Айдос Сарым: Сегодня в правительство и акиматы должны идти мотивированные люди, готовые пожертвовать своим имиджем, политическим долголетием и благополучием
Кто нужен Казахстану
- Айдос, после выборов людям хочется понимать, что нас ожидает, какие процессы нам предстоят в целом? Мне кажется, что информации сегодня не хватает. Не сказать, что существует вакуум, но ощущение неясности, недосказанности объективно наблюдается. Как вы считаете?
- Да, такая проблема есть, к сожалению. Один из отцов грузинских реформ, покойный Каха БЕНУКИДЗЕ как-то сказал, что для проведения успешных реформ сначала должно появиться три человека: первый определит вектор реформ и возьмет на себя всю полноту политической ответственности; второй будет 24 часа в сутки заниматься их реализацией; и, наконец, третий, кто должен 24 часа в сутки объяснять людям, как проводятся реформы и для чего.
Очевидно, первый человек у нас есть. Это наш президент Касым-Жомарт ТОКАЕВ. Казахстанцы поддержали его реформы на референдуме и выборах. Даже победа нашей партии связана с тем, что мы являемся его политической опорой, называем себя партией президентских реформ. У нас, честно скажем, есть проблемы с двумя другими людьми.
Хотелось бы, чтобы премьер и его команда стали коллективным вторым человеком. Что же касается третьего человека, нужно сделать все возможное, чтобы появилась целая индустрия, инфраструктура пропаганды и разъяснения реформ. Наши действия, все проводимые реформы должны быть понятны простым людям. Наша с правительством задача заключается в том, чтобы постоянно увеличивать круг сторонников реформ, расширять их активное ядро. Ведь мы знаем, что ни одна реформа не может быть успешной, если она не будет понята и в конечном счете поддержана большинством наших граждан.
- Даже такие непопулярные меры, как вынужденное повышение цен на бензин и дизтопливо?
- Особенно такие! Ни одному обществу не нравится, когда растут цены на что-либо. Никто не хочет поддерживать реформы, которые больно бьют по карману, снижают общее и личное благосостояние людей. Ни одному! Но есть и другая сторона вопроса. С обществом надо постоянно разговаривать, говорить с экспертами, журналистами, стейкхолдерами. И вообще, мы сегодня пришли к такому рубежу, когда надо говорить обществу неприятную правду и неприятные истины. Если мы сумеем показать, доказать, обосновать, что те или иные реформы через какой-то понятный и допустимый промежуток в итоге приведут к исправлению ситуации, приведут к росту благосостояния, наши граждане такие реформы смогут поддержать.
Сегодня мы пришли к такому рубежу, когда надо будет заново завоевать доверие граждан, убедить их в правильности проводимых реформ, их неизбежности. Для этого мы должны не просто научиться говорить неприятные вещи, но и заняться самоограничением, быть скромнее, бережливее, экономнее. Одним словом доказать, что власть, министры и акимы, элиты в целом несут такой же груз ответственности и испытывают такой же дискомфорт вместе и наравне со всем обществом.
Тучные годы, когда нефтедолларами можно было залатать все дыры, подкупить все социальные слои, завершились. Вообще, можно и нужно констатировать: нефтяная эра в Казахстане завершается. Сегодня в правительство и акиматы должны идти камикадзе, люди, которые будут готовы жертвовать своим имиджем, своим политическим долголетием и благополучием. Тот огромный ворох проблем, которые реально стоят перед страной, те задачи, которые предстоит решить в предстоящие годы требуют от властей совершенно нового понимания, видения и репрезентации.
Казахстан и пустота
- Вы думаете, что правительство СМАИЛОВА готово к такому повороту сложности? Лично у меня такое ощущение, что за все в стране несет ответственность глава государства и он чуть ли ни единственный реформатор в стране. Не зря ведь кое-кто говорит о “пустоте”, которая окружает пространство вокруг президента...
