Единственный казахстанский мим Сергей Червяков о самодеятельности, универсальности, «убийстве» улицы, телохранителях и бебиситтерах
Он – известная в Алматы «живая» статуя, белый мим. Он талантливо представляет различные образы, благодаря которым также талантливо «диагностирует» проблемы в воспитании, сознании людей. Он чувствует дыхание и настрой сегодняшнего города, трепетно относится к атмосфере улиц. Правда, сегодня некоторые из них, на его взгляд, утеряли свои лицо и душу. Сергей ЧЕРВЯКОВ – единственный профессиональный мим в стране, который продолжает безоговорочно служить своему делу и верить в людей.
– Я утвердил статус профессионального мима, окончив театральный институт, - рассказывает Сергей Червяков. – Это был уникальный курс. Помог нам с этим Рубен Суренович АНДРИАСЯН (народный артист Казахстана, театральный режиссер, художественный руководитель ГАРТД имени Лермонтова – Авт.). Он собрал курс работников театра без высшего образования и дал нам высшее образование.
В том же самом театре Лермонтова многие актеры имели только среднее образование, что не давало им возможности получать достойную заработанную плату. На момент подтверждения статуса профессионала я уже довольно долго работал в театре. Начинал же я из самых глубин самодеятельности, начиная с агитбригады биофака в 1976 году. Поэтому очень хорошо отношусь к слову «самодеятельность».
«Никто не интересуется, что происходит вокруг, у коллег»
– Хотя ведь это слово воспринимается многими как что-то недоброкачественное, недостойное…
– Еще бы! Я научен в таких театральных студиях, в которых это слово было ругательным. Да, самодеятельность вроде бы и не позволяет себя судить очень строго, но в мои студенческие годы все находившиеся в самодеятельности старались сделать такой «продукт», как сейчас принято говорить, который нельзя было отличить от профессионального. Неважно, какой ты актер, где получаешь зарплату, важно отношение к своему делу. Господин СТАНИСЛАВСКИЙ, между прочим, был любительским режиссером, содержал свою студию на собственные деньги. Оттуда все начиналось, с самодеятельности.
– А кто сегодня оценивает и устанавливает эту, нередко очень тонкую, грань между самодеятельностью и профессионализмом? Не чиновники же?
– Со стороны чиновников адекватной оценки не получаешь. Они и не разбираются, и не интересуются.
– Тогда кто же?
– Раньше было большое сообщество различных самодеятельных групп, коллективов. При каждом Доме культуры была театральная группа. Проводились конкурсы, смотры самодеятельного творчества. Все это, безусловно, оценивалось. Да и потом, сами участники конкурсов могли оценивать себя самостоятельно, определяя свое место в этом пространстве. Сейчас этого нет. Никто не интересуется, что происходит вокруг, у коллег. Поэтому и продукция получается невысокого качества. Последние лет двадцать появилось понятие «той-бизнес». Все работают на корпоративах. Праздники – разовое событие. Никто про него не вспомнит, кроме тех, кто этот праздник заказывал, кто на нем присутствовал. Как оценишь работу творческих коллективов, которые выступают на этих корпоративах? Только по фотографиям, их утверждениям, что все прошло круто. Хотя видеозаписи порой сообщают совсем другую информацию...
«Кинотеатры разбирают – строят «макдональдсы»
– Сергей, вы ведь тоже в числе участников этого «той-бизнеса»?
– Безусловно. И жить ведь надо как-то, и показываться надо. Другого способа заявить о себе, к сожалению, нет. Другое дело, что я не очень-то люблю все эти корпоративы. Мне бы больше понравились сборные концерты.
– То есть выступлений на корпоративах больше, чем традиционных - на сцене?
– Да, увы, такая ситуация сложилась. Ее бы хорошо поломать, но…
– Вы не видите решение этой ситуации?
– Пока шаги никакие не предпринимаются. А у нас ведь стоят пустые концертные залы.
– При этом многие замечают, что у нас в городе катастрофически не хватает концертных залов…
– Конечно! Кинотеатры разбирают – строят «макдональдсы». Все эти кинотеатры могли бы быть заполнены всевозможными художественными продуктами. Другие здания превращают в клубы. Я хорошо отношусь к клубам. Но клубная деятельность узконаправленна.
