12 лет назад, 11 февраля 2006 года, был убит Алтынбек Сарсенбаев
На снимке: Алтынбек Сарсенбаев с женой Салтанат.
Окончание интервью Алтынбека САРСЕНБАЕВА, которое он дал Вадиму БОРЕЙКО в 2003 году, когда работал послом РК в РФ. Начало читайте здесь.
Серый кардинал поневоле
- Если сравнить с работой министра или секретаря Совбеза, где было больше работы?
- Это зависит от человека – его самодисциплины и организации. Я на всех постах устанавливал для себя высокую планку – когда мыл министром, секретарём Совбеза, и раньше – когда работал в аппарате президента, возглавлял редакцию газеты «Горизонт – Оркен», где мы с вами вместе трудились (в 1989-1992. – В. Б.). К нагрузкам я привык. Поэтому говорить о том, что как-либо изменился объём работы, я не могу. Везде, на каждом участке дел много – если у человека есть инициатива и творчество.
Но здесь для меня есть и специфика. Сомневаться в своих действиях почти не приходится, поскольку политика страны в отношении России определена, причём эта политика стратегическая. Когда же я работал в Казахстане, в особенности министром печати, часто приходилось тщательно выверять свои действия, некоторые решения давались сложно, порой мучительно. Так вырабатывалась внутренняя политика в нашей стране.
- Вас считали достаточно жёстким министром печати, этаким серым кардиналом. Однако при вас со СМИ не было столько «приключений», как в 2002 году: суды, закрытия, поджоги, избиения, собачьи головы и т. д. На взгляд министра с восьмилетним стажем, это совпадения или тенденция?
- Да, я был достаточно жёстким министром, но вспомните, в какое время я выполнял эти функции. В период тяжелейшего кризиса, полной дезорганизации и дезориентации экономики и общества. Во время инфляции, массового обнищания населения, когда пенсии и зарплаты в один момент превратились в ничем не подкреплённую бумагу. Нельзя было допустить, чтобы естественный социальный протест населения приобрёл организованную форму и смёл реформы, да и само молодое государство. Конечно, если бы тогда всё было пущено на самотёк, реформы просто по определению не могли встретить поддержку в большинстве социальных групп. И здесь роль и позиция средств массовой информации приобрели решающее значение. И, тем не менее, даже в этот период мы предпочитали договариваться со СМИ, а не применять драконовские меры. В то же время сегодня ни один редактор газеты не может сказать, что со стороны министра кому-то запрещалось выступать со своей точкой зрения и альтернативной позицией. Мы с самого начала поддерживали развитие идеологического плюрализма в СМИ.
Мы определили основные позиции, по которым необходимо было добиться понимания самих журналистов и населения страны.
В первую очередь, это касалось сферы межнациональных отношений. Я предложил принять кодекс между журналистами, согласно которому мы все договаривались в своих материалах поддерживать политику межнационального согласия. Все руководители СМИ поддержали моё предложение, и я всегда за это буду им благодарен.
Но только этого было недостаточно. Необходимо было формировать в людях новую рыночную идеологию. Это мы также уделяли первостепенное внимание.
При этом важно было поддержать в обществе понимание незыблемости основ государственности – унитарности Казахстана.
Это были основные блоки, по которым мы концептуально договорились со средствами массовой информации. Но даже в это наиболее опасное для стабильности государства время, когда стране надо было просто элементарно выжить, мы находили пути, чтобы СМИ, с одной стороны, работали в интересах государства и общества, а с другой – не были ограничены в своей независимости.
Деятельность министра печати в транзитный период – хлеб не сладкий. Сдерживать приходилось не только социально агрессивную журналистику, но и власть, которая лишь начинала адаптироваться к условиям свободы слова. Как бы это проиллюстрировать? Есть такая поза Дискобола – одна рука вверху, другая внизу, и нужно сохранить баланс: если переборщить в любую сторону – упадёшь, и снаряд не достигнет нужного рубежа. Примерно такое же положение было и у меня. Хотя время было сложное, балансировать было трудно. Говорят, «поставь вопрос ребром, и это выйдет тебе боком». Часто приходилось про себя уговаривать: «Господи, дай мне сил не применять силу». Я знаю, что не только мои коллеги-журналисты имели на меня обиды, но и коллеги по правительству. Не имеет претензий лишь тот, кто не работает. На многих совещаниях от меня требовали «закрутить гайки». Как вы помните, требования «разобраться» с прессой звучали с самых различных трибун.
Что ж, такова судьба министра в годы реформ - как в древнем китайском проклятии о жизни во время перемен.