- Я полагаю, что у каждого правительства есть своя миссия. По большому счету, кабинет Алихана Асхановича на нынешнем этапе должен сохранить положительную динамику роста, обеспечить управляемость экономикой и главное, должен вместе с парламентом заложить законодательные основы предстоящих социально-экономических реформ.
Нынешний отрезок времени можно было бы рассматривать как своего рода “нулевой этап”, который определит законодательные рамки и правила игры для следующего кабинета, которому предстоит выложить своими телами путь институциональных и структурных реформ, провозглашенных президентом. Сегодня правительство готовит огромный пакет законопроектов, которые должны быть гласно и открыто обсуждены в обществе, в экспертной среде. И от уровня их понятности и поддерживаемости в целом будет зависеть успешность следующих правительств, кто бы их ни возглавил и какие бы министры туда ни пришли.
Что касается “пустоты” - то это и правда, и неправда. Правда, что главным реформатором в стране является президент. Он действительно взял на себя самую большую историческую ответственность в трагические, труднейшие моменты для страны и по сути спас нашу государственность от хаоса и деконструкции. Нам повезло, что президент очень фундирован, обладает действительно мощным международным и политическим кругозором, интеллектом. Главное, он искренне верит в то, что делает и обладает непоколебимой, несгибаемой волей, которой хватает на то, чтобы ломать инерцию госаппарата и последовательно проводить свою политику. Правда и то, что многие из нас пока еще не поднялись на те высоты ответственности и понимания миссии, которые сегодня от нас требуют время и правда исторического момента.
Но не будем забывать и другое. Реальные реформы начались только в прошлом году с исторического референдума. Весь прошлый год мы проводили электоральные кампании. По плотности событий, по их спрессованности во времени мы даже где-то опередили перестроечные и лихие девяностые годы. Но главное, мы вернулись в пространство и время Истории. Все, что происходит, все проводимые реформы – это все по-настоящему, это всерьез и надолго.
- Айдос, все это звучит здорово, но насколько к этому готово общество? Как можно преодолеть негативизм и инфантилизм, который сформировался в обществе? Ведь на все это общество реагирует весьма скептично: мол, тридцать лет только воровали и грабили, надо менять систему и прочее...
- Негативизм и скептицизм в одночасье не развернешь. Общество так много раз разочаровывалось, что имеет право не верить, не доверять. Негативизм можно преодолеть только реальными делами и реформами, когда даже самые оголтелые оппоненты режима станут жить в новой реальности и считаться с их правилами, пусть и вопреки их желанию.
Тем сложнее и тем ответственнее миссия власти, которой в ближайшие годы предстоит сделать вроде бы невозможное, но осуществимое. Многое ведь зависит от готовности самой власти, от открытости, умения спорить, слушать жесткую, даже нелицеприятную критику, говорить с людьми на неприятные темы. Негативизм, к сожалению, это состояние, которое характеризует почти все страны и общества мира. Особенно общества, которым предстоит осуществить сложнейшие, многотрудные реформы.
Реформы – это совершенно не то, что нравится всем и каждому. Задача власти теперь будет сводиться к тому, чтобы заручиться поддержкой большинства на каждом моменте и отрезке, а не всеобщей, зашкаливающей поддержкой всех и каждого. Теперь на каждом этапе задачей правительства будет формирование и конструирование весьма текучего, сложносоставного большинства, достаточного для мандата на реализацию того или иного направления реформ. Это реальность, в которой нам всем предстоит научиться жить.
Долгое время гарантом реформ, гарантом независимости в нашей стране служила личность президента. Сначала первого, теперь второго. Порой она подменяла все институты, роль которых девальвировалась и низводилась до сервисной, подчиненной. Сильный лидер, ответственный лидер – это хорошо и здорово. Но для будущего нам нужно возродить и восстановить все государственные институты, общественные институты.
