Традиционно по субботам Ratel.kz публикует рассказы кинорежиссера и писателя Ермека Турсунова, которые войдут в его новую книгу
На снимке: Валерий Фрид.
Читайте предыдущий рассказ Ермека ТУРСУНОВА «Рок изобилия».
Сейчас, когда я часто слышу разговоры о том, какой иностранный надо учить в первую очередь, а какой во вторую, когда мне на глаза попадаются объявления о различных языковых курсах и методиках преподавания, приглашения в разные страны для глубокого погружения и так далее, я невольно вспоминаю одну историю.
В конце восьмидесятых - начале девяностых я учился на сценарных курсах в Москве. Лекции нам читали мэтры. Совершенно легендарные личности. Курс драматургии вел мой Мастер ВалерСеменыч ФРИД.
Однажды он принес с собой в аудиторию книгу, я успел глянуть на обложку. Там по-английски было написано – «Joseph Campbell.. The Hero with a Thousand Faces». («Джозеф КЭМПБЕЛЛ. Тысячеликий герой»).
ВалерСеменыч раскрыл книжку и стал ее читать. Вслух. Вернее, он ее переводил. Сразу по тексту. Почти без пауз.
Я восхитился.
Это ж надо так знать язык, подумал я, чтобы вот так с ходу переводить.
На следующий день, когда я пришел к нему в квартиру на Черняховского (обычно мы занимались у ВалерСеменыча дома), естественно, не утерпел и спросил, откуда у него такое знание языка.
В те годы это было редкостью даже в Москве. К тому же ВалерСеменыч был уже в возрасте и, насколько я знаю, не особо мотался по заграницам. Тогда просто выехать куда-либо было непросто. Люди постарше помнят: Страна Советов жила застегнутой на все пуговицы, поэтому когда человек подавал документы на выезд, то совсем не факт, что его выпускали: многочисленные инстанции могли дать разрешение, а могли и не дать. Без объяснения причин.
- Так где вы его учили? - спросил я ВалерСеменыча.
- На Лубянке, - улыбнулся он гордо.
- Где-где?
Оказывается, когда девятнадцатилетнего ВалерСеменыча арестовали по пресловутой 58-й статье за надуманное покушение на СТАЛИНА, к ним в камеру Лубянской тюрьмы бросили пятерых неизвестных. Среди них был черноглазый, бровастый мужчина средних лет.
«Наверно, армянин», - подумал еще ВалерСеменыч.
По традиции новички должны представляться постояльцам и вкратце рассказать о себе. Все, кроме этого мужчины, представились, назвали статьи и расположились по местам. Лишь бровастый ничего не стал говорить.
Любопытный ВалерСеменыч подсел к нему. Спросил:
- А вы где работали?
- В посолствэ, - ответил «армянин».
По акценту ВалерСеменыч еще больше уверился в своих догадках, но на всякий случай решил уточнить:
- В каком именно?
- Эмэриканском, - ответил бровастый.
ВалерСеменыч ужасно обрадовался.
- Так вы, наверное, знаете английский?!
«Армянин» вздохнул и печально произнес:
- Я родылся в Ну-Йойке.
«Армянский дипломат» оказался американским финном Олави ОККОНЕНОМ. Он приехал в Советский Союз, когда тут затевались грандиозные преобразования, а именно – первая пятилетка. Это конец двадцатых - начало тридцатых годов.
Да, случались в истории и такие вот странные времена. Хотя, если задуматься, не так уж и давно это было. Тогда Союзу не хватало квалифицированных рабочих. Советские вербовщики отправились в Америку. В те годы там бушевала массовая безработица. Тогда такие привычные нам сегодня слова, как «кризис», «упадок», «депрессия», «инфляция» и «деградация», были популярны у американцев.
В результате серьезной пропагандистской работы из Америки в Союз эмигрировали тысячи семей. Можете себе такое представить? Американские граждане спасались тем, что бежали в Союз. В основном, это были американские финны. Они ехали в некотором смысле поближе к своим историческим берегам.
Отец Окконена был хорошим плотником. Сразу же нашел себе работу. Сам Олави собирался стать электриком. Или водителем. Привезли их в Карелию, в «Петроское». Так финны называли Петрозаводск.
