На справедливость решений судов в Казахстане влияют мнения не признанных в мире специалистов, а неизвестных экспертов Минюста РК
Читайте предыдущую статью Евгения ЖОВТИСА «Экспертиза массового поражения».
Все равны, но некоторые значительно равнее
«Все равны, но некоторые значительно равнее» - эти бессмертные слова из бестселлера Джорджа ОРУЭЛЛА «Скотный двор» приходят мне на ум неоднократно, когда я наблюдаю за реализацией у нас на практике одного из самых важных принципов справедливого правосудия – обеспечения равенства сторон.
То есть исходно предполагается, что приходят в уголовный суд обвинитель (прокурор) и защитник (адвокат) и начинают сыпать доказательствами и аргументами. Каждая из сторон - обвинение и защита - представляют свидетелей со своей стороны, имеющиеся у них документы, предметы и т. д. и т. п., что-то доказывающие или опровергающие. Аналогично действуют истец с ответчиком и их представители в гражданском процессе.
А совершенно беспристрастный, независимый от всего, кроме закона, судья всё это оценивает, взвешивает и выносит решение.
Причём такое решение, которое не вызывает сомнения у независимых наблюдателей, которых в наших судах становится всё больше, не считая правозащитников. В суд ведь ходят и родственники, и друзья обвиняемых и потерпевших, истцов и ответчиков, а по громким делам ещё и журналисты, представители международных организаций и даже обычные граждане.
И им всем интересно - а чем это руководствуется судья, принимая то или иное решение? Как он ведёт процесс? Так, чтобы была установлена истина, наказан виновный и не наказан невиновный? Как он обеспечивает равенство сторон в судебном процессе, который, по существу, является состязанием (поэтому-то вопрос обеспечения состязательности так важен), на финишной ленточке которого находятся судьбы людей, их имущества, здоровья, а иногда и вообще вся жизнь?
Поэтому весь ход суда, все вынесенные в процессе решения и особенно сам приговор или постановление по гражданскому делу находятся под лупой попавших в «жернова правосудия» людей и сочувствующих им, а иногда - даже значительной части общества.
И помимо оценки: законно или незаконно что-то сделано, - которую обычно профессионально дают юристы, люди оценивают все эти решения и по весьма простому критерию: справедливо или несправедливо.
Мне кажется, что наши судьи не очень беспокоятся об этом. А зря! Потому что речь идёт об уважении к закону, доверии к институтам судебной власти и репутации самих судей.
Экспертиза не наша – в расчёт не берём
На прошлой неделе Карагандинский областной суд отказался пересматривать дело учителя физики Юрия ПАКА, осуждённого за якобы лжетерроризм, несмотря на наличие результатов независимой экспертизы голоса, проведённой в Ростове-на-Дону. Эта экспертиза, если кто не знает, показала, что на главном и, по существу, единственном доказательстве стороны обвинения - аудиозаписи – голос не Пака.
Это мнение российских экспертов. Прокуратура и согласившийся с ней суд сослались на то, что экспертиза была проведена не в ходе следствия и суда, уже прошла апелляция, да и вообще её выполняли не в рамках оказания правовой помощи по межгосударственному договору и не в рамках наших процедур. Так что нечего на неё обращать внимание, даже если она прямо указывает на невиновность человека. Суд к тому же отказался назначить повторную экспертизу, о чём просил адвокат.
Эта ситуация укладывается в некоторые мои многолетние наблюдения, которыми я и хочу поделиться в обобщённом виде.
Эксперт - не статус, а знания
Начнём с того, что эксперт, с моей точки зрения, - это не статус. Это прежде всего - знания. Потому что, если у меня возникнет вопрос по применению некоторых норм гражданского права, я буду обращаться не к юристу с «корочкой» эксперта Центра судебных экспертиз Министерства юстиции, а к академику Майдану СУЛЕЙМЕНОВУ (в надежде, что он согласится ответить на мой вопрос), у которого нет этой корочки. И поэтому, кстати, он, по нашему законодательству, зовётся не экспертом, а специалистом. Хотя для меня и для учёного сообщества он - эксперт международного уровня.
Возникнет у меня политологический вопрос, я тоже не пойду к экспертам этого Центра, а обращусь к Досыму САТПАЕВУ, Ерлану КАРИНУ, Берику АБДЫГАЛИЕВУ или Бурихану НУРМУХАМЕДОВУ, которые тоже, согласно нашему законодательству, не являются экспертами, а некими специалистами, хотя нет никаких сомнений в том, что их квалификация на порядок выше квалификации тех, кто у нас сейчас «пачками» штампует политологические экспертизы для правоохранительных органов.
Или появится у меня вопрос социологического характера - я попробую обратиться к Энтони ГИДДЕНСУ или Бенджамену БАРБЕРУ. Жалко, Макс ВЕБЕР и Ян ЩЕПАНЬСКИЙ не дожили до светлых дней, когда полицию, госслужащих и даже судей наши доморощенные эксперты записали в социальные группы, к которым возбуждают рознь всякие там критиканы.
А в области религиоведения обращусь к казахстанским специалистам Артуру АРТЕМЬЕВУ, или Якову ТРОФИМОВУ, или даже пойду дальше – к американцам Дж. Гордону МЕЛТОНУ (автору более чем 30 научных и справочных книг о религии и религиозных организациях), Джеймсу РИЧАРДСОНУ (автору восьми книг и более 200 статей и разделов в книгах, посвященных различным аспектам религий меньшинства), или россиянке Екатерине ЭЛБАКЯН (автору свыше 200 научных работ, изданных в России и за рубежом, в том числе трех монографий, члену редколлегий ряда научных изданий по религиоведческой проблематике и научно-теоретического журнала «Религиоведение») - международным специалистам в области неохристианских религиозных течений.
