Если и есть в Казахстане «черные ящики», так это региональные элиты, чья политическая роль явно недооценена
Арест Тохтара ТУЛЕШОВА (на снимке) и громкие обвинения в его адрес породили больше вопросов, чем ответов.
Но можно сделать один вывод. Если и есть в Казахстане «черные ящики» - так это региональные элиты, чья политическая роль явно недооценена. Является секретом Полишинеля тот факт, что в каждом регионе есть свой (и не один) аналог местного «Дона Вито Корлеоне» с большими деньгами, влиятельными связями в Астане и собственными маленькими «армиями» под видом охранных структур. Другой вопрос: какую роль играют эти доны регионального масштаба в политической системе страны? И самое главное - какая роль у них будет во время трансформации этой системы в период транзита власти?
Черная метка
Унитарная форма государственного устройства Казахстана и сверхцентрализованная политическая система создали обманчивую иллюзию того, что главный состав игроков включает в себя лишь околопрезидентские группы влияния и связанные с ними финансово-промышленные группы (ФПГ). Хотя корни большинства этих групп находятся именно на региональном уровне. Не удивительно, что тот же удар по Тохтару Тулешову некоторые эксперты восприняли не иначе как «черную метку» всем южанам на властном Олимпе.
Тем временем сами южане отнюдь не однородная группа, со своими внутренними конфликтами, амбициями и каналами влияния внутри госаппарата. И это характерно для большинства региональных групп.
Ведь и нейтрализацию бывшего премьер-министра РК Серика АХМЕТОВА многие восприняли не как триумф антикоррупционной борьбы, а как результат внутриэлитных разборок, в том числе внутри самой «карагандинской группы».
В принципе здесь нет ничего нового. Это классический механизм сдержек и противовесов, который позволяет центру держать под контролем все околовластные группы. С тактической точки зрения, это, конечно, обеспечивает зыбкий внутриэлитный баланс. Но невозможно рассчитывать на поддержание долгосрочной политической стабильности, если сила власти базируется только на поощрении постоянных межгрупповых конфликтов с одной лишь целью - не дать им окрепнуть настолько, чтобы они могли претендовать на властный Олимп.
Неравномерное представительство
Ситуацию усугубляет тот факт, что за все годы независимости Казахстана в стране так и не появилось ни одного политического института, где официально могли бы быть представлены региональные интересы. Формально эту функцию должен был выполнять сенат, где сидят представители от регионов. Хотя создание верхней палаты парламента в унитарном государстве – скорее, исключение из правил.
Но и здесь форма не вполне соответствует содержанию, так как сенат играет сейчас только две роли.
Во-первых, это дополнительный политический предохранитель в случае конфликта между нижней палатой и президентом, что в наших условиях - больше гипотетический сценарий, чем реальный. По крайней мере, при нынешнем составе игроков. Во-вторых, это «запасной аэродром» для тех, кому пока еще не нашли достойного места во властной обойме и кто получил почетную синекуру за выслугу лет.
В будущем проблему составит и тот факт, что внутри самой политической элиты не все регионы представлены равномерно. Кого-то явно больше. Кого-то меньше. Следовательно, не соблюден и родоплеменной баланс. Хотя, если посмотреть на многонациональный список Forbes Kazakhstan, возникает ощущение, cловно власть демонстративно показывает, что такой баланс ей в принципе уже не нужен. Ведь любая сверхцентрализованная система всегда пытается сформировать новую форму идентификации, преданности и лояльности со стороны околовластных участников. Отсюда и попытка создать новую бюрократию, «болашакеров», бизнес-элиту - как альтернативу патриархальным институтам, к числу которых относится и родоплеменная региональная элита. Но это не более чем обертка. Содержимое ведь не изменилось. Групповой интерес до сих пор стоит выше государственного.
