Почему не сложился диалог власти и общества
Крестьянский вопрос
...А знаешь край, где хижины убоги,
Где голод шлет людей на тяжкий грех,
Где вечно скорбь, где лица вечно строги,
Где отзвучал давно здоровый смех
И где ни школ, ни доктора, ни книги,
Но где - вино, убийство и... вериги?..
И. Северянин
Начало читайте здесь
Крестьянский вопрос, отстоящий от нас на целое столетие, казалось бы, интересен только историкам. С одной стороны, это так. Но если взглянуть на то, как он решался, какие были при этом были совершены ошибки и упущения, то это все актуально и сегодня, потому что складывается такое представление, что при решении самых насущных вопросов сегодняшнего дня с упорством, достойным лучшего применения, повторяются все те же ошибки и упущения, что и сто лет назад.
Николай Богданов-Бельский: КрестьянинВ рамках настоящего очерка нет возможности и смысла прослеживать всю историю «крестьянского вопроса», корнями уходящего в глубь веков, - к началу процесса закрепощения крестьянства. Единственное, что надо отметить, что его сущностные черты в окончательной форме были определены «Великой реформой» Александра II, отменившей крепостное право. Положением от 19 февраля 1861 г. устанавливалось, что крестьяне получают личную свободу, но не землю, которая остается в собственности помещиков. Последние были «обязаны предоставить в постоянное пользование крестьянам … усадьбу с приусадебным участком, а также полевой надел … За пользование помещичьей землей крестьяне обязаны были отбывать барщину или платить оброк. Они не имели права отказаться от полевого надела, по крайней мере в первые девять лет». Полевые наделы получал не сам крестьянин, а община. Душевые размеры наделяемой земли колебались по стране от 1 до 12 десятин.
Во второй половине XIX века рост населения, которое в 50 губерниях Европейской России увеличилось с 61 176 тыс. человек в 1863 г. до 93 443 тыс. человек в 1897 г., привел к тому, что душевой размер земельных наделов стал сокращаться: «если в конце XIX века он составлял в среднем 3,5 десятины на душу, то к 1905 году — всего 2,6 десятины. К этому времени из 85 млн крестьян 70 млн были безземельными или малоземельными. 16,5 млн крестьян имели надел от 1/4 до 1 десятины, а 53,5 млн крестьян — от 1 до 1,75 десятины на душу».
…при решении самых насущных вопросов сегодняшнего дня, с упорством, достойным лучшего применения, повторяются все те же ошибки и упущения, что совершались сто лет назад.
В 1900 году, так называемая, «Комиссия центра» провела расчеты перенасыщенности рабочей силой деревни Европейской части России. В своих расчетах она исходила из предположения, что одного работника достаточно для обработки 4,5 десятин посевной земли. По подсчетам Комиссии получалось, что общее количество работников обоего пола составляет 44 724,8 тыс. человек, общая площадь под посевами – 67 457,9 тыс. десятин. Для работы на ней требуется 15 076,8 тыс. работников, еще 6 609,2 тыс. человек были заняты различного рода промыслами и в промышленности. Излишек рабочей силы составил 23 038,8 тыс. человек.
Но эти «лишние» люди не были безработными – они были заняты на собственной, арендованной или надельной (общинной) земле. И этой земли было недостаточно для более или менее сносного существования. Нефедов С.А. в «Демографически-структурный анализ социально-политической истории России» приводит данные по обследованию бюджетов крестьянских хозяйств Воронежской губернии, проведенное в 1887-1895 гг. Председатель комиссии, проводившей обследование, Ф.А. Щербина писал: «В чисто земледельческой местности, производящей исключительно зерно, часть населения из года в год недоедает, болеет, вымирает, совершает преступления, не имея хлеба и средств для добывания его в достаточном количестве». В докладе отмечалось, что 55% общин не могли прокормиться за счет своих наделов.
