У наших авторов идей индустриально-инновационного развития отсутствует понимание того, что ключом к успеху является не господдержка, а креативность общества
Когда у нас в Казахстане говорят про индустриализацию и инновационность, упускают из виду одно, на самом деле неочевидное, обстоятельство: крупнейшие инновации редко могут сдвинуть гору, которую являет собой экономика.
Плоды промышленной революции являются одиночными — это разовые события, а не проявления действия системы или общих процессов.Только такое структурирование экономик, которое способствовало бы внутренней креативности, прокладывая пути от этой креативности до инноваций, то есть обеспечивая то, что мы можем назвать эндогенной инновацией, могло вытолкнуть страны первой волны индустриализации на крутую тропу устойчивого роста. (Примечание: это почти дословная цитата из книги выдающегося американского экономиста Эдмунда ФЕЛПСА "Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, вызовов и изменений" - Ж.А.).
Надо признать, что у отечественных авторов идей (программ, проектов) индустриально-инновационного развития отсутствует понимание того, что ключом к успеху является не государственная поддержка, а креативность общества, т.е. способность к творчеству, новому взгляду на окружающий мир. Креативность важна не только в области технологий, но и в общественных науках (где у нас полный застой), и в культуре.
Европейская промышленная революция и индустриализация экономики европейских стран были бы невозможны, если бы им не предшествовал век Просвещения.
Век Просвещения
Восемнадцатое столетие было временем удивительных человеческих судеб. В неподвижном по видимости мире строгого сословного деления, тщательно вымеренных иерархических ступеней, жестких правил регламентации материальной и духовной жизни неожиданно порядок был нарушен. Люди без роду, без племени, мальчишки, бог весть какими ветрами заброшенные в столицы могущественных монархий, оказывались вознесенными на вершину общества; без каких-либо заметных усилий — так по крайней мере представлялось — овладевали умами и сердцами своих современников, становились властителями дум поколения.
То были люди, принадлежавшие к беспокойному племени неудовлетворенных — insatisfaits. Мир, который окружал их, его общественные институты, социальные отношения, законы, право, мораль — все представлялось им несовершенным; они всё брали под сомнение, осуждали и критиковали. (Примечание: это снова почти дословная цитата, но уже из А.З. МАНФРЕД "Наполеон Бонапарт"- Ж.А.).
Эти, говоря по-современному, социальные лифты возникли не просто так и не неизвестно откуда. Во-первых, это было продолжение тренда на переосмысление окружающей действительности, зародившегося еще в эпоху Возрождения. Не только физического мира, но и общественного устройства. Идеи ГОББСА, ЛОККА и РУССО об общественном договоре широко обсуждались в салонах, т.е. среди образованной публики.
Во-вторых, был общественный запрос на разные точки зрения, на дискуссию. Это касалось не только политической философии, но и литературы, включая драматургию.
В-третьих, власть не обладала достаточной силой, чтобы подавлять как запрос на общественную дискуссию, так и авторов, чьи труды эту дискуссию порождали.
Эпоха Просвещения, если говорить про экономику, благодаря стремлению к новизне, стала временем, когда самые разные люди превращались в "людей идеи": финансисты — в мыслителей, производители — в маркетологов, а конечные потребители — в первооткрывателей.
Таким образом, была создана благоприятная среда для формирования того, что Э. Фелпс назвал имаджинариумом, то есть пространством для изобретения новых товаров и методов, способов их производства и использования.
Общество, способное не только порождать новации, но и воспринимать их, сформировалось в Западной Европе и Северной Америке, но не в Восточной Европе и Азии. Разница заключается только в одном – в силе бюрократии. В Восточной Европе и Азии бюрократический аппарат оказался достаточно сильным, чтобы душить новые идеи чуть ли не в зародыше, и тем более, чтобы препятствовать их распространению.
Возвращаясь к Казахстану. Чтобы понять, насколько наше общество способно производить новые идеи и воспринимать их, надо оценить способность отечественной бюрократии подавлять процесс зарождения идей и их распространения – чем такая способность сильнее, тем слабее надежды на то, что у нас сформируется имаджинариум, обязательный атрибут современной экономики.
Промышленная революция и индустриализация
Промышленная революция началась в Великобритании в начале XIX века, а в остальных западноевропейских несколько позже. При этом, к середине XIX века Великобритания была безусловным лидером по степени индустриализации экономики.
Лидерство Великобритании определялось как субъективными, так и объективными факторами.
К субъективным можно отнести победу в наполеоновских войнах. Свою роль сыграл не только рост военных заказов, но и утверждение Великобритании в качестве военно-политического лидера в Европе, что облегчило торговую экспансию на континент.
К объективным можно отнести если не полную отмену, то значительное ослабление средневековых цеховых ограничений после "Славной революции" и отсутствие привилегированных мануфактур, что способствовало развитию конкуренции еще в XVIII веке.
Помимо этого, ослабление цеховых ограничений способствовало внедрению инноваций еще в XVIII веке, которые привели к снижению издержек, а значит и рыночных цен. Например, цена фунта пряжи из хлопка снизилась с 38 шиллингов в 1786 году до 9,5 шиллингов в 1800 году, а затем до трех шиллингов в 1832 году. В то же время экспорт пряжи вырос с 5 млн фунтов в 1800 году до 76 млн фунтов в 1832 году, т.е. более чем в 15 раз.
Наконец, в 1826 г. была отменена монополия Банка Англии на банковское дело. Это позволило создавать новые банки и расширило возможности кредита. В то же время, для сравнения, во Франции кредит был доступен небольшому кругу олигархов того времени, что, наоборот, ограничивало возможности получения кредита для обычных предпринимателей.
Важную роль сыграла избирательная реформа графа Грея (см. Реформатор, о котором у нас редко вспоминают). Она сделала возможным представительство в парламенте интересов промышленного капитала, что значительно снизило политические риски.
Что в итоге
Формирование среды, благоприятной для развития и восприятия инноваций определяется уровнем общественного развития, которое выражается через состояние общественных наук и культуры.
Способность к внедрению инноваций и получению от этого долгосрочных экономических эффектов определяется качеством институциональной среды.
Про состояние культуры в Казахстане ничего сказать не могу – некомпетентен. Состояние общественных наук – плачевное, это следует из Национального доклада по науке. Институциональная среда – умеренно плохая. Это мы видим в различных международных рейтингах.
Так что Казахстану нужны не программы инновационно-индустриального развития, а общественные дискуссии, на которых свободно будут обсуждаться самые острые и актуальные проблемы общественного развития.
Без этого всё бесполезно.
Иллюстрация: topos.ru.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