– Наверное, исключением из правил может послужить независимый театр «АРТиШОК», который сумел построить большую сцену на месте ночного клуба…
– В том случае клуб «не выжил». Тем не менее, здорово, что так все получилось. Мысли, что появились лет тридцать назад, пробили росток и вылились в такое существование «АРТиШОКа». Люди еще несколько лет назад шли к тому, что бы у нас все-таки появилась своя театральная тусовка. Вокруг «АРТиШОКа» она и происходит. Это шаг к организации и возрождению деятельности Дома актера.
«Могу починить фонарь, сделать конструкцию хоть деревянную, хоть металлическую, могу сделать грим»
– Сергей, изучив вашу биографию, любой назовет вас универсальным специалистом. После биофака вы решили пойти в театр, а в 90-е обратились к декоративно-прикладным видам искусства – начали даже театральные маски делать. Почему вы там не остались и все же вновь вернулись в театр?
– Театр – это гигантская сфера деятельности, где можно заниматься всем. В профессиональном театре актеры, художники, декораторы, костюмеры делают исключительно только свою работу. Не дай бог влезть в чужую! Актеры – это элита. Я к этой элите никогда не принадлежал. Исходя из правил студийности, занимался подряд всем, чем только можно. Поэтому и получается универсальность. В настоящее время начал обнаруживать, что весь этот дикий опыт, который был наработан в течение многих лет, позволяет мне разговаривать на профессиональном языке и с осветителями, и с гримерами, и с декораторами, и с актерами. Я могу починить фонарь, сделать конструкцию хоть деревянную, хоть металлическую, могу сделать грим.
– Ну а что с вашими планами в пантомиме? Известно, что вы еще несколько лет назад планировали открыть школу пантомимы…
– Планировал и планирую. Я не отказался от мысли создать какую-то группу, которая бы работала в этом жанре. Сольный спектакль «Эпизоды» я все-таки сделал. Я его показываю уже третий год. Играл на сцене театра «Жас Сахна», на площадке арт-убежища «Бункер». Выезжал с ним в Армению, Кыргызстан, в апреле везу его в Иран на фестиваль уличных театров. Спектакль могу сыграть в любой день, в любое время и на любой сцене. Мне очень легко организоваться. Я ведь один работаю. Моя задача – собрать вокруг себя человек пять, чтобы поставить еще спектакль, возобновить какие-то идеи. Да, была попытка зазывать людей в школу пантомимы. Но что-то люди большой активности не проявляют. Мастер-классы проходят хорошо: приходят люди, с увлечением слушают, задают вопросы, выполняют упражнения. Дальше не идет как-то.
– Почему? Современная молодежь, наверное, за актерской профессией видит что-то более выгодное в плане представления себя? То есть они хотят, чтобыих видели и воспринимали только красивыми. И это ведь точно не из области пантомимы?
– С одной стороны, вы правы, с другой - просто должны быть примеры. Зазывал своих студентов из эстрадно-циркового колледжа на свои спектакли, так они не идут. Студентов сейчас куда-то завлечь трудно. Не ходят на представления ни ребята из колледжа эстрадно-циркового, ни из академии Жургенова. С другой стороны, а куда они могут ходить регулярно? По пальцам такие площадки можно пересчитать. У студентов отсутствует «насмотренность».
«Многие просто не понимали того, что я от них хочу»
– Ну и вас одного мало! Один человек представляет целый жанр в стране!
– Меня мало! (улыбается). Те люди, которые заявляют себя мимами и что-то пытаются делать, представляют собой анимацию. Они выходят в так называемом традиционном костюме мима. Откуда он, такой костюм, взялс,я я понять не могу. На разных мероприятиях можно увидеть милых девушек, которые наносят на лицо грим мима, кокетничают с публикой и… на этом все. Что-то сделать физическое из жанра пантомимы они не умеют. Они просто не знают, как это все делать, хотя работать в этом образе желают…
– Сергей, но вы же сейчас преподаете?
