Вадим Борейко продолжает цикл интервью «Лица Казнета». Сегодня его собеседник – телеведущий и публицист Владимир Рерих
На снимке: Владимир Рерих.
Из досье
Владимир РЕРИХ. Родился 1 января 1958 года. После школы работал в противочумной системе. Служил в Советской Армии, старший сержант запаса. Владеет разговорным немецким и польским.
Окончил с отличием филфак КазПИ им. Абая в 1983 году, учился в Высшей школа права «Адилет». Работал на киностудии «Казахфильм» - редактором, писал тексты и сценарии короткометражных фильмов. Тарифицирован как режиссёр неигрового кино. Был стипендиатом Фонда Эберта, работал в Варшаве.
В 1996-2004 гг. – на телеканале «Хабар»: директор программ, заместитель гендиректора, вице-президент, генеральный директор; ведущий информационно-аналитических программ.
В 2006-2011 гг. - генеральный продюсер Евразийского медиафорума.
С 2012 года на творческой работе.
Лауреат Государственной премии РК за фильм «Полигон», вместе с Оразом РЫМЖАНОВЫМ (1992).
- Володя, ты предпоследний человек, которого я включил в лонг-лист кандидатов на интервью в цикл «Лица Казнета». Последним был Ермек ТУРСУНОВ. Он, по его собственному признанию, просто невежественный в Сети человек, еле научился письма по электронной почте отправлять. Да и ты, прямо скажем, не записной блогер. Почему всё-таки «номинировал» Ермека, я уже рассказывал. Объясню, почему пригласил тебя в этот паноптикум. Ты и Салима ДУЙСЕКОВА являетесь для меня едва ли не единственными центурионами русского языка в Казнете. Защитниками великого и могучего, правдивого и свободного. А также его «мишленовскими поварами». Причем если Салима как автор существует только в сетевой сфере, то ты еще и на бумаге – в «Караване». И «продаешь свои» тексты в этой газете, а также на zonakz.net через свой фейсбук. Правда, в последнее время начал ввязываться в драчки, которые на нижнем уровне называются срачи, а на высоком – холивары. Но я вспомнил, что был такой ресурс afftor.kz, где ты весьма активничал. Причем выступал в свойственном тебе стиле поручика РЖЕВСКОГО: «Милостисдарь, позвольте вам выйти вон! и т. д.» А в Сети же нет никакого чинопочитания и уважения к авторитетам. В этих ваших интернетах троллят кого ни попадя. И тебя троллили. Потом то ли ты сам оттуда ушел…
- Он закрылся. Я был там до последнего.
- Ну, так вот. You're in Facebook now. Скажи, что для тебя социальные сети – больше добро или зло? Или нечто амбивалентное?
- Однажды я беседовал с Генисом (Александр ГЕНИС, русский писатель, литературовед, критик, последние 40 лет живет в США. – Ред.), и мы заговорили о водке. И он сказал: «Водка – это такой феномен: как всё великое, она прекрасна и ужасна одновременно. Я могу сравнить водку только с атомной бомбой: это и торжество человеческого разума, и колоссальная разрушительная сила. Но в то же время она сдерживает начало третьей мировой войны. Это абсолютно амбивалентная вещь!»
- Казахстанский фотожурналист Вячеслав КАМОРСКИЙ тоже хорошо однажды заметил: «Удивительная вещь водка: вкус один, а приключения всегда разные».
- О водке это отдельная статья. Если мы увлечемся этой темой, не хватит памяти ни в каком записывающем устройстве.
От Гуттенберга до Цукерберга
- Так вот, Facebook – он так же велик и ужасен, омерзителен и прекрасен в одно время. Совершенно новая культурная ситуация началась на планете. Она впервые изменилась, когда ГУТТЕНБЕРГ свой станок изобрел. А теперь ЦУКЕРБЕРГ социальную сеть придумал. Я подсчитал: между этими событиями пятьсот лет прошло.
- То есть именно эти два события ты полагаешь настолько великими и эпохальными, что даже не берешь в расчет, скажем, появление телевидения.
- Нет. Телевидение стало естественным продолжением кинематографа. Кинематограф – театра. Театр – литературы. Это такие текстовые массивы, в которых всегда были авторы. Некие авгуры. Посвященные. Это была жреческая культура. А Цукерберг, сукин сын, взял да и добил Гуттенберга.
- Имеешь в виду, что каждый стал писателем, фотографом, оператором, то есть мультимедийным средством массовой информации в своем единственном числе?