По сути, мы сегодня переучреждаем нашу государственность на новых началах. На новом этапе не один человек или институт, а вся их совокупность, их совместная деятельность должны стать коллективным гарантом нашей Независимости, суверенитета, поступательного роста и прогресса нации. И семилетняя каденция президента Токаева, его уверенная победа на честных и открытых выборах, на мой взгляд, дает такой горизонт и служит гарантией возможности таких преобразований.
- Мы все помним, что в девяностые годы прошлого века был стимул совершить реформы, а уже в нулевых власть была демотивирована их продолжать. Поток нефтедолларов создал некий консенсус, который создал пресловутый культ личности прежнего президента. После лихих девяностых все приветствовали “сильную руку”, а потом всем стало очень неуютно. Вопрос: кто может гарантировать, что подобное не повторится в будущем? Не случится ли так, что к 2029 году у президента Токаева или у его окружения не появится желание “продлить полномочия”, “не менять коней на переправе” и так далее?
- Я вовсе не провидец и не пророк. При всем желании, я не смогу увидеть то, что случится в 2029 году. Но мы его можем если не увидеть, то хотя бы сформулировать желаемое. А сформулировать его можно, только опираясь на те исходные данные, которые у нас есть.
Кто бы что бы ни говорил, но президент – демократ, он искренне настроен оставить после себя демократическое, сменяемое правление. Он не раз об этом заявлял публично и даже отметил, что его задачей является формирование новой генерации политиков, которые смогут взять бразды ответственного правления страной на новом историческом отрезке.
При этом надо отметить, что президент человек устойчивого мировоззрения, политических взглядов, которые продиктованы его жизненным опытом и историческими обстоятельствами. Самое главное: он хочет войти в историю как реформатор, но как реформатор, который сохранил страну, укрепил государственность. Президента выгодно отличает его личная скромность, неприятие фальши и лести, подлинная культура и интеллигентность, которые пусть и медленно, но верно становятся частью общей культуры госаппарата.
Как человек, как госдеятель, дипломат, он воочию наблюдал и был свидетелем больших событий, которые определили историю Евразии и мира. Он вышел из СССР, работал в Китае и Сингапуре, был дипломатом мирового уровня. Он не хочет войти в историю как ГОРБАЧЕВ: человек, который начал реформы, которые привели к распаду большой страны. При этом он не хочет слепого подражательства тем или иным готовым моделям, европейским или азиатским “колеям”. Скорее всего, мы будем видеть некий сложный микс, который учитывает исторический опыт, национальные традиции и современные тренды. Он хорошо понимает значение национальной истории, чувствует ритм мировой истории.
- Вам не кажется, что в какой-то степени мы даже находимся в противофазе в отношении стран региона. Ну не просматривается демократия в регионе, особенно у наших соседей...
- Вы правы, современный трек вроде бы не способствует демократизации и реформам. Создается ощущение, что страны региона “закрываются”. В целом геополитическая ситуация такова, что многие страны и их элиты пытаются выждать, посмотреть, что будет дальше, как будет развиваться нарастающая новая “холодная война”.
Просто посмотрим вокруг. Таджикистан и Туркменистан переходят к периоду политического транзита по династическому признаку. Узбекистан долго готовил конституционную реформу, очень тщательно изучал опыт казахского транзита, но остановился на формуле плюс два 7-летних срока для президента. Кыргызстан только завершает процесс консолидации власти, и совсем не похоже, что их нынешние руководители готовы последовать примеру Розы ОТУНБАЕВОЙ. Ситуация в России не оставляет никаких сомнений в том, что там в ближайшее время оттепелью даже не запахнет. Китай, очевидно, что это отдельный случай, отдельная цивилизация, которая будет вести свою политику без оглядки на мировые политические тренды.
И в этих условиях Казахстан начинает весьма серьезные политические и экономические реформы. В этом смысле мы, возможно, единственная страна в Азии и восточной Евразии, которая провозглашает реформаторскую повестку. Наш президент сознательно пошел на самоограничение и после конституционной реформы идет только на один семилетний срок. Такая последовательность, твердость и политическое видение вызывают уважение в мире, находят поддержку со стороны всех ведущих мировых игроков. Такая мощная поддержка внутри и извне накладывает очень большую ответственность и дорогого стоит. Теперь этот кредит доверия президент будет реализовывать на практике.
