Вадим Борейко завершает беседу с режиссером Игорем Пискуновым в цикле интервью «Лица Казнета»
На снимке: Игорь Пискунов с женой Саодат и детьми Софьей, Искандером, Радмиром и Егором.
Окончание. См. начало: «Толоконников не только Шариков», «Творчество – это глоток свободы».
Что показало вскрытие
- Игорь, давай отвлечемся от твоих профессиональных дел и поговорим об отечественной медицине. Как-то ты задрал рубаху, и я был сильно впечатлен, увидев грубый шов от горла до самых фаберже. Оказывается, это наши врачи вскрыли тебя, как жмура, - посмотреть, что внутри. И потом на суровую нитку заштопали обратно. А что, УЗИ и зонды с видеокамерой в казахстанских больницах уже не используют?
- У меня были проблемы с кишечником. Мне сделали экстренную операцию. Необходима была вторая. Но ее могли провести только через шесть месяцев. Спустя полгода меня вскрыли – и зашили, ничего не сделав. А еще через полгода прошла операция в Южной Корее, где мне – слава богу! – всё сделали нормально. Остался только еле заметный шовчик.
- И ты попал в пять процентов тех, кто выживает при таком запущенном недуге?
- Нет. Я попал в пять процентов тех, у кого нет рака. Тьфу-тьфу.
- А зачем тебе всё-таки вскрытие делали – из научного интереса?
- У меня там были спайки, и врачи не стали лезть.
- Потому что не умели проводить такие операции?
- Не знаю, Вадик. Я сейчас больше благодарен нашим врачам, что они не стали лезть дальше. Ведь если бы спешили, кто знает: разговаривали бы мы с тобой сейчас? Наверное, я сам дурак: эти полгода питал какие-то иллюзии насчет нашей медицины. Надо было сразу обращаться к мастерам. Хотя не хочу никого обвинять: у нас есть разные врачи.
- Думаю, бесполезно спрашивать у тебя фамилии медиков и что была за больница.
- Не скажу. У меня к ним только одни слова: спасибо вам, ребята! Что не сделали хуже.
- Целый год ты находился, скажем так, в пограничном состоянии. Небось много думок передумал. Сам себя обогатил мыслями?
- Вадик, я считаю, меня выручило то, что у меня мало мозгов. Поэтому глубоко в себя не лез. Я видел рядом людей, которые сильно переживали, затачивались на своей болезни. А я про это думать не умею. Даже не старался не думать, а так получалось. Наверное, такой характер.
На снимке: Игорь Пискунов в Южной Корее после операции.
- Ты очень витальный человек.
- А что это такое?
- Жизнелюбивый. И я тебе в этом даже завидую. Правда, иногда чересчур витальный. Кричишь, машешь руками, заполняешь собой всё пространство, не давая собеседникам вставить три копейки. Поделись: от чего подзаряжаешься?
- Наверное, нет внешних факторов, которые меня раздражают.
- Хочешь сказать, что избавляешься от «токсичных» людей в своем окружении, которые только и делают, что воруют время и энергию?
- Да. Мне всегда трудно и совестно, но я это делаю.
- Но количество друзей у тебя от этого не уменьшается.
- Все друзья, которые у меня есть, - они позитивные. РЕРИХ, что ли, не позитивный? (Смеется.)
Как «тридцать шестой», я не ощущаю своей национальности
- Тебе принадлежит понятие «тридцать шестые», которым ты называешь метисов по аналогии с советским чаем «№36», который был смесью индийского и грузинского. Ты и сам «тридцать шестой»: папа - русский, мама – казашка. А твои дети Искандер, Соня, Егор и Радик, с учетом мамы-таджички, - вообще «байховые». Слава богу, все лицом в красавицу Саодат пошли.
- (Смеется.)
- В Казахстане немало решительно настроенных (на словах) граждан, для которых мир устроен просто: вот «титульные» - вот «нетитульные», здесь «нағыз» - там «шала». А «тридцать шестые» ломают эту черно-белую парадигму. Создают когнитивный диссонанс. Разрывают мозг. Потому что непонятно, куда их отнести и что с ними делать. Фрустрация какая-то. И, наверное, не случайно тема метисов практически не затрагивается в казахской прессе, обзоры которой ежедневно публикует Ratel.kz. С другой стороны, я не припомню, чтобы сам ты когда-либо в разговоре поднимал вопросы межнациональный отношений. Как и политики, впрочем.
- Стараюсь, да.
- Скажи всё же: каково быть «тридцать шестым»? Это преимущество или доставляет элементы дискомфорта?
- Я не ощущаю своей национальности. Поэтому для меня национальный вопрос, в принципе, не имеет никакого значения. Считаю, что «алма-атинская нация» (к которой, Вадик, принадлежишь и ты) по духу своему космополитична. Все мы в нашем городе - «тридцать шестые». И деть нас некуда. Что делать с такой массой людей – не знаю. Я – казахстанец, и этот момент самый главный. Это для меня «выход» из национального вопроса.
На снимке: Игорь Пискунов в открытом космосе.
Из досье Ratel.kz
Игорь ПИСКУНОВ. Родился 3 октября 1964 года в алма-атинском роддоме №1. Отец - Юрий Борисович ПИСКУНОВ, известный казахстанский режиссер-кинодокументалист (1937-1988). Мама – Роза Искандеровна КОСМАМБЕТОВА. Жена – Саодат КАРИМОВА. Дети – Искандер, Софья, Егор, Радмир.
Мастер спорта по фехтованию. Служил в армии. В 1988 году окончил Алма-Атинский театрально-художественный институт, получив специальность актера и режиссера.
После вуза снимал документальные фильмы, ставил спектакли. Затем работа на телевидении - на КТК, «31 канале» и в продакшн-студии Gala TV: как режиссер снимал программы «На кухне с Толоконниковым», «Собственное мнение», «Будем!» и многие другие.
С 2006 года руководитель собственной студии по производству телепрограмм MediaZavod для различных телеканалов. Снял сериалы «Одноклассники», «Құдалар» («Сваты»), «25-й километр» (1 сезон), телеспекталь «Лекция о вреде табакокурения».
В Лермонтовском театре поставил спектакли «Тот, кто получает пощечину», «Танго».
В кино – полнометражный фильм «Раз в неделю».
Фото из личного архива Игоря Пискунова. Коллаж: Владимир ГОРОХОВ.
