Русский домбрист Андрей Фендриков о борьбе со злом, беташаре на русских свадьбах и казахском языке
Молодой русский парень Андрей ФЕНДРИКОВ (на снимке) уже давно известен стране как Акын Акыныч. Он удивляет знанием десятков казахских народных кюев, блестяще владеет техникой игры на домбре, неплохо - государственным языком.
Но больше всего восхищает тот факт, что Андрей, как истинный акын, с помощью своего инструмента сегодня старается изменить окружающий мир в лучшую сторону.
Его видеоролики на злобу дня никого не оставляют равнодушным: юмор и неоспоримый музыкальный талант делают Андрея по-настоящему неуязвимым – даже для злобных сетевых комментаторов.
– Недавно побывал в качестве приглашенного исполнителя на двух свадьбах в Санкт-Петербурге. Проводил обряд беташар, - рассказывает акын Фендриков. – Одно торжество было у восточно-славянской пары (назовем так), другое – у русской. Одни – коренные петербуржцы, другие – родом из Казахстана. И те, и другие пожелали провести этот свадебный обряд у себя на празднике. Получилось неплохо. Беташар проходил на русском языке в юмористичной манере. В настоящее время нахожусь в Москве и хочу реализовать еще один интересный творческий проект.
Улыбки как плата за труд
– Что за проект, поделитесь?
– Московские друзья обещают мне помочь провернуть небольшую авантюру – встать на Арбате и не за деньги, а за улыбки и добросердечное расположение прохожих выступить со своей концертной программой.
– По-моему, что-то подобное вы уже организовывали в Питере…
– Да, совершенно верно. Я выступал на улице. Перед собой выставил табличку с надписью «Don’t give money, only listen» (не плати, просто слушай - Ю.М.). Правда, вскоре пошел дождь, и выступление получилось коротким.
– А почему деньги не брали? Эта была ваша инициатива или игра в общественных местах в России преследуется по закону?
– Вы знаете, скорее всего, запреты касаются в основном несовершеннолетних. Что касается взрослых музыкантов, то, сколько бы я здесь не был, всегда замечал людей, выступающих на площадях, улицах и собирающих за свою игру деньги.
Неплохой у них доход, могу сказать (улыбается). Да, труд должен быть оплачен. Я с этим согласен. Но почему-то многие думают, что оплачен он должен быть исключительно деньгами. Лично для меня человеческая радость, удовольствие, улыбки, которые появляются, когда я играю, и есть плата за труд. Мне приятно осознавать, что я это делаю не зря.
«Даже казахи несерьезно относятся к домбре»
– Игра на скрипке, пианино, флейте воспринимается всегда и везде прекрасно, если это еще и профессионально сделано. Как воспринимают домбру за пределами Казахстана?
– До тех пор, пока я не выезжал из страны, думал, что только наш народ может правильно воспринимать этот инструмент. Я сильно ошибался. Москвичи были восхищены тем, что двухструнная домбра имеет такие большие музыкальные возможности. О моих видероликах уже знают в России. Как-то иду себе по Москве, а мне говорят: «О, Акыныч, привет! Можно сфоткаться с тобой?». Приятно, что тут сказать. Один из москвичей, услышав что-то из домбровой музыки в моем исполнении, сказал другому: «Ты, помнится, на банджо хотел научиться? Так вот, подумай об этом еще раз, банджо – это попса! А вот домбра...». Они абсолютно искренне заинтересовались этим инструментом, узнали о стоимости и мастерах. Европейцы тоже очень хорошо относятся к инструменту, не раз слышал от них слова об его уникальности. Им всегда интересен и внешний антураж артиста. Я нередко выступаю в национальном костюме, тюбетейке.
– Кстати, о национальном костюме! Сегодня в Казнете и социальных сетях весьма популярен снимок американского «оскароносца» Николаса КЕЙДЖА в подаренном ему в Астане чапане и народной артистки Казахстана Айман МУСАХОДЖАЕВОЙ.