Когда начнется “Новый Казахстан”
- Вы и сами неоднократно говорили о том, что одним из итогов трагического Кантара стало возвращение государства, власти на рынок идей. Вы утверждаете, что власть обрела уверенность в себе, обрела свой голос, осознала миссию и теперь готова активно конкурировать на рынке политики и идеологии, будет активно формировать новую повестку дня...
- Надо очень внимательно вчитываться и вслушиваться в выступления президента, которые он делает во время поездок в регионы, во время встреч с ключевыми стратами страны. В них он раскрывается как политик с четким мировоззрением, как политический мыслитель, идеолог. Замечу, что именно в ходе своих поездок он не менее половины своих выступлений посвящает именно историческим, культурным или идеологическим вопросам. К сожалению, наша идеологическая машина, корпорация смыслопроизводителей, своевременно не успевает ни осмыслить, ни оформить эти интенции.
В целом, резюмируя, я смею надеяться, что мы не получим в итоге ни “продления полномочий” через референдумы, ни изменения конституции “под себя”. С другой стороны, хочется предостеречь наших “политических торопыг” от форсирования событий. “Новый Казахстан” - это не Новый год, не календарная дата. Это мировоззрение, это философия жизни и действий нации. Поэтому реформы будут идти, но они не будут подчиняться соцсетям, они не будут зависеть от пожеланий внешнего окружения или внутренних оппонентов президента.
Президент прошел через референдум и выборы: он получил не просто большинство, а абсолютное большинство, которое позволяет ему осуществлять реформы в соответствии со своим пониманием и видением, сообразуя его с общественным климатом и социальными настроениями. При этом он оставляет за собой право активно влиять на климат и настроения, пытаться формировать и сформулировать их в новом прочтении.
В свою очередь, его реформы будут менять страну и нацию в том смысле, что в случае их успешности, ни один человек, ни одна партия не смогут изменить Конституцию “под себя”, монополизировать и узурпировать власть в Казахстане. Реформы будут раскрывать общество, делать его более нетерпимым к произволу властей, коррупции, чиновному или олигархическому беспределу. Сама нация должна будет служить щитом своего политического выбора, стать субъектом истории.
Можно вспомнить президента США Калвина КУЛИДЖА, который в свое время считался не очень “ярким”, даже “скучным” президентом. Его даже называли “пуританином в Вавилоне”. Но его каденция привела к очистке госаппарата от коррупции, стала базой для потрясающего экономического роста. Кулидж как-то сказал: “Один человек плюс закон – это уже большинство”. Надеюсь, что мы будем свидетелями таких времен, когда порядок и закон станут абсолютными доминантами нашего общества. Закон и порядок – это главные месседжи президента Токаева с первых дней его правления.
При этом власть одинаково должна противодействовать популизму, демагогии, анархо-синдикализму, попыткам нивелировать роль и значение национальной государственности. Нашим выбором, в том числе и геополитическим, будет пресловутая “золотая середина”, которая не ломает телегу независимости, не убивает быка суверенитета. В целом, полагаю, что историческая миссия президента Токаева, возможно еще третьего и четвертого президентов Казахстана, будет сводиться к тому, чтобы, с одной стороны, сделать Казахстан страной единой общности и судьбы, а с другой – приучить наших соседей к тому, что это отдельная, независимая, суверенная страна, с которой надо считаться. Приучить не просто лидеров и элиты соседей, но и их общественное мнение. Наша большая задача и внешнеполитическая формула на ближайшие 20 лет - “быть другом для всех и не стать врагом ни для кого”.
- А в противном случае – повторение трагического Кантара?
