Тенор Каиржан Жолдыбаев и пианистка Индира Ахметова – о том, как казахам удалось получить «место под солнцем» в Германии
На верхнем снимке: Индира Ахметова и Каиржан Жолдыбаев.
Они уезжали из Казахстана, не просто пообещав вернуться: они до сих пор собираются это сделать. Едва ли не первыми из казахстанских музыкантов испытав на себе, что такое настоящий контракт с немецким театром, они хорошо знают: такой контракт заключается только на один год. Другое дело, что в их случае этот год растянулся на два десятка лет: вот уже 20-й год объединенный театр Крефельда и Мёнхенгладбаха каждый сезон продлевает контракт с казахстанским тенором Каиржаном ЖОЛДЫБАЕВЫМ.
Накануне очередной оперной премьеры в Германии Каиржан Жолдыбаев и его жена, пианистка Индира АХМЕТОВА (ФАРАБИ), преподаватель Высшей школы музыки имени Роберта Шумана в Дюссельдорфе, рассказали о том, как германские политические партии распределяют деньги на культуру; можно ли спеть в театре украинскую «оранжевую революцию»; и как из сегодняшнего школьника вырастить будущего мецената...
Гульнар ТАНКАЕВА: Каиржан, когда 20 лет назад вы поступали в Академию музыки в городе Любеке, у нас ее никто не знал. Теперь, благодаря акиму Алматы Бауыржану Байбеку, выпускнику этой же академии, её в Казахстане знают все.
Каиржан ЖОЛДЫБАЕВ: Я рад за свою вторую (после Алматинской консерватории) alma mater. Мне крупно повезло, что я – спасибо судьбе - учился именно здесь. Это одно из старейших и самых прославленных учебных заведений Германии. Знаменитые на весь мир профессора Сабина МАЙЕР (кларнет), Захар БРОН (скрипка), Берндт ВАЙКЛЬ (вокал), Давид ГЕРИНГАСС (виолончель) - вот далеко не полный список мастеров, которые преподают в этой академии...
Г.Т.: Насколько я помню, вас позвал в Германию именно Вайкль.
К.Ж. Да, после того как дал мне первое место на конкурсе вокалистов в Алматы. Сказал: «Вам нужно учиться в Европе».
Г.Т.: И вы так просто на это решились? В конце девяностых?
Индира АХМЕТОВА: Конечно, непросто. Это предложение было для нас неожиданным. Вы помните, как в 90-е годы было трудно найти приличную сумму для выезда на любой конкурс, а тем более - на учебу на долгий срок. Мы не знали, что делать, но как раз в это время Каиржана пригласили спеть на тое (я же никого не шокирую этим признанием?) знаменитого нейрохирурга, академика АКШУЛАКОВА. Кай спел все свои хиты, знаменитые арии, после чего Серик Куандыкович подсел поговорить. Услышав о нашей проблеме, взял микрофон: «Вот наш братишка, Каиржан, собирается на учебу в Германию – надо его поддержать». Словом – гости того тоя собрали деньги на билет Каиржану. Так началась его международная карьера!
К.Ж.: Нет, карьера все-таки началась уже в Германии, когда я получил свою первую роль – в «Фаусте» ГУНО. Естественно, петь надо было на немецком языке, и театр специально для меня нанял преподавателя из университета. Она приходила каждый день, и мы с ней часа два-три работали только над фонетикой: ставили мне произношение.
Г.Т.: Рассказываете так, будто никому не известному казаху получить роль в немецком оперном театре ничего не стоит.
К.Ж.: Это как раз был вопрос стоимости! Стоимости моей жизни здесь, в Германии. Еще до приезда сюда я знал, что мне сразу придется искать работу - потому что никакой стипендии у меня не было. Поэтому, приехав, я сразу начал узнавать, где какие проходят кастинги. И услышал, что в Нойштрелице, городе недалеко от Берлина, прослушивают теноров. Мне нечего было терять – я поехал. И очень удивился, когда меня ангажировали. Целый год я провел так: три часа в поезде по студенческому билету, спектакль в Нойштрелице, снова три часа в поезде, учеба в Любеке. А уже в 1999 году я получил контракт в объединенном театре Крефельда и Мёнхенгладбаха.
Аплодисменты Ирине Ахметовой.
И.А.: Но контракт здесь заключают только на один год. И в театрах, и в академиях. И у нас получается так: прошел год – продлили. Еще год – снова продлили...
К.Ж.: И так скоро 20 лет! За это время очень много спето. Итальянские оперы, французские, немецкие, русские... причем одна за другой, потому что здесь театральный сезон гораздо насыщеннее, чем у нас, и в год бывает до десяти премьер. Первой моей оперой здесь была «Риголетто» Д. ВЕРДИ. Потом – «Кавалер роз» Р. ШТРАУСА, «Мадам Баттерфляй» Дж. ПУЧЧИНИ, «Луиза Миллер», «Макбет», «Мария Стюарт», «Лючия ди Ламмермур», «Любовный напиток», «Богема»... Сейчас в моем репертуаре более 40 опер и оперетт.