Минимальная потребность в хлебе на одну душу составляла примерно 18-19 пудов в год. Средний урожай в девяностые годы позапрошлого века составлял, в среднем, 19-20 пудов на душу. При любом неурожае и, соответственно, снижении сбора наступал голод, конечно, не тот, что имел место в Поволжье после Гражданской войны, но он означал снижение рациона питания ниже минимального уровня. «В неурожайный 1897/98 хозяйственный год чистый душевой сбор составил 18,2 пуда, а вывоз на душу населения -5,1 пуда, то есть 28% к чистому сбору, в результате остаток после вывоза составил лишь 13,1 пуда - много меньше голодной нормы. По данным П. Н Першина в этот год голодало 27 млн крестьян». Власти в таких случаях оказывали помощь в виде продовольственных кредитов. Недоедание существенно сказывалось на общем физическом состоянии крестьянина, голодные годы сопровождались вспышками различных эпидемий, увеличением детской смертности.
Крестьянская бедность не давала возможности крестьянству улучшить свое положение за счет повышения производительности труда. Князь Чолокаев, предводитель дворянства Тамбовской губернии, сравнивая собственное хозяйство с крестьянским, писал: «Обрабатывая свою землю десятки лет, крестьяне не могут, судя по урожаям, не сознавать, что моя культура лучше их; но несмотря на это, они не продвинулись в культуре своих полей ни на шаг вперед... Чем же объяснить такое равнодушие крестьян к поднятию урожайности своих полей, как не бедностью и, во многих случаях, условиями общественного пользования землею».
Средняя урожайность крестьянских хозяйств в 1900-1915 гг. составляла 9,4 центнера ржи с десятины и 8 центнеров пшеницы с десятины, тогда как в Европе средняя урожайность зерновых составляла 25-30 центнеров с десятины.
Передельный характер общинного землепользования, чересполосица, низкая грамотность, отсутствие накоплений для инвестиций в сельскохозяйственное оборудование – факторы, определявшие низкую производительность крестьянского труда. «В 1900 г. 30 % крестьянских хозяйств были безлошадными, 43 % имели только одну лошадь. В 1910 г. две трети всех используемых плугов были деревянными».
Крестьянская бедность не давала возможности крестьянству улучшить свое положение за счет повышения производительности труда. Князь Чолокаев, предводитель дворянства Тамбовской губернии, сравнивая собственное хозяйство с крестьянским, писал: «Обрабатывая свою землю десятки лет, крестьяне не могут, судя по урожаям, не сознавать, что моя культура лучше их; но несмотря на это, они не продвинулись в культуре своих полей ни на шаг вперед... Чем же объяснить такое равнодушие крестьян к поднятию урожайности своих полей, как не бедностью и, во многих случаях, условиями общественного пользования землею».
Сергей Васильевич Иванов: В дороге. Смерть переселенцаКорень всех крестьянских бед, - малоземелье, бедность, болезненность, низкая производительность труда, - это перенаселенность деревни в Европейской России. Излишек трудовых ресурсов, образовавшийся в результате роста населения, с большим трудом покидал деревню из-за административных барьеров, препятствовавших крестьянской миграции. Крестьяне, состоявшие в общине, несмотря на отмену крепостного права, не могли свободно ее покинуть, не выполнив ряд условий: 1) сдача надельной земли (безвозмездная) и отказ навсегда от участия в мирском наделе; 2) отсутствие обязательств по рекрутской повинности; 3) отсутствие недоимок по платежам в бюджет всех уровней; 4) отсутствие частных долгов; 5) согласие родителей; 6) согласие сельского общества; 7) наличие согласия на прием сельского или городского общества, куда переходит.
Было затруднено покидание деревни и в поисках временного заработка, - требовался паспорт, для получения которого нужно было заручиться согласием общины, выкупить бланк паспорта и оплатить сбор за вид на жительство, правда, последний был отменен в 1897 г.
Крестьянство как в дореформенной, так и в пореформенной России составляло основу всей жизни страны. В момент восшествия на престол Николая II крестьяне составляли 87% населения европейской части страны, включая переехавших в город, но сохранивших свою сословную принадлежность. 51% национального дохода, из расчета на душу населения, приходился на сельское хозяйство, включавшее в себя помимо крестьянских, помещичьи и государственные хозяйства. Поэтому, власть предержащие не могли не обратить внимание на бедственное положение крестьян. Они и обратили, но с большой неохотой.