- Почти то же самое произошло и при Гуттенберге. Ну, кто до него были посвященные?
- Писцы.
- Да! Переписчики бумаги. Они ни черта не кумекали, но хотя бы переписывали. Кто знал Священное писание? Поп, священник, падре, кюре. Они проповеди читали, втирали мозги. И этот жреческий период длился с Античности. А тут Библия стала доступна всем. И через пять веков вдруг – всеобщая цифровая грамотность! Не было еще случая в истории мировой культуры, когда все стали авторами. Все! Причем во всех ипостасях – режиссерами-постановщиками, авторами сценариев, кляуз, неведомых гипотез, легенд, мифов, славословий, клеветы, чего угодно! Один клик мышкой – и оно улетело во Вселенную. И стало доступно кому угодно. Это нечто фантастическое. Я не понимаю, как мы не сошли с ума.
- Хм, любопытно рассуждаешь. Я-то думаю, что главная заслуга соцсетей в том, что многие люди избежали одиночества.
- Если одиночество – узилище, то и там найдется тюремный телеграф: всё равно перестукиваются. Нет никакого одиночества. Полное одиночество – уже только в деревянной домовине. И то, если верить ДОСТОЕВСКОМУ с его диким совершенно рассказом «Бобок», покойники под землей тоже разговаривают. Находят какие-то способы коммуникаций. И с тех пор, как люди стали сообщаться друг с другом с помощью пересвиста, узелковых писем, берестяных грамот, ничего в принципе не изменилось. Люди – это стадные и очень коммуникативные животные. Их ничего не остановит. А одиночество связано с человеком: он рождается один, умирает один. В общем-то, один и живет. И говорят люди в основном о себе. Диалог – это два монолога, как правило. И, разумеется, Сеть дала тому великолепные технические возможности. Что, на мой взгляд, является не самым главным достоинством. Не знаю, правда, насколько рентабельно это обстоятельство, что оно может принести.
- Рентабельно для кого или чего?
- Для культуры – прежде всего. Многоглаголание и полифония кухонного или коммунального пространства бесплодны. Люди передерутся в этих, как ты их называешь, боливарах-холиварах, потом помирятся, потом снова подерутся. И ничего в результате не производят.
Помнишь в начале перестройки документальный фильм: там был некий секретный номер, и в результате технической каверзы, которую придумал какой-то самоделкин, любой мог попасть в телефонную сеть, где все разговаривали одновременно со всеми: кричали, перебивали друг друга.
- Как сейчас в ток-шоу на российских каналах: несколько спикеров говорят хором, никто никого не слушает, и победил тот, кто голосом взял.
- Но это специально организованное шоу, а там – спонтанно. А результата никакого не было. Просто прикольно.
Человек никак не может поверить, что он жив
- Мы с тобой давно уже говорили о том, что соцсети дали людям иллюзию бессмертия: запечатлеть себя в вечности хоть чем-нибудь. Хотя бы постами или селфи.
- Думаю, что не получилось никакого бессмертия. А просто обострился страх человека перед смертью. И вот эти детские, наивные, очень инфантильные, трогательные селфи, луки – туалетолуки! – это маниакальное самофотографирование говорит о том, что человек никак не может поверить, что он жив. И он начинает вовлекаться в этот психоз: нужно документировать себя ежедневно, ежечасно, ежеминутно. И чем он чаще вглядывается в самого себя, тем больше не понимает: зачем он послан? Вот эта мысль подспудно в нем бьется, и он снова и снова делает селфи и луки. А недоумение скапливается. Никакого бессмертия нет. Где оно, на каких серверах? Они, наверное, уже на Млечном пути, эти серверы. Попробуй себя потом там отыскать.
- Неверие людей в реальность происходящего подтверждается, кроме эпидемии селфи, еще и наличием в языке морфем-паразитов «как бы» и «на самом деле», которые на слуху, дай бог памяти, с начала века, если не раньше. Ты сам однажды много лет назад в газете «Известия» назвал нашу страну «Какбыстан».
- Я этого не помню, но возможно. Здесь очень много объяснений и метафизических, и простых эмпирических. Когда все привычные формы жизни исчезли, пустоты заполнились туманом имитации: имитация государственности, имитация независимости. Имитация основных институтов государства, вернее, их подмена. Если Конституция не работает, она превращается в брошюрку обычную. За ней нет феноменального события, абсолютно ничего.