– Преподаю в алматинском эстрадно-цирковом колледже. Практически каждый день нахожусь в цирке со студентами. Занятия циркового отделения происходят на базе Казахского государственного цирка. В колледже места не хватает на репетиции. Учебная арена всю первую половину дня принадлежит студентам циркового колледжа. Мы там все и «варимся».
– Из ваших сегодняшних учеников смогли бы создать ту самую группу единомышленников, о которой говорите?
– Пока нет. Спустя несколько лет с некоторыми студентами у меня только начался завязываться разговор. До некоторого времени многие просто не понимали того, что я от них хочу. Сегодня у студентов уже есть понимание: все, что я им предлагаю, они могут применять, работая далеко не только в пантомиме. Акробаты, жонглеры могут применять практику пантомимы в своих выступлениях. Если они это будут делать, то их уровень как профессионалов на сцене, арене только повысится. И сегодня несколько человек называют меня своим учителем.
– Другой вопрос: сможете ли вы назвать их своими учениками?
– Да, в этом-то и вопрос.
– Вам обидно?
– Обидно. Хотя с некоторыми людьми я бы хотел продолжить работу. Но вот нестыковки у нас получаются в графиках.
«Интуиция, которая рождается из множества примеров»
– Сергей, ну а своей работой популярного в городе «белого мима» на улицах Жибек Жолы и Панфилова вы сегодня довольны?
– Люди, которые занимаются проектированием пешеходных зон, не знают, к кому обращаться за консультацией! Они абсолютно не представляют, что обращаться за консультацией нужно было, прежде всего, ко мне! Как бы неожиданно и пафосно это ни звучало! Девятнадцать лет активного опыта в карман не засунешь. Сегодня можно сказать, что улицу Жибек жолы «убили». Да, закопали улицу, сделали ей гроб с крышкой. Никто на ней ничего сделать не может и не сможет. В свое время люди на алматинском «Арбате» ходили не по центру улицы, а по ее краю. Через некоторое время вышли художники, причем не на центр улицы, а ближе к переговорному пункту. С той поры картины на «Арбате» не пропадали… до прошлогоднего ремонта. Сегодня стоять на центре улицы невозможно. Из нее сделали коридор, где будут проходить люди и не останавливаться.
Художникам отдали маленький закуток… Возле ЦУМа, как это было раньше, происходить ничего не будет! Раньше были фонтаны. Фонтан первый занял я. На пятачке между двумя фонтанами происходило все, что происходило на «Арбате» когда бы то ни было. Там рекреация была. В больших помещениях, знаете,случается некая открытая зона, где все собираются покурить, поболтать, кофе попить. Вот такие рекреации на «Арбате» были в двух местах. Их убрали. Сейчас находиться там очень некомфортно…
На улице Панфилова случайно такие зоны образовались напротив Академии Жургенова. Они там не очень хорошие и не очень удобные, но я нашел два места. Люди там ходят много и активно вне зависимости от музыкантов и меня. Нужно было организовывать рекреации, вокруг которых разрабатывать отдельные зоны пространства. Это не стоило бы бОльших денег, но весь вид был бы немного другим, более душевным. Думать над тем, как эти пространства увязать в один дизайнерский проект и сделать улицу единого стиля, нужно архитекторам, а вот организацией живых зон заниматься музыкантам, актерам. Поэтому этот гигантский проектпо реконструкции улицы не выстрелил на 100 процентов как мог бы, дай Бог, если на 60-70...
– Тем не менее, немало людей отметили, что улица Панфилова удалась проектировщикам…
– Да, люди увидели, что в городе появилась хорошая прогулочная улица, но она могла бы быть раза в два лучше. Зона от улицы Толе би до улицы Гоголя вообще не «гулятельная». Там вокруг сплошные официальные учреждения… Когда я побывал в Ереване на фестивале пантомимы несколько лет назад, с одной прогулки влюбился в этот город на всю жизнь. Мне старые жители Еревана говорили, что проект Нового проспекта (он так и называется) – разрушение старого духа Еревана. Но я там не был раньше и просто увидел готовый продукт. Это гигантский проспект длиной два километра с подземными парковками вдоль всего него. На этот проспект каждый день выходит гулять весь Ереван и ближайшие окрестные села. Это столько публики! У меня выдалась возможность устроить выступление на этом проспекте. И что вы думаете? Я выбрал определенную точку для своей работы мима. Мои товарищи открыли проект своего театра пантомимы и указали мне ту самую выбранную мной точку, где между двух домов и планируется построить театр!