- Я абсолютно убежден: ни Желтоксан, ни тем более трагический Кантар не являются в чистом виде проявлением стихийного народного недовольства. Они не стали бы возможными без участия части правящей элиты, их “предательства”. Те же люди, которые сегодня пытаются пугать власть Кантаром, пытаются приписать себе то, к чему они никакого отношения не имеют. С таким же успехом можно себе приписать эффекты от взрыва Тунгусского метеорита или извержения влукана Санторини. За каждым из трагических событий нашей новейшей истории стоит максимум пара сотен человек “ядерных” сторонников. И чем скорее они это признают и осознают, тем будет лучше для них самих же.
С другой стороны, мы должны идти к такой политической культуре, которая сможет относительно спокойно абсорбировать любые форматы “народного недовольства” без ущерба для суверенитета. При том условии, что это “недовольство” не выливается в вооруженный мятеж или массовые погромы. В сегодняшнем Париже или Иерусалиме происходят каждый день митинги, которые собирают не десятки, а сотни тысяч человек. Они могут привести к падению или непадению правительств, но не будут приводить к ослаблению или падению государства. Пока что, честно скажем, мы не имеем такой политической традиции и культуры, которая нас смогла бы предохранить от наихудших сценариев. И здесь нам предстоит сделать еще очень и очень много.
- А нам это позволят сделать? Не секрет ведь, что мы находимся на очень сложном геополитическом перекрестке. Зачастую интересы и желания глобальных игроков в отношении Казахстана не совпадают. Не будем забывать и про пресловутое наше “авторитарное” окружение, “авторитарный интернационал”. До ближайших крепких демократий нам так же далеко, как и до ближайших морских портов. У нас получится?
- Мы должны к этому стремиться, должны отъедать историческое время и пространство Истории. Если нужно, обмануть даже Историю. Мне нравится одна фраза Айн РЭНД, которая говорила, что “существует единственная форма человеческого падения – потеря цели”. Мы не должны терять цель, обязаны цепляться за нее, сделать ее основой национальной резистивности, базовой миссией своего земного существования. Раз уж мы являемся казахами, то есть “свободными людьми”, мы не должны размениваться на паллиативы и эрзацы.
Что касается “позволят” или “не позволят”, то это вопрос шаткий. Никто не может нас заставить быть не теми, кем мы являемся или хотим стать. Президент в последнее время очень часто продвигает тезис о “новом качестве нации”. Это очень амбициозная задача. Полагаю, что изменения, которых мы хотим добиться, должны начаться с нас самих.
Тройной прыжок к автократии
- Но давай посмотрим вокруг. Не похоже, что наши соседи по региону будут двигаться в “нашем фарватере”. Китай – это особая цивилизация, которая вряд ли будет идти по пути демократии. Россия, которая сегодня ведет войну с Украиной, также не будет двигаться в сторону реформ. Она, скорее, “анти-Запад”, “анти-демократия”. Южные, исламские соседи никогда не были приверженцами демократии и рыночных преобразований. Почему у нас должно получиться то, что не получилось в нашем регионе?
- По-моему, КАФКА или НИЦШЕ, не помню точно, но кто-то из них говорил в том ключе, что существуют решения, которые отрезают путь назад, но их непременно надо предпринять. В своей истории мы очень долгое время зависели от внешних обстоятельств. Ни одна модернизация в нашей стране не была завершена. Все они прерывались извне.
Нам выпал уникальный исторический шанс провести собственную национальную модернизацию, опираясь на свои силы, исходя из своего исторического опыта и видения будущего мира. Упустить такой шанс было бы сровни национальному предательству или того хуже. Ни одно государство мира не может планировать свою будущность, только лишь опираясь на чужие гарантии или исходя из комплекса устоявшихся воззрений в своей или чужой стране.
Если модернизация по-казахски станет нашей национальной идеей, если она станет объединяющей миссией, нашим бенчмарком, то мы сможем преодолеть все преграды и невзгоды. В этом я нисколько не сомневаюсь. Другое дело, что и масштаб задач поистине титанический.