- Как вы относитесь к возможности принятия этического кодекса журналиста?
- Можно одним словом? Неоднозначно…
- А к проекту нового закона о СМИ?
- Действующий закон вполне адекватен времени, он может ещё работать. Что же касается нового закона, до него ещё нужно дорасти – и обществу, и журналистам. Вообще он должен идти в блоке новых законов, которые будут приниматься на новом уровне развития общественных отношений.
Вопрос на засыпку
- На некоторых казахстанских сайтах вас уже «сватают» в престолонаследники. Правда, на тех же сайтах Нурбулат МАСАНОВ (казахстанский историк, этнограф, политолог, 1954-2006. – В. Б.) пишет, что это происки ваших врагов, которые хотят вас скомпрометировать.
- Профессор Масанов – умный человек и знает, что говорит.
Студентов надо ссылать в Сибирь
- По Казахстану скучаете? Как новости узнаёте?
- Скучаю, но всегда в курсе событий. У нас по кабельной системе принимаются три казахстанских телеканала – в самом здании посольства и в гостинице. Получаем казахстанские газеты, идёт информация по дипломатическим каналам. Очень помогает интернет, благодаря которому читаем газеты без задержки, в том числе и «Время».
- Где вы живёте с семьёй? Чем заняты супруга, дети? Как проводите досуг?
- Мы живём в Крылатском. Дети учатся. Супруга по образованию историк – окончила МГУ, где мы с ней в своё время и познакомились. В Казахстане она преподавала в вузах. Сейчас занимается воспитанием детей. Часто ходим в театры, музеи, посещаем выставки. Я никогда не расставался со спортом, занимаюсь спортом и здесь. Посещаю тренажёрный зал, играем в футбол. Головной болью Москвы в последнее время стали автомобильные пробки. Поэтому после рабочего дня я предпочитаю, вместо того чтобы с черепашьей скоростью двигаться от затора к затору, позаниматься в спортзале, а после этого проехать по свободным улицам.
- Можете выделить наиболее сильные впечатления за этот год?
- Поездки по российским регионам. У многих впечатление о России складываются только лишь по Москве, и это большая ошибка. Чтобы понять Россию, надо побывать везде, повстречаться с разными людьми. Меня потрясла Сибирь. Здесь действительно на себе ощущаешь силу природы и силу людей, её покоривших. При этом народ здесь сберёг свои лучшие человеческие качества, широту души и благородство.
- А в Сибирь-то кто вас сослал?
- Я ездил в Томск для изучения перспектив приграничного сотрудничества наших стран, особенно в области высшего образования. У нас пока принято отправлять молодёжь учиться исключительно в Москву, но, на мой взгляд, нужно внимательно посмотреть и на российские регионы. Уровень и качество образования, которые дают эти вузы, не уступают московскому. А иногда и превосходят – например, сибирская школа технических специальностей. При этом стоимость образования там гораздо ниже. А если учесть, что и расходы на дорогу и проживание на порядок меньше, я думаю, нам нужно откорректировать некоторые подходы к практике обмена студентами и целевого направления молодёжи в российские вузы.
- Звучит несколько непатриотично по отношению к Москве, а ведь именно здесь ваша альма матер – журфак МГУ.
- Напротив, я люблю Москву и переживаю за неё не меньше, чем сами москвичи…
- Вы окончили университет в 1987 году. Как, на ваш взгляд, Белокаменная изменилась с тех пор?
- На моей памяти три образа Москвы. Первый связан со студенческими годами. Столица середины восьмидесятых – уютный город с достаточно спокойной и размеренной жизнью. Второй образ – Москва 1991-1995 годов. Здесь преобладало ощущение запущенности и опустошённости, агрессивности и озлобленности. К счастью, сегодняшний образ российской столицы покоряет всех сюда приезжающих, несмотря на то, что в архитектуре практикуются неоднозначные эксперименты. Нынешняя Москва – один из крупнейших мировых мегаполисов, где, тем не менее, строительный бум умеет обходить стороной тихие и милые сердцу москвичей места.
В Вашингтоне остались бомжи и Школьник с Сарсенбаевым
- Мало кто знает, что во время атаки на небоскрёбы и Пентагон 11 сентября 2001 года вы вместе с Владимиром ШКОЛЬНИКОМ находились в Вашингтоне. Расскажите о личных впечатлениях о той трагедии.
- Да, это так. С утра мы выезжали в Госдепартамент, и по дороге неожиданно начали образовываться пробки, повалил густой дым. Пошутили: «Неужели горит Америка?», а через пять минут нам позвонили из посольства и попросили срочно возвращаться. На весь день столица превратилась в нескончаемый транспортный поток – из города бежали жители. Вечный оптимист, Владимир Сергеевич пошутил: последними, по-моему, в Вашингтоне остались бомжи и Сарсенбаев со Школьником.