Двоевластие
Не стали представителями региональных интересов и большинство местных акимов, которые являются назначенцами центра, что обрекает их на роль временщиков со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
В регионах давно уже существует некая форма двоевластия, где областной аким является ставленником президента, а бал правят местные региональные бароны, пытающиеся реализовать не региональные, а свои узкогрупповые интересы через своих представителей в Астане. В результате конфликты между ними не так уж редки. И обычно победу одерживают теневые хозяева региона, у которых довольно большой арсенал для дискредитации акимов. При этом сама региональная элита для социально-экономического развития регионов не использует даже неформальные каналы влияния через околопрезидентские группы. Большинство областей как были депрессивными, так и остались. Ведь их дотационный статус устраивает региональных баронов, которые давно встроились в неэффективную систему распределения бюджетных денег на местном уровне, в том числе через коррупционные тендеры, где существует постоянная толкучка бизнес-структур, аффилированных с акимами или местными бонзами. Поэтому вряд ли кого-то удивляет «день сурка», связанный с ежегодными заявлениями Счетного комитета о неэффективном использовании бюджетных средств. В прошлом году, например, неэффективно было использовано 459,2 млрд тенге.
Немного иная ситуация с несколькими регионами-донорами, в том числе нефтегазовыми, где у региональных элит больше претензий к системе распределения сырьевых доходов, а также к кадровым назначениям из центра. Кстати, в будущем политических амбиций здесь будет гораздо больше, чем в других регионах, где большинство баронов вполне устроила бы средневековая система - «кормление в обмен на лояльность». Но в этой схеме лишними являются областной бастык и маслихаты, которые формально хоть и состоят из ставленников региональной элиты, но находятся под жестким контролем акима, а также партийных функционеров «Нур Отана». Кстати, это объясняет очень болезненную реакцию Астаны на любые разговоры по поводу введения выборности областных акимов. Это, по мнению центра, в лучшем случае может привести к федерализации Казахстана, а в худшем - к росту сепаратистских настроений. Максимум, на что пошли, так это введение выборности сельских акимов. Хотя и эта инициатива поймала странную тишину. То ли эксперимент провалился, то ли его решили потихоньку свернуть, опасаясь провоцировать разборки местных группировок за право продвинуть своих кандидатов.
Деформация вертикали
Ключевая проблема заключается в том, что существующая система сдержек и противовесов на региональном уровне - такая же зыбкая, как и в центре. Все может разрушиться в период транзита власти, когда жесткий контроль Астаны временно ослабнет, как и вся исполнительная вертикаль. Тем более что уже сейчас можно наблюдать некоторые признаки ее деформации - это большое число проваленных госпрограмм развития практически во всех регионах.
Любое ослабление центра дает повод более амбициозным региональным группам включиться в политическую борьбу, используя разный инструментарий, в том числе и через контролируемую напряженность. Тем более что в их поддержке будут нуждаться некоторые игроки в центре. Если это произойдет, тогда страна может оказаться в очень опасной фазе, когда вместо одного лидера в стране появится большое количество маленьких наполеончиков с претензиями на власть всех уровней.
Главная задача местных элит будет заключаться, во-первых, в том, чтобы взять под контроль кадровую политику в своих регионах при сохранении бюджетных вливаний или пересмотре суммы отчислений в центральную казну из регионов-доноров.
Во-вторых, не дать возможность другим региональным элитам перетянуть одеяло на себя.
То есть в перспективе нельзя исключать явных противоречий и конфликтов не только между центром и регионами, где первый будет пытаться сохранить status quo, а вторые захотят поменять правила игры, но также и между самими регионами.
При этом, многие региональные группы как носителей родоплеменного сознания вряд ли можно будет отнести к модернизационному крылу. Хотя вообще не понятно, кто будет представлять это крыло в будущем. Ведь попытка взрастить новых технократов провалилась.
Возможно, главная ошибка заключалась в том, что этих технократов хотели взрастить только наверху, не понимая простой мысли: конкурентоспособность страны не может строиться без конкурентоспособных регионов. И не только в экономической сфере, но и в управленческих подходах. Следовательно, модернизационный процесс надо было также начинать снизу, в регионах, где должны были появиться те самые технократы. В противовес региональным баронам. На уровне реальных, а не мифических органов местного самоуправления. В инновационных бизнес-структурах, в местных органах государственной власти, среди НПО и т.д.
Патрон-клиентская схема в отношениях между центрами и регионами давно себя изжила. Более того, в ней заложено много мин замедленного действия. Ведь любой «клиент» рано или поздно захочет стать «патроном», чтобы под себя клонировать аналогичную схему. А это хождение по кругу, на фоне давнего дефицита настоящих государственников, как на центральном, так и на региональном уровнях.