- Например?
- Понимаете, мы далеко не первая страна, в которой произошел так называемый “модернизационный срыв”. И виной тому не только “злая воля” первого президента или его окружения, или же влияние наших соседей. Все это было бы непростительным упрощением, бегством от ответственности.
Для того, чтобы понять всю глубину и серьезность стоящих перед нами проблем, нам предстоит сделать небольшой экскурс в историю. В 1991 году Казахстан провозгласил свою Независимость. На тот момент мы были страной, в которой коренной этнос – казахи, составляли по сути меньшинство. Да и сам этнос был разделен по многим линиям.
Став новым государством, Казахстан встал перед сложнейшей задачей, которую немецкий социолог Клаус ОФФЕ назвал “дилеммой одновременности”. Считалось, что Казахстану, как и многим посткоммунистическим странам, предстоит одновременно решить три большие задачи: первое - вместо плановой экономики воздвигнуть рыночную; второе - от коммунистической однопартийной монополии перейти к многопартийной электоральной демократии; третье - сформировать национальные государства на развалинах некогда мощной авторитарной империи.
Политологи и эксперты до сих пор считают, что данный “тройной переход” не имел аналогов в мировой истории. Но тем не менее странам Центральной и Восточной Европы в той или иной степени это удалось. Проблема в том, что Казахстан никак не мог стать частью данного субрегиона, хотя в формулах и видениях западных политиков мы должны были вроде бы следовать именно таким лекалам. Но здесь и кроилась очень большая ошибка целеполагания. Нам предстояло осуществить наряду с этими тремя еще и “четвертый переход”.
- Какой именно?
- Понимаете, мы не были страной Центральной и Восточной Европы, которые имели свой опыт построения государственности и преодолевали с разной степенью успешности “постимперский синдром”. Нам говорили, декоммунизация – это все, но была еще и необходима деколонизация.
Будучи “восточной страной”, нам предстояло сделать еще один переход – “постколониальный”, который многие страны Азии и Африки пытались сделать начиная с 1950-1960-х годов прошлого века. Причем многим из них это не удалось до сих пор! Этот процесс чрезвычайно затянулся и не имеет готовых рецептов, чему свидетельство современный кризис мигрантов в Европе, взрыв религиозно окрашенного терроризма на Ближнем Востоке и в мире, срывы огромного числа модернизационнных проектов... Далеко не случайно, что сегодня в моду входят так называемые “постколониальные исследования”, снова в моде термин “деколонизация”. Снова в моде писатели Азии и Африки, которые даже получают Нобелевские премии, как Абдулраззак ГУРНА.
Возникает вопрос: мог ли Казахстан осуществить не “тройной”, а “четверной переход” за прошедшие годы? Хочется, конечно, сказать, что мог. Но объективные данные и исторические нарративы говорят об обратном. И, наверное, прежний режим свернул на путь лидерского персоналистского типа, на электоральный авторитаризм далеко не случайно. С одной стороны хотелось уберечь страну от потенциальных потрясений, с другой – сырьевое проклятие, которое смягчило возможные риски и снижало сопротивление автократии. Из всех переходов нам относительно удалось осуществить только переход к рыночной экономике, которая, эволюционируя, потребовала еще большей демократии. Дело в том, что та модель экономики, которая все нулевые вмещала в себя все население страны, с приходом десятых начала нещадно буксовать. Отсюда и многочисленные протесты и бурное десятилетие!
- Хотите сказать, что наш путь был необратим и неизбежен?
