Традиционно по субботам Ratel.kz публикует новые рассказы кинорежиссера и писателя Ермека Турсунова, которые войдут в его новую книгу
На снимке: Ермек Турсунов.
Читайте предыдущий рассказ Ермека ТУРСУНОВА «Полведра молока за Аллегрову».
Вообще-то я актерам не завидую. У них ведь как.
У них всяко по-разному.
Кто-то с детства мечтает о кино, а попав в массовку, хочет мелькнуть в эпизоде. После эпизода его тянет на отдельную роль. Пусть хоть второго плана, хоть третьего. Потом ему уже хочется и в главной роли сняться. Пусть там даже голые будут…
Меня один мой старый дружбан доставал: «Ерёма, сними меня хоть кем! Ну хоть камнем».
Не знаю, что за страсть такая? Меня, например, совсем не тянет.
А иные сразу хотят Гамлета. И, пожалуйста, сразу. Чего, мол, зря тянуть?
Девушки, соответственно, Офелию. Или Джульетту. Несмотря ни на что. Даже несмотря на паспортные данные. Вон сыграла же Янина ЖЕЙМО Золушку в 37 лет. И нормально вышло. Никто и не знал, пока не сказали.
А взять оперу.
Там, в опере, все Джульетты – возрастные. И Аиды тоже. И Кармены. И объемные, как правило. Грудастые, бесформенные. Обтянутся, значит, и поют. И ничего. Как будто так и надо. Худых там нет.
Ну, почти нет.
В нашем кино все мужики видят себя Чингисханами, а девушки все как на подбор – Томирисы. Наверное, Томирис в представлении многих - это наш вариант Жанны Д’АРК. Во всяком случае, я заметил, воинственное начало в наших женщинах всячески присутствует. Не знаю почему. Наверное, компенсаторный механизм срабатывает. Хочется мужикам бошки их безмозглые поотрезать и в мешок с кровью засунуть. И чтоб он там задохнулся, скотина!
Что касается Чингисхана, то с ним всё ясно. Это наш национальный герой. Единственный его недостаток в том, что он… как бы это помягче сказать? Он, знаете ли, не совсем казах. А если уж совсем честно, то он вообще не казах.
Один знаменитый историк утверждает, что он монгол. Врет, конечно. Но уж так записали.
Был у меня в практике случай. Снимали кино. Боевичок. Нужен был актер на роль трансвестита. Крохотный эпизод. Буквально меньше минуты.
По сценарию оперативник ищет преступника и заглядывает в комнату на шум, а там – женщина-доминатор держит на цепи транса и хлещет его плеткой. Это у них такие забавы свои, сексуальные. Костюмы у обоих соответствующие. Женщина с голым бюстом и в сапогах-ботфортах, транс – во всем кожаном, с адресным круглым вырезом чуть пониже спины. Во рту у него кляп. Красный. С шариком.
Очень выразительная сцена. В смысле – красноречивая. Не надо ничего объяснять, и так всё понятно.
Стали искать. Объявили кастинг.
И вот прихожу однажды на работу – а их там полный офис. Трансвеститов этих. И все – разные. Толстые, худые, маленькие, большие, высокие, низкие, казахи, неказахи… А что? У нас же планета ста языков. Так вот, этих языков у меня в офисе набилось штук тридцать. А может, и больше.
А я даже и не знал, что в Алма-Ате всё уже так… как бы это помягче сказать…
Короче, Алма-Ата - это вам не Васюки теперь. Это вам не деревня где-то там, на отшибе цивилизации. Это – современный культурный город. Можно сказать даже – мегаполис, не уступающий в своем развитии «ведущим мировым державам».
Взять хотя бы тот же Таиланд. Кто был, тот знает. Там этих трансвеститов - как грязи. И их там называют почему-то «два в одном». Правда, я постеснялся спросить: чего там – два и что там у них – в одном? То есть где это и что – в одном два?
Ну да ладно. Мне-то что? Мне работать надо. Актера утверждать. А когда я провожу кастинг, то я стараюсь побольше узнать о человеке. Что да как? Где родился, как учился, что по жизни делал и так далее. Чтоб хоть знать человека, контакт с ним установить. Завтра же вместе на площадку.
И вот сижу я у себя в кабинете и ко мне по одному пацаны эти… то есть не пацаны, а девочки… Ой. То есть не девочки, ну эти…
Короче, все заходят по одному. Мы садимся напротив и беседуем.
Ох, сколько я историй разных слезоточивых наслушался. Просто жуть. Был бы женщиной, увяз бы в собственных соплях. Сплошная санта-барбара. И у всех – драма. Если не сказать – трагедия.
Были, правда, двое. Радостные и счастливые. Довольные. Остальные… Ну как сказать. Индийское кино, короче.
Это где прокурор отправляет пацана на расстрел за украденный пирожок, а пацан оказывается его незаконнорожденный сын. И сделать уже ничего нельзя. И приговор уже вступил в силу. И ведут уже сынка сатрапы к стенке. А тут на тебе – правда выскочила. И прокурор заметался. И на коленки перед пацанчиком упал, и по земле катается, и рыдает, прощения просит, а тот…
Ну ясно, словом. Все знают эти истории слезоточивые.
Так и тут.
С самого детства у этих что-то не так: и забавы мальчишеские не по нраву, ни в футбол погонять не тянет, ни в хоккей до крови. А тянет в куклы поиграться да самому в куклу переодеться, и всё больше у зеркала. Потом пацаны во дворе начинают издеваться, потом вдруг снисходит озарение. И тут отец, пусть даже он не прокурор, но тоже, знаете ли, «рука потянулась к пистолету…»
Потом уже вихрь жизни, новые знакомства, новый круг понимающих, таких же, как и ты, - пришибленных изгоев. Жизнь на острове, короче. Где справедливость? Нет, блин, на свете справедливости.