Ощущения от той трагедии, по-моему, у всех были сходными. Я не могу сказать, что у меня они были какими-то особыми. Сначала охватила некая зрелищность и масштабность момента, что с каждой минутой перерастало в тревогу. Когда сообщили о том, что в воздухе ещё несколько самолётов, многие стали паниковать. И это неудивительно – свободные и защищённые люди, может быть, впервые в жизни остро почувствовали свою беспомощность. Наутро это чувство сменилось глубоким осознанием трагизма ситуации, когда стало известно о подробностях и жертвах. Но вот что меня больше всего поразило: общественное самочувствие из состояния массового психоза моментально переросло в новое качество, в центре которого стоял именно пресловутый американский патриотизм, как бы его сегодня ни оценивали. На лицах людей появилась уверенность, повсюду реяли национальные флаги. Когда Джордж БУШ выступал на церемонии объявления траура, собралась вместе вся элита, в том числе политические противники, все бывшие президенты, противоборствующие сенаторы. Они были вместе, они были едины. И когда говорят, что американцы после 11 сентября стали другими людьми, это, в принципе, верно – человек, испытавший за короткий период такую гамму чувств, не может оставаться прежним.
- И еще об одной трагедии – захвате заложников на Дубровке. Об участии посольства в судьбе захваченных террористами казахстанцев написано немало. Не хочу снова возвращать вас в те страшные дни. Позвольте просто поблагодарить от имени редакции наших дипломатов в Москве. За 20 с лишним лет работы в СМИ я не припомню случая, чтобы официальный орган, в данном случае посольство, безо всяких запросов так оперативно предоставлял исчерпывающую информацию о происходящем.
Инструмент демократизации не должен превратиться в говорильню
- Как вы оцениваете политическую ситуацию в нашей стране? Как смотрите на перспективы постоянно действующего Совещания по демократизации?
- Идея совещания абсолютно правильная, несмотря на то, что она активно критикуется. Я считаю, что перспектива этого процесса – в руках самих участников. Именно от них зависит, станет ли Совещание одним из инструментов демократизации общества или превратится в говорильню.
- На каких позициях власть может договориться с оппозицией, а на каких – никогда?
- Насколько я понимаю, речь идёт не о принципиальных разногласиях между властью и оппозицией, не о том, куда нам двигаться, а о том, как проводить реформы в политической системе. Существуют расхождения не в стратегии, а в оценке темпов и сроков политических преобразований. Надо искать оптимальный вариант, который позволил бы продвинуться вперёд. Всё зависит не только от политической воли президента и его окружения, но и от оппозиции. В свою очередь, критика политических реформ не должна служить лишь для оправдания её, оппозиции, существования. Если же к этой теме подойти глубже, - обществу нужны альтернативные интеллектуальные силы, которые смогли бы не только высказывать свою позицию, но и работать на уровне концептуальной разработки стратегических проектов и законов.
- Какая из казахстанских политических сил вам наиболее близка?
- Наверное, партия «Ак жол». Там мои друзья, и этим все сказано.
- В последние два года ваша карьера изобиловала крутыми поворотами. Вы ни о чем не жалеете?
- Отвечу строчкой из песни: любое время года надо благодарно принимать. Если уж пошел в политику, надо быть готовым ко всему. И еще одна строка поэта: «Но пораженье от победы ты сам не должен отличать».
Оппозиционер на посту министра
Алтынбек Сарсенбаев прослужил послом недолго, но не так уж и мало – неполные два года, с февраля 2002 до ноября 2003-го. Через месяц, в декабре, стал сопредседателем демократической партии «Ак жол». В июле следующего, 2004 года снова был назначен министром информации. Сегодня это может показаться фантастикой: один из лидеров оппозиции – и в составе кабмина! Такие любопытные были времена. Но уже через два месяца, в сентябре, он выступил с заявлением о фальсификации парламентских выборов и подал в отставку. После раскола «Ак жола» организовал партию «Настоящий Ак жол» и стал ее сопредседателем. Эту политическую организацию Минюст так и не зарегистрировал.
11 февраля 2006 года Алтынбек Сарсенбаев, его водитель Василий ЖУРАВЛЕВ и охранник Бауыржан БАЙБОСЫН были застрелены.
Их тела с пулевыми ранениями обнаружили спустя два дня на обочине дороги между поселками Коктобе и «12 бригада» в Талгарском районе Алматинской области.
