Геннадий Бендицкий - о современной армии, уроках "дела Челаха" и современной интернет-журналистике в Казахстане
Наш коллега ушел из жизни 3 декабря, в день своего 47-летия. Это интервью было напечатано в газете «Уральская неделя», в октябре 2014 года.
***
Обладатель награды «Алтын жулдыз» и президентской премии за целую серию репортажей и передач на телевидении, а также оппозиционной премии «Свобода», премии фонда Алтынбека САРСЕНБАЕВА, премии Народно-демократической партии «Hyp Отан» в номинации «Мнение» за ряд громких журналистских расследований.
Среди статей Геннадия БЕНДИЦКОГО особо выделяются расследования гибели солдат на заставе «Арканкерген» и крупных таможенных коррупционных схем в Международном центре приграничного сотрудничества«Хоргос».
В последнее время особое внимание он уделяет скандалам в гражданской авиации (см. также «УН» N*35).
Известный своими скандальными расследованиями по «делу Хоргоса» и по делу Челаха казахстанский журналист в последнее время исчез из поля традиционных СМИ.
Однако не ушел из журналистики совсем, сейчас Бендицкий жжет глаголом коррупционеров на сайте Ratel.kz.
Корреспондент «W» съездил к Бендицкому в Алматы и выслушал, что он думает о казахстанской армии, коллегах в регионах и современной морали.
«Капитан спрятался, думая, что дверь его защитит»
- Прошло два года со времени трагедии на «Арканкергене». В отношении вас тогда было много критических стрел, поскольку вы однозначно утверждали, что Челах виноват. Как вы думаете, та история чему-нибудь научила погранслужбу?
- По большому счету, дело там не только в погранслужбе, военкоматы, которые отбирают людей, имеющих постоянный доступ к оружию - те же погранвойска -относятся к Министерству обороны. А погранвойска - это не МО. Понятно, что для частей Минобороны в военкоматах отбирают лучших, а в пограничники забирают по остаточному принципу.
Меня в этой ситуации в принципе удивляет не это. Меня удивила реацкия общества: погибли 14 человек, но вся жалость была обращена на человека, из-за которого они погибли.
Даже теоретически представим, что застава подверглась нападению. Как можно назвать человека, который во время боя сбежал, оставив своих товарищей?
- Вообще-то предателем.
- Предателем и трусом. Почему его надо жалеть даже в такой ситуации? Можно говорить об ответственности Челаха - это дело десятое на самом деле, но для меня, как для мужчины, достаточно очевидно, что он должен вызвать исключительно презрение. Это в случае, если бы было нападение. А так убил-то он.
Меня удивило, что огромное количество людей, в том числе те, кого я считал здравомыслящими, начали кричать: ах, какой бедный мальчик!
Еще я хочу сказать вот что. Единственный человек, который адекватнее всех воспринимал эту ситуацию в этот момент, – это был командир этой заставы, тот капитан. Но вот что должен был сделать нормальный командир, который услышал выстрелы, открыл дверь и увидел, что его солдат расстреливают?
- Сам стрелять.
- У него не было в тот момент оружия, но он должен был попытаться обезвредить Челаха: вступить с ним в драку, бросить в него табуретом, принять на себе автоматную очередь, чтобы дать возможность подчиненным его обезоружить - нужно было делать что угодно, а не прятаться за дверью.
А при исследовании его тела выяснилось, что в него пули попадали с щепками. То есть он просто прятался - и показания Челаха это подтверждают. Судя по всему, капитан спрятался, будучи уверен, что тяжелая дверь его спасет. Но это автомат Калашникова - он рельсы прошивает навылет. Это говорит о том, как готовят сейчас офицеров.
- Полный переход на контрактную армию, который планируется в 2016 году, решит эту проблему?