Словом, послушал я все эти истории и понял, что настоящий трансвестит мне не подойдет. Слишком уж они драматические все. Значит, нужен обыкновенный профессионал. То есть актер. Настоящий. Способный, по методу СТАНИСЛАВСКОГО, перевоплотиться хоть в кого. Хоть в бога, хоть в черта. Хоть в транса.
Стали искать. Провели кастинг.
Надо сказать, подошли многие. Даже те, от кого я не ожидал. Вот что значит навыки профессии.
Остановились на одном из ведущих актеров одного из ведущих театров страны. Я послал гонцов сообщить ему, что приглашаю его в свое кино. Актер – я, понятное дело, не называю его имени – примчался на следующий же день.
Счастливый!
И как давай мне рассказывать, что давно мечтал со мной поработать. Что меня в его театре все хорошо знают и заочно уже хорошо относятся. Что каждый из них готов со мной хоть в огонь, хоть в воду. И что даже директор театра отпустил его без лишних разговоров.
И сияет весь.
- Я родился под счастливой звездой, - говорит, - и давно хотел у тебя сняться!
Смотрю: врет – не врет?
А он давай перечислять все мои картины. Отдельные эпизоды смаковать, словом, по самолюбию моему вазелином туда-сюда. Я и расслабился, как кошак на солнце, а сам думаю: ну хорошо, а как бы ему помягче насчет роли-то преподнести?
Хотя чего тут стелить? Он же профессионал. Какая разница, какая там роль. Пусть и эпизод. Как говорили великие: «Не бывает маленьких ролей, бываю маленькие актеры!»
В общем, мы ударили по рукам, и я отправил его к костюмерам, чтобы они сняли с него мерку.
Актер, окрыленный, тут же попросил сценарий.
Я у него спрашиваю: зачем, мол, он тебе?
Актер удивился:
- Как зачем? Мне ж текст нужно учить.
Я ему:
- Нет у тебя текста.
- Интересно? – еще больше удивился он. – Хотя да. Ты же не любишь многословное кино. У тебя вон «Келин» вообще без слов.
- Точно! – говорю я. – Иди на костюм. А задачу я тебе перед сценой объясню. Ты же волчара, чего тебя готовить?
- Отлично!- сказал актер и побежал к костюмерам.
Настал день съемок.
Как обычно на площадке – суматоха, неразбериха, мат-перемат. Обстановка творческая. Можно сказать - вдохновляющая.
Смотрю – идет мой актер. Уже в гриме. В пошитом специально для него кожаном костюме. С адресным вырезом на заднице. В руках кляп держит, с красным шариком. Вид – печальный.
Подходит вплотную. Брови домиком. В глазах – неизбывная грусть.
- Слушай, - говорит, - я вот уже тридцать лет служу классическому театру. Сыграл свыше пятидесяти ролей. В моем списке сплошь декабристы, революционеры, дон-жуаны, разбиватели дамских сердец и рыцари. Даже коммунистов я играл. У меня ордена и медали. Почетная грамота есть от президента ко дню рождения. В конце концов, у меня двое сыновей. Один из них недавно женился. Вполне возможно, я скоро стану дедушкой. Да и вообще, я заслуженный деятель искусств...
- Ну и что? – перебиваю я его как можно невозмутимее.
- Как что? – домики его становятся еще выше. – Я думал, ты позвал меня на какую-то нормальную роль. А это что?
- Что? – делаюсь я совсем непроницаемым. – Роль как роль. Вчера коммуниста играл, сегодня уже… другого. Тебе-то какая разница? Ты ж профессионал.
- Ну и что, что профессионал! – кричит актер. – Я ж всю жизнь себе имя зарабатывал, а тут за пять секунд вся моя биография коту под хвост.
- Зря ты так думаешь, - успокаиваю я его. – Если уж на то пошло, некоторые актеры ГИТЛЕРА играют. И ничего.
- Да уж лучше бы Гитлера! – цепляется мой актер за соломинку.
- Ну, у нас не про Гитлера кино, - отвечаю я. – Вот будет в следующий раз у меня Гитлер, я тебе обещаю. Никого, кроме тебя, я в этой роли не вижу. Только ты! А сейчас – вот.
Актер сник, понимая неотвратимость судьбы. В конце концов, как говорят в кино, «кто на кого учился».
А тут и партнерша его по сцене подошла. Тоже в костюме сценическом: в высоченных сапогах, в ажурных колготках, с плеткой в руках и цепью. Грим – «пожар в джунглях» называется.
- О! – тут же переключился я. – А вот и Анжелочка! Отлично выглядишь! Познакомьтесь и идите пока. Порепетируйте. Через минуту начнем.
Актер окинул недобрым взглядом свою партнершу, что возвышалась над ним на целую голову, и, тяжко вздохнув, последовал за ней в отдельную комнату. Репетировать.
Ну что я могу сказать?
Сцену мы отсняли. Вышло, скажу я вам, довольно живописно. Во всяком случае, халтуры не было. Ничего не скажешь: ремесло свое актер мой любит и знает. Вот теперь надо мне обещание свое выполнять. Это я про Гитлера. Значит, сценарий нужен. Военный. Хожу, думаю.
Фото: Дмитрий ГЭРТ.