– Мне кажется, что это какой-то случайный кадр, смысл которого был интерпретирован людьми так, как им самим захотелось. На фотографиях у меня тоже порой получаются такие физиономии! Сколько уже гостей у нас побывало, всем им обычно дарят чапаны и никогда это не воспринималось критически. И почему бы его с таким же успехом не подарить Кейджу?
Люди любят на пустом месте раздуть какую-то сенсацию, скандал. Причем это делает наш народ, народ, который сам дарит такие подарки. Кстати, на мой взгляд, люди из других стран более толерантны к культуре и традициям других народов, чем мы к своим собственным. Я вижу порой даже среди казахов несерьезное отношение к домбре как к инструменту.
– У вас есть с чем сравнить? Вы играете еще на каком-нибудь инструменте?
– Выпускался я из Казахской национальной академии искусств имени ЖУРГЕНОВА в качестве классического гитариста. С домброй же я познакомился еще в школе.
– А с каким инструментом можно завоевать наибольший успех: с классической гитарой или же с домброй? В вашем случае, разумеется.
– На сегодняшний день больше творческих задумок, больше идей связаны с домброй. Домбра вытеснила гитару из моей жизни.
«Говорить на казахском для меня – не проблема»
– Когда к вам пришла эта идея - выступать как акын, исполняя свои авторские композиции с острым социальным подтекстом?
– Идея появилась довольно давно, но так как это были исключительно мои собственные мыслей, я ее всерьез не воспринял и не стал развивать. Год назад посотрудничал с ребятами из ОрыStar Show, которые в юмористичной форме дают своеобразные уроки казахского языка. С ними мы сделали видеоролик про беташар, после которого они предложили мне создать творческую страницу в Сети. Позже родились творческий псевдоним Акын Акыныч и мой девиз «Всем домбра».
– Андрей, ваше социальное акынство предназначено для русскоговорящих людей. Не пробовали ли что-то подобное делать на казахском?
– Это все в моих планах. Мне все пророчат даже бОльший успех у казахоязычной аудитории. Наверное, пока не хватает смелости. Одно ведь дело говорить на языке, а другое – придумывать что-то, творить.
– Мне кажется, что ваш инструмент и русский язык – это некое сближение русскоязычной и казахоязычной аудитории. Ведь ни для кого не секрет, что эти две аудитории слушателей сегодня находятся на довольно большом расстоянии друг от друга…
– Я очень рад, что вы поняли истинные замыслы моего творчества. Мне часто пишут: пой на казахском, говори на казахском во время своих выступлений. Вы знаете, для меня это не проблема. Но моей задачей является привлечение внимание русскоязычной публики к казахской культуре, инструменту, в частности. Людей нужно сближать…
Возле Спаса на Крови в Санкт-Петербурге сидел и играл парень на балалайке, я к нему присоединился. Мы вместе сыграли отрывок из русской народной песни «Светит месяц», а в завершение нашего такого своеобразного экспромта я говорю: «Если домбра с балалайкой – сестры, то может казах с русским – братья? А? Всем домбра!». Да, казах с русским, может, и не кровные братья, но все-таки братья по философско-созидательному отношению к жизни, в культуре в какой-то степени.
«Когда я высмеиваю чиновников, это особенно радует простых людей»
– Андрей, вы сказали, что для вас не проблема – разговаривать на казахском языке. Поделитесь, каким образом вы его освоили? Ведь методика изучения государственного языка в учебных заведениях оставляет желать лучшего…
– Мое «путешествие» к казахскому языку было довольно долгим. Это школа, вуз. Я довольно скрупулезно изучал его и даже порой спорил с преподавателями по вопросам фонетики, произношения тех или иных слов. К сожалению, так и не достиг высокого уровня знания языка. Нередко я слышу, что казахский – легкий язык. Абсолютно с этим не согласен. Английский в сравнении с казахским легкий.
В казахском языке одно слово может иметь большое количество значений в силу того, что это язык поэтический. Казахи нередко ведь говорят поговорками. Чтобы их, эти фразеологизмы и поговорки, понять и знать, нужно много времени потратить на изучение языка в целом. Да, школьная система в изучении языка слаба, хотя знаю, что существуют учебные курсы, благодаря которым люди за три-шесть месяцев могут на бытовом уровне сносно изъясняться.