– Что это интуиция, насмотренность, чутье?
– Все вместе. Интуиция, которая рождается из множества примеров.
«Наши люди склонны попетушиться, задавить интеллектом и... дойти до драки»
– Сергей, вернемся к нашим улицам. Вы сказали, что Жибек жолы, Панфилова уже не те улицы. То есть вы не видите себя на них?
– Верю, что они будут развиваться. Вижу и себя на этой локации, и музыкантов.
– Сегодня вы чувствуете биополе улиц, рекреационные зоны. Что же насчет психологии людей? Поменялись ли люди за 19 лет вашей работы в качестве уличного мима?
– Да, и есть негативные моменты. С одной стороны, люди продолжают меня хорошо воспринимать, с другой, появилась категория людей, которые относятся без должного пиетета. Что-то подобное я наблюдал впервые на Тайване. Когда я там работал, нас сразу предупредили, что лучше не вступать в контакт с публикой. Их местный народ очень хитрый. Тебе он может говорить в лицо одно, а выйдя во двор, ударит и уйдет без выяснения отношений. Наши люди склонны попетушиться, задавить интеллектом, экспрессией, до драки дойти, в конце концов. У китайцев не так. Когда я там работал в парке, наблюдал,как человек может подойти и исподтишка тебя подколоть. А я же статуя, я не реагирую… В таких случаях на помощь приходят так называемые бебиситтеры, няньки, которые стоят возле актеров и наблюдают, чтобы эксцессы не происходили. Но не вздумайте предположить, что я плохо отношусь к китайцам – положительных примеров общения гораздо больше.
– То есть вы хотите сказать, что вам в Алматы тоже нужны такие бебиситтеры или... телохранители?
– К сожалению, эта должность уже и для нас становится актуальной. Восемнадцать лет я как-то справлялся, но сейчас чувствую, что в некоторых моментах могу и не справиться. Порой смотришь в одну сторону, а к тебе подходят сзади и нарочно, понимая, что ты не видишь, начинают что-то делать за твоей спиной. Это хуже всего. Как на это реагировать? Развернуться и голову оторвать? Ну и все, я в тюрьме.
– С чем вы связываете такие негативные изменения в обществе?
– Не знаю, может, отсутствие воспитания, может,отношение к работающим людям такое. Мол, работаешь, значит должен терпеть все. А ведь можно же по-другому: человек работает и тебе не нравится – не благодари, но и не задирай. Если совсем не нравится – подойди и скажи.
– А были такие случаи, когда походили и говорили?
– Были, хвастаюсь (улыбается). В первый год работы ко мне подошел пьяный. Это было в парке Горького. Пьяный долгими пьяными разговорами начал изъясняться, разговаривать со мной, то есть со «столбом». Я вошел в его положение, хотя понимал, что он и в драку может полезть. К счастью, вышли люди и спокойно увели его… Лет семь назад подошли ко мне на «Арбате» пацаны с пивом. Позже выяснилось - из Шымкента. Подошли ко мне в тот момент, когда я на последнем издыхании стою и мне нужно поменять позу. Один из нихначинает всматриваться мне в глаза и начинает состязание. Через три минуты собралась толпа. Люди начали делать ставки, кто из нас победит. В конце концов, этот парень проявил себя просто молодцом. Он понял, что я не сдамся, хотя быстрее меня устал. Не выходя из образа, он очень медленно пожал мне руку.
Вывел меня из состояния неподвижности и прекратил эту игру, не выходя из образа. Тогда, помню, парни подождали, пока я завершу свою работу, подошли ко мне и сказали о том, что сами из Шымкента, приехали в Алматы гулять, поблагодарили меня за представление и признались, что это самое крутое, что они увидели в городе. Потом такого рода случаи повторялись. Но важно не это. Важно следующее: я добился того, что люди в Алматы стали называть меня не просто белым человеком, а белым мимом.
Фото автора, tumba.kz, из открытых источников в Интернете.
