На фоне трений из-за газа с Ираном и Россией Ашхабад ищет новых инвесторов и партнеров
На снимке: президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов.
Читайте предыдущую статью Досыма САТПАЕВА «Азербайджан и Казахстан как заложники нефти».
Первая половина 2017 года проходит под знаком дипломатической активности в рамках Центральной Азии. После недавнего официального визита президента Узбекистана в Казахстан в нашу республику приезжает глава Туркменистана Гурбангулы БЕРДЫМУХАМЕДОВ.
Валютный голод
Он прибывает в Казахстан не в лучшие времена для туркменской экономики. Стремительно девальвируется манат. Параллельно с этим растет дефицит валюты, что в первую очередь связано со снижением доходов от продажи газа.
Также прибыль, полученная от экспорта хлопка, в прошлом году оказалась намного меньше, чем в 2015-м. В стране наблюдаются задержки по выплате зарплаты во многих госучреждениях и на предприятиях. Как отмечают эксперты, в 2016 году, из-за кризисной ситуации в энергосекторе, были масштабные сокращения в государственных нефтегазовых организациях. На фоне падения цен на газ также серьезно сократились экспортные возможности Туркменистана, у которого чуть ли не единственным крупным покупателем голубого топлива остался Китай.
Проблема Туркменистана заключается еще и в том, что его экономика сильно зависит от китайских кредитов, выданных на разработку крупных газовых месторождений. И на их выплату идет значительная часть прибыли от продажи газа в КНР.
Что касается другого партнера - России, то «Газпром» уже заявил, что не собирается покупать туркменский газ до конца 2018 года. Еще в 2009-м Россия закупала в Туркменистане больше 10 млрд кубометров голубого топлива, но затем разорвала контракт после того, как Ашхабад отказался пойти на ценовые уступки. В свою очередь, Туркменистан заявлял, что «Газпром» не платит за газ, и назвал российскую компанию банкротом.
На этом фоне вряд ли Ашхабад обрадовала новость, что в ходе недавнего визита Шавката МИРЗИЁЕВА в Москву «Газпром» договорился с Ташкентом о ежегодной покупке (в течение пяти лет, начиная с 2018-го) узбекского газа в объеме 4 млрд кубометров на сумму $2,5 млрд. А это еще больше сокращает шанс Туркменистана восстановить поставки своего газа в Россию со следующего года. Хотя со стороны Кремля в очередной раз видна попытка использования своей энергетической политики в качестве кнута и пряника по отношению к странам Центральной Азии.
Ситуация усугубляется и тем, что Ашхабад умудрился подпортить отношения с Ираном, который еще с конца 1990-х импортировал газ из Туркменистана для своих северных провинций. С одной стороны,Тегеран подписал с Ашхабадом контракт на поставки туркменского газа на пять лет. С другой, чуть позже Иран заявил, что подаст в суд на Туркменистан, так как стороны не могут договориться по цене. Более того, было даже заявлено, что Национальная Иранская газовая компания намерена судиться с «Туркменгазом» за прекращение подачи топлива с 1 января 2017 года. Суть конфликта в том, что Туркменистан требует от Ирана погасить долг в размере около $2 млрд, якобы образовавшийся за поставки газа. Хотя есть подозрение, что Ашхабаду просто нужны дополнительные валютные поступления, в то время как долгое время Иран обычно рассчитывался за туркменский газ бартером.
Вряд ли трения с покупателями туркменского газа являются разумной политикой, особенно с учетом того, что строительство альтернативных газопроводов, включая проект «Туркменистан – Афганистан – Пакистан - Индия» (ТАПИ) и газопровод в Европу через Каспийское море, пока висит в воздухе.
Кстати, в начале февраля 2017 года Туркменистан подал заявку на получение $700 млн от Исламского банка развития (ИБР) в целях покрытия расходов на проект ТАПИ. А в ноябре 2016-го вопрос о ТАПИ обсуждался во время официального визита пакистанского премьера Мохаммада Наваза ШАРИФА в Ашхабад.
Но перспективы реализации этого проекта не очень высоки из-за высокого уровня нестабильности в Афганистане, через территорию которого должен транспортироваться туркменский газ.
Охота на инвесторов
Гурбангулы Бердымухамедов еще в конце 2016 года на заседании правительства заявил о необходимости привлечения зарубежных инвестиций в инфраструктурные проекты. Но вряд ли это получится сделать за счет западных, в частности европейских инвесторов, даже несмотря на визит президента Туркменистана в Берлин в августе прошлого года и встречу с канцлером Ангелой МЕРКЕЛЬ. Да и Европарламент не готов ратифицировать торговое соглашение между ЕС и Туркменистаном, требуя от Ашхабада, чтобы власти пошли на ряд серьезных политических изменений, а именно - освобождение политзаключенных.