Г.Т.: Зная вас, я не буду спрашивать, спели бы вы столько же в наших оперных театрах...
И.А.: К сожалению, не спел бы.
Г.Т.: ...Я спрошу вот о чем: мой папа всегда говорит, что человек искусства должен работать там, где, во-первых, позволяет его уровень и, во-вторых, где его уровень повышается. Это - ваш случай?
К.Ж.: Очень правильные слова! И не только мой случай, но, наверное, каждого, кто по-настоящему хочет петь. В нашей профессии мастерство нужно отшлифовывать часами, которые складываются в недели, а потом в месяцы и годы. Мне 50 лет, и я до сих пор каждый день работаю над своим голосом, ищу ноты, каждый день открываю рот и будто начинаю всё сначала. Наверное, поэтому я смог сохранить свой тембр. Если бы я перестал над собой работать – здесь очень избалованная публика и очень требовательные профессионалы в театре, они бы сразу сказали: «О, он уже плохо поет»... И тогда - всё!
Каиржан Жолдыбаев в опере "Сказки Гофмана".
И.А.: Здесь система очень простая: дал слабину – всё, контракт на следующий год не подпишут. Почему он и заключается всего на год.
Г.Т.: Не хочется убежать от этой «зверской» системы домой?
И.А. Домой всегда хочется, но совсем по другой причине. Для нас обоих, особенно для Каиржана, очень важно, что его помнят на родине, что его хотя бы иногда приглашают в Казахстан. Пример: маленький Кокшетау, его родной город, небольшой фестиваль, но он едет туда с таким чувством! Я беспокоюсь: ночь в самолете, не выспишься, из аэропорта Астаны сразу в машину, три часа до Кокшетау и в этот же день концерт... Какой уважающий себя певец так сделает? А он выходит вечером на сцену и поет... как никогда! Здесь может месяцами готовиться – и всё равно так не спеть. А там – от души! Потому что дома. Потому что в зале – родные лица...
Г.Т.: Представьте, пожалуйста, сейчас родное лицо студента казахстанской консерватории: что бы вам хотелось ему сказать?
И.А.: Чтобы занимался больше, чем велят профессора: говорю как преподаватель.
К.Ж.: Повторить слова покойного Ермека СЕРКЕБАЕВА. Помню очень точно: 1987 год, консерватория, 3 этаж, 55-й класс, я – новоиспеченный студент. Мимо, в толпе студентов, проходит он – кумир, мэтр, великий певец, тем более – мой земляк... И говорит своему ученику (как я узнал позже – тоже тенору): «Ты должен быть фанатиком своего дела! И однажды фанатизм перерастет в профессионализм». Помню до сих пор. И говорю всем молодым певцам.
Г.Т.: Фанатиком оперы хорошо быть там и тогда, где и когда это искусство востребовано.
К.Ж.: А оно всегда будет востребовано. Вот смотрите: опере пошла пятая сотня лет, но музыка и драма остались прежними. Меняется только прочтение, подход. Здесь, в Германии, каждый раз всё делают совершенно по-новому! Когда я пел здесь «Богему», французский режиссер Франсуа КАРПАНТЬЕ говорил: «Каиржан, мы будем играть Париж пятидесятых». Два года назад пели «Мазепу» ЧАЙКОВСКОГО, и режиссер Хелен МАЛКОВСКИ делала постановку, опираясь на украинскую «оранжевую революцию», историю с ТИМОШЕНКО. Недавно поставили чешскую оперу – «Катя Кабанова» Леоша ЯНАЧЕКА, по пьесе ОСТРОВСКОГО «Гроза», и режиссер в самом начале сказал, что будем играть Советский Союз, семидесятые годы...
Г.Т.: Вот мне интересно, кто спонсирует такие постановки. Советский Союз времен семидесятых. Украинская «оранжевая революция».
К.Ж.: Спонсоров здесь очень много. Но есть и финансирование из городского бюджета: политические партии, которые руководят городами, принимают решение, какую сумму выделить на культуру...
И.А.: И я так понимаю, что это сумма немаленькая, потому что посмотрите, какая здесь насыщенная и, главное, качественная культурная жизнь! Столько событий каждый день – просто купаешься в этом. Фестивали. Конкурсы. Просто концерты.
Г.Т.: Хорошо, тогда следующий вопрос: как нужно воспитывать потенциального будущего члена руководящей политической партии или - ну, хорошо - просто чиновника, чтобы он, когда вырастет, разбирался в культуре и умел грамотно распределять на нее деньги?
И.А.: Здесь всё начинается с самого детства. В Германии очень престижно заниматься музыкой. Поэтому каждый родитель считает своим долгом отдать ребёнка в музыкальную школу в самом нежном возрасте - 3-4 годика. Талантливые подростки 12-15 лет играют на уровне выпускников консерватории. Здесь старики – даже те, кому под 90, – ходят в театр. Мне кажется, у них это просто уже в крови. А нам - нам, наверное, остается только ждать?..