Решение «крестьянского вопроса» в царствование Николая II можно разделить на два периода. В первый, до революции 1905-1907 гг., основные усилия направлялись на сбор сведений о состоянии сельского хозяйства и выбор способа его реформирования.
Толчком к рассмотрению «крестьянского вопроса» послужили трудности с исполнением доходной части бюджета. «В 1898 г. рассматривался в комитете министров отчет государственного контроля за 1896 г. На отчете государственного контроля на том месте сего отчета, где государственный контролер выразил мнение, что «платежные силы сельского населения находятся в чрезмерном напряжении», его императорскому величеству благоугодно было отметить «Мне тоже кажется».
С.Ю. Витте, бывший в то время министром финансов, пытался инициировать учреждение Особого совещания, которое рассмотрело бы пути решения крестьянских проблем. Но его инициатива наткнулась на сопротивление И.Н. Дурново и И.Л. Горемыкина, как в силу их консерватизма, так и из-за борьбы за степень влиятельности.
С.Ю. Витте, выступавший за наделение крестьян полными гражданскими правами, о чем он писал в том же 1898 г. царю: «Крестьянство освобождено от рабовладетелей, но находится в рабстве произвола, беззакония и невежества. В таком положении оно теряет стимул закономерно добиваться улучшения своего благосостояния… Нужно прежде всего поднять дух крестьянства, сделать из них действительно свободных и верноподданных сынов Ваших», - вторгался в сферы, подконтрольные министерству внутренних дел. И если бы Николай II поддержал его инициативу, возникла бы реальная угроза перехода части полномочий от МВД к Министерству финансов.
Столыпин совершенно верно сказал, что «необходимо отказаться от мысли наделить землей весь трудовой народ» - потому что это утопия. Но не отказался.
Дело сдвинулось с мертвой точки только после того, как министром внутренних дел стал Д.С. Сипягин, состоявший в дружественных отношениях с С.Ю. Витте. 22 января 1902 г. было учреждено Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Но это была пиррова победа. Проработав три года, Особое совещание, роль которого, с точки зрения привлечения общественности к обсуждению важнейшей в стране проблемы страны, трудно переоценить, по существу, так ничего и не сделало, будучи неожиданно закрытым. Взамен него было создано Особое совещание по вопросам о мерах к укреплению крестьянского землевладения под председательством И.Л. Горемыкина. То есть в конце концов С.Ю. Витте аппаратную борьбу проиграл.
Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности было одним из самых важных событий в жизни Российской империи в самом начале XX века. Оно должно было рассмотреть проблемы сельского хозяйства страны и внести предложения по их разрешению. Для сбора данных и получения мнений о необходимых мероприятиях были учреждены губернские и уездные комитеты (82 губернских и 536 уездных). Примерно год уездные комитеты собирали на местах сведения и пожелания, которые обобщались в губернских комитетах. Губернские же комитеты свои отчеты отправляли в Санкт-Петербург.
Если практические результаты деятельности Особого совещания были незначительны, - по его представлениям были приняты закон о работе в праздничные дни, положение о мелком кредите и ряд других менее существенных актов, - то с точки зрения формирования общественного мнения по крестьянскому вопросу его роль была выдающейся. П.Н. Милюков писал: «Можно с уверенностью ожидать, что самый факт широкого обмена мнений, получившегося в результате опроса, содействовал в весьма значительной степени дальнейшему объединению взглядов на задачи внутренней земской политики и, — что не менее важно, — этот обмен мнений и публичность, которую получили прения в комитетах, должны были выровнять также и настроение общественных кругов, прикосновенных к этому обсуждению. В огромном большинстве члены комитетов вышли из заседаний иными людьми, чем вошли: более осведомленными, более развитыми и воспитанными в общественном смысле».