Максимум, что смог сделать Бердымухамедов, - так это осенью прошлого года, во время принятия новой Конституции, внести в нее косметические изменения, которые призваны были немного улучшить его имидж в глазах международного сообщества. В частности, появился пункт о четком разделении власти на законодательную, исполнительную и судебную, была введена должность уполномоченного по правам человека.
Но эта «косметика», к тому же без серьезного улучшения инвестиционного мейкапа, вряд ли позволит Туркменистану конкурировать за привлечение западных инвестиций с Казахстаном и даже Узбекистаном. Именно поэтому для Ашхабада более реалистичной стала бы попытка усилить экономическое взаимодействие либо с постсоветскими государствами, либо с некоторыми странами Ближнего Востока и Азии.
В начале апреля этого года Туркменистан с официальным визитом посетил президент Белоруссии Александр ЛУКАШЕНКО. Он присутствовал на открытии Гарлыкского горно-обогатительного комбината стоимостью более $1 млрд, в строительстве которого участвовала белорусская компания «Белгорхимпром». А в марте Гурбангулы Бердымухамедов ездил в Катар, где пытался привлечь инвестиции в проект ТАПИ.
Но кроме сырьевого сектора Туркменистан может предложить свое участие в совместных транспортно-логистических проектах. В частности, во время недавнего официального визита президента Узбекистана Шавката Мирзиёева в Туркменистан были открыты железнодорожный и автомобильный мосты через Амударью, которые являются частью транспортного маршрута Узбекистан – Туркменистан – Иран - Оман.
Нестратегический партнер
С одной стороны, у Казахстана с Туркменистаном не было серьезных трений ни в Центральноазиатском регионе, ни по Каспию. При этом внешнеполитические модели двух стран сильно отличаются: гиперактивная позиция Астаны в международных делах и статус «нейтрального государства» у Ашхабада. В сфере обеспечения региональной безопасности Туркменистан ближе к Узбекистану. Тем более что договоренность о совместной защите границы с Афганистаном при угрозе извне между Бердымухамедовым и ныне покойным Исламом КАРИМОВЫМ была достигнута еще в 2012 году.
Что касается экономической сферы, то и здесь Туркменистан для Казахстана не является важным торгово-экономическим партнером: товарооборот между двумя странами в 2016 году составил всего $283,5 млн. Хотя интересно, что в ходе официального визита президента Казахстана в Туркменистан в 2014 году товарооборот почему-то оценивался на уровне $475 млн. Единственная сфера, где две республики усилили взаимодействие, - это транспортное сотрудничество.
Три года назад, во время визита Нурсултана НАЗАРБАЕВА в Туркменистан, была торжественно открыта международная железнодорожная магистраль «Узень – Берекет - Горган». Этот проект был важен для Казахстана, который хотел получить выход к портам Персидского залива через Иран. В ответ мы обещали предоставить свои каспийские порты для иранского бизнеса. Минсельхоз РК даже заявил, что в связи со строительством железной дороги республика собирается вдвое увеличить экспорт зерна в Иран. Но в этом проекте Туркменистан для Казахстана был лишь транзитной зоной. Хотя Астана и предлагала Ашхабаду использовать этот маршрут для транспортировки туркменских грузов по территории Казахстана в направлении Китая.
В 2014 году был также подписан меморандум между правительствами двух стран о создании международного транзитного телекоммуникационного маршрута «Казахстан – Туркменистан». Но неизвестно, на какой стадии находится сейчас его реализация. Яснее ситуация с подписанным в том же году соглашением между Астаной и Ашхабадом о сотрудничестве в области морского транспорта. По крайней мере, в Каспийском море казахстанские компании уже участвуют в транзите туркменской нефти на мировой рынок. Например, в январе 2015 года танкеры нацкомпании «Казмортрансфлот» начали транспортировку нефтеналивных грузов из Туркменистана в порты Махачкалы и Баку.
Что касается других официальных документов, подписанных Казахстаном и Туркменистаном в 2014 году, то возникает ощущение, что некоторые имели просто символический характер. Например, соглашение о создании делового совета между Союзом промышленников и предпринимателей Туркменистана и Внешнеторговой палатой Казахстана. О нем известно лишь, что в августе 2016 года в Ашхабаде прошла презентация торговых возможностей казахстанских производителей, организованная Национальным агентством по экспорту и инвестициям Kaznex Invest.
Также не ясно, как работает соглашение о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве между Балканским велаятом и акиматом Мангистауской области.
Хотя именно приграничное экономическое сотрудничество, в принципе, могло бы заложить хорошую основу для укрепления экономических связей. По крайней мере, эту попытку стали предпринимать Узбекистан и Казахстан, заявившие о намерении создать специальные экономические зоны на приграничных территориях.
Фото: centre1.com.