- Нет, я этого не утверждаю. Просто, если сравнивать наш путь с такими странами как Южная Корея, Филиппины и другими странами Азии, то выходит, что сильные и харизматичные лидеры в силу вызовов и дилемм развития непременно ударялись в авторитаризм. Почти без исключений. Пара десятилетий роста и развития со временем сменялась деградацией, ростом коррупции, а также всеми пороками, которые сопровождают эту модель. Авторитарии через какое-то время приходили к убеждению, что они смогут обмануть историю, время, веровали в собственную исключительность. Создавались персоналистские режимы, которые могли свергаться, но в силу верхушечности таких свержений, отсутствию низовой поддержки, приводили к худшим результатам, к еще большей стагнации. Еще больше пищи для размышлений дают истории успеха и падений в Африке и Латинской Америке, где случались очень экстравагантные, экзотические истории.
Понятно, что есть разные траектории, разные модели, но все они подтверждают одну истину: рыночная модель экономики в авторитаризме через какое-то время начинает задыхаться и давать сбой. Не все даже очень успешные, харизматичные лидеры смогли удержаться от “головокружения от успехов”, не все прошли испытание “медными трубами” и тем более “трубопроводами”.
Более позитивные же модели сводились к тому, что периоды автократий, военных режимов сменялись периодами демократизации, которые давали новый виток прогресса и качество роста. И сегодня у нас остался только один источник энергии для роста и прогресса – это энергия самих граждан, их предпринимательская инициатива. И у нас в этом смысле сейчас развилка: либо мы демократизируем политсистему и либерализуем экономику, либо же ударимся лбом в еще худший вариант авторитаризма или того хуже.
- И что в таком случае предстоит сделать президенту Токаеву и его команде в предстоящий период? Сколько переходов следует осуществить?
- Полагаю, что мы обязаны одновременно осуществить все “переходы”. Даже в сфере рыночной экономики, поскольку она сильно деформировалась и огосударствилась за эти годы. В этом направлении нам надо будет принять совершенно новые бюджетный, налоговый, строительный и иные кодексы, которые будут неизменными ближайшие 20-25 лет.
Семилетняя каденция президента позволяет осуществить демократический переход. За это время нам предстоит провести две электоральные кампании в мажилис и маслихаты. Мы единственная страна в Центральной Азии, которая будет выбирать непосредственно населением акимов поселков, районов и городов. Мы будем создавать реальное местное самоуправление. Развивая новую политическую культуру, созидая новые демократические традиции мы обязаны обеспечить максимальное участие граждан в управлении государством.
Все это должно работать на укрепление национальной государственности. Считаю, что все разговоры о том, что время национальных государств прошло, что они устарели – откровенным бредом. Весь мир пока еще строится на них и международная архитектура тоже. Поэтому нам важно крепить государственные и общественные институты, которые будут служить коллективным гарантом нашей независимости и субъектности.
Ну и, наконец, нам необходимо заняться национальной идентичностью и общностью судьбы. У нас есть шанс сделать это без потрясений, войн и конфликтов, то есть на позитивной базе. Полагаю, что на одной из ближайших сессий Ассамблеи народа Казахстана должны прозвучать более смелые идеи на этот счет.
Сегодня, когда казахи в своей стране стали абсолютным большинством, надо более активно и позитивно продвигать новые идеи и концепты. Причем, говоря о деколонизации, мы не должны ударяться в ресентимент и сплошное отрицание прошлого.
Нужна новая позитивная повестка, которая не будет отталкивать представителей разных этносов и религий от нарративов казахскости. Нужно и можно говорить не об абстрактном “казахстанском”, а едином казахском народе. Мы в истории были Казахской союзной республикой. В большом мире мы все “казахи” - ГОЛОВКИН, РЫПАКОВА, РЫБАКИНА и другие сотни и тысячи успешных соотечественников, которые представляют страну за рубежом. Все называют их казахские атлеты, казахские спортсмены. Почему мы это не можем принять внутри страны? Это стало бы признанием консолидирующей роли казахов в государственном и национальном строительстве. Конечно же, для этого нам надо обеспечить и новое качество казахской нации, и, прежде всего, самого главного его компонента – самих казахов. Но чем сложнее задача, тем благороднее миссия. Если не пробовать, то ничего и не получится.
Фото: ulysmedia.kz.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
