцы, датчане. Сбор подписей под петицией с требованием проведения референдума о выходе из ЕС начался в Финляндии. Так что в Европейском Союзе, кроме Brexit, может наступить ещё и Finnish.
ЕАЭС, членом которого является Казахстан, - всего два года (с учетом Таможенного союза – шесть лет). А он уже превратился в экономическую Воронью слободку с претензией на политическое управдомство России.
Вспомните, сколько скандалов на этой коммунальной кухне произошло за столь короткий срок.
(Мы даже оставим за скобками Александра ЛУКАШЕНКО, чьей взаимной любви-ненависти с Кремлём пошёл уже третий десяток лет. Не зря говорят, что это самое прочное чувство. А в этом году, после снятия европейских санкций, у Батьки снова один глаз на нас, а другой - на Арзамас. То есть на ЕС.)
«Тёрки» возникают уже и между старожилами союза и новичками.
Киргизские политэсы обиделись на Казахстан из-за поставок электроэнергии в Россию дешевле, чем им, едва ли не сильнее, чем на откровения МУХАМЕДИУЛЫ.
Армяне надулись на нас же из-за игнора МАСИМОВЫМ саммита премьеров ЕАЭС в Ереване и тесной дружбы с Азербайджаном.
И все четыре страны-участницы союза затаили хамство против пятой, России, за её санкции против Запада и Украины и связанную с ними ломку экономического кайфа.
Один лишь Кремль делает вид, что доволен своим немногочисленным гаремом.
Впрочем, думаю, добровольный eKZit этому союзу не грозит. Казахстан первым на развод при нынешней власти не подаст: ещё свеж в памяти развал СССР, из которого мы вышли последними.
Однако вспомните, чем у ИЛЬФА и ПЕТРОВА кончается история слободки: «Всё было ясно. Дом был обречён. Он не мог не сгореть. И действительно - в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов».
Надеюсь, в ЕАЭС до поджогов не дойдёт. Можно предположить, что союз развалится по естественным причинам. Как всякое территориальное образование, где политэсы победили идиотэсов.