– Как люди реагируют на социально-иронические выступления Акын Акыныча? Реакции предсказуемы?
– Такие творческие экзерсисы в основном положительно воспринимаются нашими гражданами. Ловлю себя на мысли о том, что засранцы, которые оставляют после себя мусор в горах, могут быть в числе аудитории моих слушателей в тот момент, когда я пою о их поведении. Они же над собой и будут смеяться. Когда же я высмеиваю чиновников, это особенно радует простых людей. Они получают удовольствие от того, что хоть так, музыкальным словом, можно наказывать тех, кто живет не по совести.
– Много ли времени уходит на создание социальных видеороликов?
– Вы знаете, для меня труднее не делать эти ролики. Ведь вокруг столько тем, о которых хочется сказать, столько нерешенных вопросов, которые нужно пытаться решать! Порой у меня происходит такое своеобразное раздвоение личности – Акыныч хочет спеть о той или иной жизненной ситуации, а я его всячески сдерживаю, потому что понимаю, что иногда лучше промолчать.
«Мы шутим ради того, чтобы совершать серьезные поступки»
– Народный артист Казахстана Лаки КЕСОГЛУ в интервью нашему изданию заявил, что сегодня в Казахстане правят бал тойская музыка и деньги. Хотелось бы узнать ваше мнение на этот счет.
– Далеко от Лаки Константиновича я не уйду. Конечно, той бизнес – это «двигатель» многих наших эстрадных исполнителей. Наши звезды вынуждены зарабатывать именно таким образом, на концертной жизни далеко не уедешь. Музыка для многих – это то, под что можно потанцевать. И это, конечно, неправильно. Люди, зовущие меня на свои праздники, вроде бы изначально хотят просто послушать парня, играющего на домбре.
Они согласны на установленный мной репертуар. В итоге же все скатывается к тому, что я играю танцевальные попурри. К певцам, кстати, наши люди больше расположены, нежели к инструменталистам. Все потому, что в инструментальную музыку нужно вслушиваться, а людям надо танцевать, зажигать.
– Андрей, на ваш взгляд, легче покорять слушателей сольным проектом или же ансамблевым?
– У каждого своя история. Мне же проще выступать сольно, хотя я уже несколько раз пытался делать что-то совместное с другими музыкантами. Есть идея оригинального дуэта, но пока она не реализовывается. Когда два человека в коллективе, каждому приходится подстраиваться под другого. Пожалуй, все-таки легче все делать самостоятельно. А с появлением Акын Акыныча, тем более!
Могу сказать, что Акыныч гораздо популярнее Андрея Фендрикова (улыбается). Многие думают, что Акыныч – это сплошной позитив. Я, конечно, стараюсь всегда быть на позитиве, но юмор использую в качестве ключа к решению важных вопросов. Мы шутим ради того, чтобы совершать серьезные поступки. Вот и Акыныч не боится быть смешным, он боится быть непонятым.
– То есть вы уверены, что творчество способно на многое?
– Что-то кардинально поменять, наверное, не получится, но выявить негативное отношение людей к тем или иным ситуациям, заявить об этом громче – уже вклад в борьбу с проблемами. Мне часто говорят: «Андрей, посмеялись-разошлись, зачем тебе это надо? Все равно ничего не изменишь». В эти моменты сразу вспоминаю одну историю. Известный журналист Генрих БОРОВИК, который брал интервью у Эрнеста ХЕМИНГУЭЯ, рассказывал, что во время бомбежки в Югославии находился в Штатах.
Он увидел, что под окнами его гостиницы в определенный день недели и определенное время выходили пять человек с транспарантами, плакатами, на которых было написано: «Мы против войны в Югославии!».
Спустя некоторое время он решил выйти к ним, задав вопрос: «Вы же адекватные люди, неужели вы верите, что вы впятером что-то измените?». Он признался, что их ответ его пристыдил и даже поменял отношение к миру: «Нет, мы не дураки и знаем, что изменить впятером мы ничего не сможем, но мы не позволим, чтобы они изменили нас!».
Фото из архива Андрея Фендрикова.
