Наши публичные фигуры боятся свободы слова
На снимке: экономист Жарас Ахметов.
Фигаро о наших борцах со свободой слова
Когда «Женитьба Фигаро» подходит к своей кульминации, герой комедии БОМАРШЕ произносит свой знаменитый монолог, начинающийся словами: «О женщина! Женщина! Женщина! Создание слабое и коварное!..», в котором рассказывает зрителям о перипетиях своего жизненного пути, в том числе о том, как он первый раз лишился свободы.
«Тут начались споры о происхождении богатств, а так как для того, чтобы рассуждать о предмете вовсе не обязательно быть его обладателем, то я, без гроша в кармане, стал писать о ценности денег и о том, какой доход они приносят.
Вскоре после этого, сидя в повозке, я увидел, как за мной опустился подъемный мост тюремного замка, а затем, у входа в этот замок, меня оставили надежда и свобода. Как бы мне хотелось, чтобы когда-нибудь в моих руках очутился один из этих временщиков, которые так легко подписывают самые беспощадные приговоры, - очутился тогда, когда грозная опала поубавит в нем спеси! Я бы ему сказал... что глупости, проникающие в печать, приобретают силу лишь там, где их распространение затруднено, что где нет свободы критики, там никакая похвала не может быть приятна, и что только мелкие людишки боятся мелких статеек».
Максим Горький о свободе слова
Буревестник революции с мая 1917 по июль 1918 публикует цикл статей, объединенных под общим названием «Несвоевременные мысли». Есть в них и строки, посвященные свободе слова.
«Мы добивались свободы слова затем, чтобы иметь возможность говорить и писать правду. Но - говорить правду, это искусство труднейшее из всех искусств, ибо в своем "чистом" виде, не связанная с интересами личностей, групп, классов, наций, - правда почти совершенно неудобна для пользования обывателя и неприемлема для него. Таково проклятое свойство "чистой" правды, но в то же время это самая лучшая и самая необходимая для нас правда».
Истины ради надо признать, что пройдет совсем немного времени и Алексей Максимович совсем по-другому оценит свободу слова: «Сцепившись друг с другом, газеты катаются по улицам клубком ядовитых змей, отравляя и пугая обывателя злобным шипением своим, обучая его "свободе слова" - точнее говоря, свободе искажения правды, свободе клеветы. "Свободное слово" постепенно становится неприличным словом. Конечно, "в борьбе каждый имеет право бить чем попало и куда попало"; конечно, - "политика - дело бесстыдное" и "наилучший политик - наиболее бессовестный человек", - но, признавая гнусную правду этой зулусской морали, - какую все-таки чувствуешь тоску, как мучительна тревога за молодую Русь, только что причастившуюся даров свободы! Какая отрава течет и брызжет со страниц той скверной бумаги, на которой печатают газеты!».
Бедный Дональд!
Все мы не без интереса наблюдаем за титанической битвой Дональда ТРАМПА с американскими СМИ. И если бы президент США читал Горького, он с радостью бы согласился с оценкой прессы как «клубка ядовитых змей».
Вполне возможно, что американские СМИ публикуют не всегда достоверные, а иногда и совсем недостоверные сведения о Дональде Трампе.
Но президенту США и в голову не приходит судится с ними, а уж тем более как-то ограничить их право публиковать то, что они сочтут необходимым. Максимум, на что он может пойти – это огрызаться в ответ или отказываться отвечать на вопросы неугодных ему изданий, подвергаясь за последнее всеобщему остракизму.
И дело не в том, что Трамп считает, что только «мелкие людишки боятся мелких статеек». Просто американская политическая культура и американское законодательство не дают возможности «заткнуть рот» прессе.
Честь и достоинство в казахстанской интерпретации
У меня хорошие отношения с журналистами из Forbes Казахстан и аналитического портала Ratel.kz, поэтому меня вряд ли меня можно считать объективным в их конфликте с Зейнуллой КАКИМЖАНОВЫМ.
Из-за этого обстоятельства, а также потому, что ничего не знаю о деталях дела, никогда о нем и не писал.
И более того, если допустить, что оба издания публиковали не вполне достоверные сведения о бизнесе Какимжанова, то можно было бы посчитать, что он кругом прав, подав в суд иск о защите своей чести и достоинства, если бы не два обстоятельства.
Обстоятельство первое – запрет по просьбе Какимжанова публиковать сведения о судебном процессе. Это значит, что истцу есть что скрывать от внимания общественности, что его позиция не так уж безупречна.
Страх того, что общество ознакомится с доводами сторон, многое говорит о «чести и достоинстве» Какимжанова.
Удивляет и то, что суд удовлетворил ходатайство истца, нарушая базовые принципы судопроизводства: гласность и равенство сторон.
Я сильно сомневаюсь, что в судебных заседаниях рассматривались вопросы, содержащие государственную тайну.
Обстоятельство второе – требование материальной компенсации. Если бы речь шла только о «защите чести и достоинства», достаточно было бы добиваться публикации опровержения. Но когда требуют серьезные суммы в качестве материальной компенсации, тогда речь идет о стремлении заткнуть рот СМИ, ограничить свободу слова.
И надо признать, что такое стремление наносит больший ущерб «чести и достоинству», чем любая публикация – значит есть, что скрывать, чего бояться.
Никто не застрахован от того, что о нем опубликуют недостоверные сведения. И конечно, надо бороться за собственные честь и достоинство. Но такая борьба может быть эффективной только в публичном пространстве, когда общество может оценить аргументы сторон и вынести самостоятельное суждение о том, кто больше прав.
Обязательное условие прогресса
Да, свобода слова имеет серьезные изъяны. Да, порой то, что мы читаем, смотрим или слушаем, хорошо ложится на слова Горького: «Какая отрава течет и брызжет со страниц той скверной бумаги, на которой печатают газеты!»
Но никакая модернизация страны невозможна без общественного развития, а свобода слова, как писал выдающийся американский философ Ричард РОРТИ, является ее обязательным условием: «История морального прогресса, начиная с эпохи Просвещения, подтверждает тот факт, что свобода устного и печатного слова оказывается не менее важным элементом демократии, чем способность недовольных граждан заменять недобросовестных чиновников более добросовестными.
Страна может проводить демократические выборы, но, если граждане, с которыми обращаются плохо, не могут высказываться, никакого морального прогресса в ней не будет. Теоретически страна может оставаться конституционной демократией даже в том случае, если ее правительство никогда не пыталось упрочить равенство возможностей. Но на практике только свобода обсуждать политические проблемы и выдвигать своих политических представителей способна гарантировать то, что демократия в эгалитарном ее понимании станет естественным следствием принятия демократии как конституционной системы».
И в частном случае, разбирательстве Какимжанова с обидевшими его изданиями, мы видим, как наши публичные фигуры боятся свободы слова, стремятся ей воспрепятствовать, забывая, что только «мелкие людишки боятся мелких статеек».
Фото: Facebook, открытые источники в интернете.