И так – во многом. Всё это - неизбежный процесс смены государственной шкуры. Когда змея меняет кожу – это болезненно. И вот мельчайшие обитатели этой государственности – граждане, особи вида homo sapiens – тоже заболевают относительностью, релятивностью существования, какой-то ненастоящей жизнью. А здесь еще такой подарок в виде интернета и фейсбука – виртуализация усиливается и вытесняет реальность почти полностью.
Даже когда телевизор придумал дикие сериалы про 150-300 серий, они всё-таки параллельно сопровождали жизнь человека, присутствуя в ней полтора-два часа в день. А эта чертовня наличествует ежедневно и по многу часов ворует у человека.
«У меня запой от одиночества, по ночам я слышу голоса»
- Есть болезнь, она диагностирована и называется Facebook addiction (фейсбук-зависимость). Бывалоча, сядешь вечером за комп, как честный человек, на полчасика просмотреть френд-ленту. Но увлекся, со всеми разосрался, потом глядишь на часы – пять утра. Ночи нет, ты не спал и обосран, настроение безнадежно испорчено, время бездарно потрачено. Куда всё делось?
- Знакомо. А вовлекаешься, да, в это многоглаголание. У меня странная особенность: я плохо запоминаю имена и лица, но намертво запоминаю голоса.
- Применительно к фейсбуку ты имеешь в виду тексты?
- Да! Но их авторы говорят своими голосами. А у меня довольно много знакомых в так называемых «френдах».
- И у тебя что – в фейсбуке возникает своеобразная полифония?
- Да! «У меня запой от одиночества, по ночам я слышу голоса». А это, извини, совсем близко к шизофрении. Пограничное состояние, когда подсаживаешься на фейсбук. И это надо понимать.
- Думаю, все эти «как бы», «на самом деле» и тяга к виртуальному говорят еще и о том, что люди хотят, чтобы кто-то прожил их реальную жизнь вместо них.
- Наверное, это появилось задолго до фейсбука и виртуальных возможностей. Как только люди научились читать, появилось много грамотных, а книга стала массовым гуттенберговским продуктом, часть населения испортилась и больше не представляла себе самостоятельную жизнь. «Ей рано нравились романы, они ей заменяли всё; она влюблялася в обманы и Ричардсона, и Руссо». Мы привыкли гордиться тем, что являемся последним из племени литературных мальчиков и девочек. Но это племя увечных литературоцентристов, которые действительно не прожили свои жизни. Хорошо тем, которые прибились к какой-то литературно-словесной работе: стали журналистами, литераторами, в кинематографе кувыркаются, в телевизоре. То есть ко всему тому, что связано с извержением текстов. А вот те, кто стали научными работниками или еще кем-нибудь, - у них жизнь не задалась, потому что вся осталась в этих текстах. Мы же разговариваем друг с другом цитатами из романов. Мы узнаем друга друга: «свой – чужой» - по кругу чтения.
- Сейчас уже нет.
- Но в молодости, если вдруг человек нашего поколения замечал: «Я тут у ПИКУЛЯ прочитал», - с ним дальше можно было не разговаривать. А другой был поклонник СТРУГАЦКИХ, например. Знание наизусть цитат из ИЛЬФА и ПЕТРОВА выявляло суть человека. Потом их сменили люди, которые говорили: «А кому тут Led Zeppelin не нравится?» - и начинали всех остальных бить в электричке. Одичание пошло оттуда.
Человек живет только одну жизнь, но тяготится ею
Сегодня этого (узнавания по кругу чтения. – В. Б.) нет, я согласен. Но стремление прожить не свою жизнь… У Льва Семеновича ВЫГОДСКОГО есть замечательная мысль о том, что человек живет только одну жизнь, но тяготится ею. Потому что она всего одна. И ему, всякому человеку, сны наяву присущи: он грезит о себе, воображает себя… Это великолепно выразил ДЕРЖАВИН:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.
Вот эти сны наяву присущи каждому человеку.
- Уточню: ты говоришь о желании людей проживать чужую жизнь, а я – о желании, чтобы кто-то прожил их жизнь.
- Когда приходят авторы, постановщики, лидеры мнений, политики – да кто угодно! – вот они и проживают. Они забирают твое время, а тебе подсовывают суррогат. Огромное пленение! У Гейдара ДЖЕМАЛЯ была такая мысль: главная задача – украсть время у современного человека. Как будто, если он останется один на один с собой все 24 часа в сутки, – планета взорвется. Популяция станет нежизнеспособной. Для того и был придуман институт развлечений, чтобы посадить человека у телевизора, сделать его пленником чужих страстей.
Фото: Андрей ЛУНИН.
Продолжение следует.