- Да нет, конечно. Недаром же военные говорят, что неотделима армия от общества. У нас много таких, кто бросится на помощь женщине, подвергшейся нападению бандитов? У нас много тех, кто кинется в ледяною воду спасать ребенка? Таких людей – единицы. У нас много людей, которые, наехав на человека, попытаются достать его из-под колес и доставить в больницу, зная, что это все равно грозит тюрьмой? Такие люди есть, не спорю, но они ведь являются исключением. А вот теперь вопрос: можно ли из этих исключений сделать боеспособную укомплектованную армию?
- Разве что армию Люксембурга.
- Я думаю, что и на нее не хватит. Вообще, тут все дело в системе идеологии. Взять тот же пример с капитаном на «Арканкерене»: ведь он же не самоубийца, чтобы идти на человека с автоматом просто так. Он должен иметь достаточную физическую и боевую подготовку. Да, военнослужащий может быть убит в этой ситуации, но он должен идти на противника, понимая, что у него ровно такие же шансы победить в схватке. Недаром в Великую Отечественную целые заставы держались без ничего по несколько дней - порой даже врукопашную. И много мы сейчас подберем таких подготовленных контрактников?
«Не читать наш сайт смерти подобно»
- После того, как вы перешли из сферы газетной журналистики в сферу интернет-СМИ, как поменялся эффект от ваших расследований?
- Знаете, у меня подобные блуждания - от формы к форме, происходят с интервалом раз в 10 лет. Сначала я начинал в печатном издании, потом перебрался в телевизионные новости. Потом стал делать авторские передачи. Затем открылась новая газета – и я перебрался туда, завязал с телевидением окончательно.
В силу обстоятельств я спустя 12 лет вернулся на телевидение, но уже было понимание вместе с моими коллегами, что нужно работать на себя, а не на дядю. Так и появился сайт Ratel.kz.
Я вам скажу, что это очень удобно. Во-первых, это наша собственность, и нам очень сложно указывать. Нам, конечно, пытались урезать аудиторию, но так как в интернете люди сидят образованные - а нас читают бизнесмены, политики и чиновники - все достаточно быстро научились обходить любые запреты.
Более того, учитывая, что мы часто критикуем политиков - есть за что, - не читать наш сайт теперь смерти подобно. Не прочтешь - тебе в затылок как прилетит булыжник. Поэтому наши расследования теперь читают влиятельные читатели, которых, к слову, в стране не очень много.
Другое дело, что мы существуем всего ничего.
- Месяцев семь, насколько я знаю.
- Даже меньше, учитывая, что первые три месяца нам всячески вставляли палки в колеса. Нас и «Казахтелеком» отключал, и Минтранском нас пытался гнобитъ, но пользователи все равно находили способ нас читать. А вот позиция власти мне кажется достаточно странной.
Мы не радикальные абсолютно, мы не собираемся уезжать из страны и не хотим, чтобы толпы народа бегали по улицам и проламывали друг другу головы. С нами всегда можно договориться.
Если нам внятно объяснить, что информация может нанести вред государству, не будем об этом писать. Но вред именно государству, а не какому-то конкретному чиновнику или ведомству, в котором крысят «бабки», или руководству страны, которое тоже что-то тырит. Беда в том, что часто, прикрываясь словами о вреде государству, прикрывают обычное воровство.
- Бытует мнение, что журналистское расследование как жанр — прерогатива центральной прессы (Алматы, Астана), а в регионах все сложно из-за того, что на местном уровне журналисту сложно добиться информации. Насколько вы согласны с такой точкой зрения?
- Региональная пресса уязвима, поскольку она чаще всего существует на дотации власть имущих. Чаще всего это местные акиматы или бизнесмены, которые тоже вась-вась с властью.
А журналистическое расследование тем и хорошо, что в нем пишется о том, о чем другие молчат. Следовательно, журналист может легко потерять работу, получить «волчий билет» и никуда больше не устроиться.
Но есть ряд исключений, например – мы. Мы ведь в Алматы – а это тоже уже просто регион. И то, что нас убрали из газет и с экранов телевизоров - от этого никто не выиграл.
Но это даже хорошо: если раньше нас хоть как-то можно было контролировать, то теперь, когда мы в интернете, нас контролировать невозможно.
Фото: voxpopuli.kz.