Главным итогом работы Особого совещания можно признать почти единодушный призыв членов губернских и уездных комитетов к наделению крестьян полными гражданскими правами. «… комитеты, пользуясь предоставленным им правом ответить на общий вопрос о нуждах сельскохозяйственной промышленности, вошли в обсуждение крестьянского дела по своему почину, признав, что преуспеяние сельскохозяйственной промышленности ближайшим образом зависит от такого улучшения правового положения нашего крестьянства, которое содействовало бы развитию в нем духа хозяйственной предприимчивости и самодеятельности; вне этого, а также просвещения крестьянской среды, всевозможные меры в области экономики и техники сельского хозяйства принесут, по мнению комитетов, лишь ничтожную пользу, не оправдывающую значительных затрат, которые потребуются с этой целью из народных же средств». Но, как уже говорилось выше, «крестьянский вопрос» остался без движения. Главным барьером на его пути стали межведомственные трения.
Если до революции 1905-1907 гг. правительства как единого органа не существовало, то в 1905 году был создан Совет министров, который, по идее, должен был вырабатывать правительственную политику и проводить ее в жизнь.
П.А. Столыпину, ставшему третьим по счету председателем Совета министров, после С.Ю. Витте и И.Л. Горемыкина, удалось собрать вокруг себя людей, так или иначе разделяющих его взгляды, и сформулировать программу развития страны, которая касалась не только крестьянского вопроса, но и улучшения положения рабочих, перевооружения армии, совершенствования судебной системы и многого другого.
«Крестьянский вопрос» был самым главным в правительственной программе. Реформа деревни, получившая название по имени ее инициатора и проводника – П.А. Столыпина – «Столыпинская», предполагала широкие и глубокие преобразования. Она состояла из целого ряда законодательных актов. Законом от 5 октября 1906 года крестьянин был уравнен в правах с другими категориями населения, ему был разрешен свободный выход из общины и сняты ограничения по перемещению внутри страны. Законом от 9 ноября 1906 года разрешалось выделение крестьянского хозяйства из общины вместе с надельной землей. Этим же законом в Крестьянский поземельный банк передавались удельные и государственные земли для последующей продажи в кредит крестьянам. Наконец, было предусмотрено поощрение переселения крестьян за Урал: в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан. Еще до начала реформ в 1906 г., в бытность С.Ю. Витте председателем правительства, было принято решение об отмене выкупных платежей. Были приняты меры к расширению кредитования крестьянских хозяйств, в первую очередь за счет развития кредитных кооперативов. Все это было и полезным, и необходимым, и запоздавшим.
Рассмотрим, как в ходе реформ был решен вопрос с перенаселенностью деревни. По переселенческой программе из пределов Европейской России мигрировало за Урал 3 607 тыс. человек, но из них вернулось обратно 569 тыс. человек. Чистый отток составил 3 038 тыс. человек. Какое-то количество крестьян переехало в город: численность городского населения в европейских губерниях увеличилось с примерно 15 млн человек в 1909 году до 18,6 млн человек в 1914 году. Даже не имея данных по естественному приросту, можно предположить, что из деревни в город ушло около 3 млн человек. Общая же численность населения этих губерний за период с 1909 по 1913 гг. увеличилась на 7,2 млн человек (с учетом оттока переселенцев). Таким образом, крестьянское население европейской части России в годы столыпинских реформ увеличилось примерно на 4 млн человек. То есть острота проблемы перенаселенности не только не смягчилась, но даже обострилась. Несколько смягчали положение кредиты Крестьянского поземельного банка на покупку помещичьей и удельной земли – всего за период с 1907 по 1915 гг. было реализовано около 5,4 млн десятин.
Реформа нисколько не уменьшила жажду «черного передела». Вот отрывок из речи депутата III Государственной думы крестьянина Могилевской губернии Шевцова: «…дайте нам земли; я не говорю, на каких условиях, но дайте…Без этого, господа, никогда вы не дойдете до мирного и спокойного, так сказать, состояния».