А Страна Советов жила тогда по карточной системе. Что касается вновь прибывших, то их обеспечивала всем могущественная организация «Инснаб». Зарплату платили долларами. Так что жили первое время американские работяги весьма и весьма неплохо. Никто не жаловался.
Правда, случались и «недоразумения».
Олави рассказывал, что в первый день, когда они приехали в Союз, увидели такую картину. По улице лошадь тащила подводу. В ней сидел какой-то мужик в замусоленных ватных штанах. Он ехал в булочную и… сидел прямо на хлебе. То есть в буквальном смысле – расположился на свежих буханках. Эта картина произвела на мать Олави такое впечатление, что она до конца своих дней срезала корку с хлеба.
Через какое-то время советская власть одумалась и решила, что платить «зелеными» иностранцам невыгодно. К тому времени уже и свои поднатаскались и научились более или менее работать. Тогда правительство предложило эмигрантам принять гражданство и получать дальше жалованье в рублях. Или же отправляться туда, откуда прибыли. Решение весьма в духе советских вождей.
Кто-то уехал. Кто-то остался. Обжились уже и привыкли. Да и страшно возвращаться: а вдруг Америка крякнет? Что тогда делать? А тут - какая-никакая стабильность.
Семья Олави приняла решение остаться. Мать изумительно готовила. Ее приняли кашеварить в финское посольство.
В тридцать девятом разразилась финская война. Посольство в Москве отозвали. Всех тех, кто не уехал, американцы взяли к себе. Мать устроилась поварихой. Отец переквалифицировался в дворники. А Олави к тому времени закончил уже шоферские курсы, получил права и стал возить морского атташе.
Возил недолго. Арестовали и обвинили в шпионаже против СССР. Заодно забрали и отца-сторожа.
Так Олави оказался на Лубянке и стал «преподавать» ВалерСеменычу английский. К тому же ему самому надо было сильно подтягивать русский. Точнее, тюремный русский. Имеется в виду блатной жаргон. Лагерную феню. Чтоб хоть как-то вникнуть в арестантский быт.
Так они оказались «взаимовыгодными» узниками. Целыми днями сидели на нарах и учились друг у друга
База кое-какая у ВалерСеменыча была. Он у себя во ВГИКе «хлебал» за полиглота: переводил трофейные фильмы. Как он это делал, ВалерСеменыч мне не рассказывал, лишь посмеивался. Ну, умудрялся как-то, сценарист всё-таки. А если честно, то просто сочинял, наверное, по ходу или догадывался по сюжету, о чем персонажи говорят. Он вообще был горазд на выдумки, мой незабвенный Мастер.
Таким образом, уроки на Лубянке продлились пять месяцев. Ровно столько, сколько тянулось следствие. Затем обоим сидельцам зачитали неподъемные приговоры и отправили по этапу «жопой клюкву давить»…
Только через девять лет ВалерСеменыч встретился с Олави снова. На этот раз их пути пересеклись в Минлаге (Минеральный лагерь). В шахтерском поселке Инта, это в Коми АССР.
К тому времени Олави значительно прибавил в русском. Вернее, он заделался «набушмаченным фраером». То есть в совершенстве освоил правила и законы преступного мира. Благо среда к тому располагала. Учителей вокруг было полно.
Что касается ВалерСеменыча, то он в лагерях встречал пленных итальянцев, венгров, румын, эстонцев…
Тех же немцев, но язык ГЁТЕ и ШИЛЛЕРА его не очень интересовал.
Как бы то ни было, занятия продолжились. И на этот раз уже протянулись до самого освобождения. А это еще три года. Полный курс.
За это время ВалерСеменыч заметно усовершенствовал свой английский, который сильно пригодился ему потом, в другой жизни. Он и книги англоязычных авторов читал в оригинале, и «ихних» классиков всех, от Фенимора КУПЕРА до ФОЛКНЕРА с ХЕМИНГУЭЕМ, с американцами успел поработать. Да и не только с американцами…
Вот такие вот они были, языковые курсы.
Фото: кадр с телеканала «Культура».