Столыпин проглядел одно важное внутреннее противоречие своей программы. Выступая перед Государственной Думой 10 мая 1907 г., он убедительно показал, что даже если раздать крестьянам все помещичьи и государственные земли, это не решит проблемы необеспеченности крестьян землей: «… поголовное разделение всех земель едва ли может удовлетворить земельную нужду на местах; придется прибегнуть к тому же средству, которое предлагает правительство, то есть к переселению; придется отказаться от мысли наделить землей весь трудовой народ и не выделять из него известной части населения в другие области труда». И после этого, через несколько минут, в том же выступлении, премьер предлагает сделать как раз то же самое, что сам и отверг: «В общих чертах дело сводилось бы к следующему: государство закупало бы предлагаемые в продажу частные земли, которые вместе с землями удельными и государственными составляли бы государственный земельный фонд. При массе земель, предлагаемых в продажу, цены на них при этом не возросли бы. Из этого фонда получали бы землю на льготных условиях те малоземельные крестьяне, которые в ней нуждаются и действительно прилагают теперь свой труд к земле, и затем те крестьяне, которым необходимо улучшить формы теперешнего землепользования».
Столыпин совершенно верно сказал, что «необходимо отказаться от мысли наделить землей весь трудовой народ» - потому что это утопия. Но не отказался.
Если говорить о причинах, почему не удалось решить «крестьянский вопрос», то главная из них заключается в том, что и С.Ю. Витте, и П.А. Столыпин прошли мимо самой важной проблемы – перенаселенности деревни. На первый взгляд, это очень странно, потому что эта проблема лежала на поверхности, была абсолютно очевидной, - вся информация, необходимая для того, чтобы сделать достаточно простой и очевидный вывод, была под рукой.
Диалога между властью и обществом не случилось, потому что отсутствовал механизм обратной связи.
Но если вдуматься, совершенная ошибка была естественной - оба реформатора были во власти доктрины, которая не позволяла им посмотреть на проблемы русского крестьянства с различных точек зрения.
И тот, и другой считали, что ключ к крестьянскому вопросу – это наделение крестьян полными гражданскими правами и предоставление им права свободного выхода из общины с земельным наделом. Они полагали, что крестьянин превратится в собственника, и это, в свою очередь, поможет побороть крестьянскую бедность.
Безусловно, неполные гражданские права крестьян, прикрепленность их к общине - эти пережитки крепостного права требовалось ликвидировать. Но это решение не могло являться целью, а должно было быть лишь инструментом борьбы с перенаселенностью деревни. И, что главное, не единственным.
Другие возможности борьбы с перенаселенностью деревни в деталях будут рассмотрены в других разделах, пока же ограничимся их перечислением: улучшение жилищных условий рабочих в городах и фабричных поселках; развитие дорожной инфраструктуры, в первую очередь соединяющую уездные центры с губернскими; содействие развитию местной промышленности, производственной кооперации и мелкого кредита.
Для того чтобы понять, как получилось, что два наиболее выдающихся государственных деятеля России начала XX века не увидели очевидного, надо вернуться к Особому совещанию о нуждах сельскохозяйственной промышленности.
Уже говорилось, что это было выдающееся событие с точки зрения изучения общественного мнения и его формирования. Но у Особого совещания было два серьезных недостатка.
Первый – диалога между властью и обществом не случилось, потому что отсутствовал механизм обратной связи, - труды губернских комитетов отправлялись в Санкт-Петербург, где они изучались без привлечения представителей этих комитетов. Не было и дискуссии между властью и обществом о результатах работы губернских комитетов, несмотря на то, что сами труды губернских комитетов были опубликованы.
Второй недостаток – к работе не были привлечены представители промышленности, торговли и финансов, несмотря на то, что в повестку дня работы Особого совещания были включены такие вопросы, как улучшение дорог, развитие торговой инфраструктуры, развития местной промышленности, развитие мелкого кредита. Участие представителей промышленности, торговли и финансов могло бы придать работе Особого совещания необходимую глубину.
«Крестьянский вопрос» был важнейшим – так или иначе от его решения зависели практически все проблемы империи.
Сегодня, сознавая, что на пути нашего развития стоят препятствия, как и сто лет назад, мы не можем выделить самую важную, самую сущностную проблему. И именно потому, что, как и сто лет назад, нам не хватает перспективы, дополнительного ракурса, с которого можно было бы посмотреть на нашу жизнь.
Как и сто лет назад, власть не желает диалога с обществом.
Продолжение следует