А то наши официальные «спецы» как-то усмотрели в проповеди - возбуждение родовой розни по «принадлежности к роду человеческому», а в призыве к женщинам посвятить себя служению Богу - «подрыв брачно-семейного законодательства Республики Казахстан».
Упомянутые выше международные эксперты (признанные далеко за пределами нашего «колхоза») оценили изыски отечественных «ученых» как-то не очень:
«Заключение само по себе демонстрирует предвзятое мнение, что подтверждается использованием языка с негативной окраской; заключение игнорирует большинство научной литературы, посвященной новым религиозным явлениям; в заключении используется термин «родовая принадлежность» способами, которые обычно не используются в социальных науках».
Как в Казахстане посрамили Махатму Ганди
А вот по вопросу права на мирные собрания я вообще обращусь к самому себе, поскольку являюсь членом панели экспертов Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ и соавтором двух редакций Руководящих принципов ОБСЕ и Венецианской комиссии Совета Европы по свободе мирных собраний. На этот документ ссылаются в своих решениях Комитет ООН по правам человека, Европейский суд по правам человека и ряд национальных судов, например Польши.
Правда, мне это подтверждение экспертного потенциала не помогло в суде Атырау. На процессе по делу Макса БОКАЕВА и Талгата АЯНА судья отказалась меня выслушать, поскольку ей, как она пояснила, достаточно официальных экспертиз и самой всё ясно. Ну, на нет и суда нет, хотя суд, конечно, есть, но тщательное рассмотрение ему, видимо, не очень было нужно.
Кстати, на память приходит ещё одно дело - о ликвидации партии «Демократический выбор Казахстана» 2005 года. Тогда два «эксперта» - филолога из ЦСЭ ухитрились проанализировать словосочетание «акции гражданского неповиновения» из заявления этой партии, путём толкования каждого слова отдельно с использованием толкового словаря УШАКОВА. В результате у них получилось, что поскольку «неповиновение» в определённых случаях может привести к насилию, то партия призывала к насилию.
Мы вместе с некоторыми известными политологами попытались было привлечь внимание этих, извините, политологических неучей к тому, что «акции гражданского неповиновения» это политологический термин, и его нельзя таким образом «препарировать» филологически. Что для начала было бы неплохо им что-нибудь почитать о жизни и деятельности таких столпов ненасилия, как Махатма ГАНДИ или Мартин Лютер КИНГ, которые как раз организовывали акции гражданского неповиновения. Но пытались мы безуспешно. Так партию и закрыли, невзирая на заветы Ганди и Кинга.
Я так и вижу, как переворачиваются в гробах мой отец и его коллеги - всемирно признанные филологи - от качества и явной политизации так называемых судебно-филологических экспертиз, проведённых некоторыми «экспертами» ЦСЭ.
Заключения независимых специалистов просто не принимают
Отчаянная борьба, которую ведёт с этим валом «доказательств» всяких там возбуждений розни специалист высокой квалификации Рахиля КАРЫМСАКОВА, к сожалению, ни к чему не приводит. В том числе и по делам о задетых чести и достоинства, наподобие дела «Зейнулла КАКИМЖАНОВ против Ratel.kz».
Заключения независимых специалистов просто не принимают, заслушивать не хотят, хотя во многих случаях эти специалисты преподавали этим «экспертам». Хотя, видимо, как-то неудачно преподавали…
И здесь возникает простой вопрос. Вообще - кто такой эксперт или специалист? Да просто свидетель. Только свидетель, обладающий специальными знаниями. И чем выше уровень знаний - тем выше ценится такой свидетель. Независимо от того, где он работает: в государственном органе, образовательном или научном учреждении или вообще на вольных хлебах. Его уровень определяется признанием, известностью, публикациями, признанными в международной научной среде.
А нашему суду достаточно оформленного следователем заключения государственного служащего, который имеет свидетельство эксперта, этим же государством выданное.
Если суд заинтересован в принятии обоснованного судебного решения, в его интересах допросить всех свидетелей, которые могут что-то прояснить по делу, в том числе свидетелей, обладающих специальными знаниями. Особенно тех, чьи знания подтверждены в серьёзной науке, а не только потому, что они работают в ЦСЭ.
Эксперт Минюста – как жена цезаря
Ничего не мешает вызвать их в суд, предупредить о даче ложных показаний, в том числе ложного заключения специалиста.
И обязательно указать потом в решении - а почему суд не принял (если не принял) их заключение и показания, а принял сторону эксперта ЦСЭ? А то у нас эксперт ЦСЭ стал приближаться по святости к жене Цезаря. Он вне подозрений в некомпетентности и лженаучности. Хотя приведённые мною выше несколько примеров весьма наглядно демонстрируют обратное.
А пока как минимум в двух случаях при отправлении нашего правосудия тезис «все равны, но некоторые значительно равнее» полностью подтверждается.
Прокуроры значительно равнее адвокатов, а эксперты с корочкой Центра судебных экспертиз Минюста РК значительно равнее всемирно известных специалистов.
И это «значительно равнее других» создаёт как раз явное неравенство, оказывающее непосредственное влияние на справедливость или несправедливость результатов отправления правосудия в нашей стране.
Фото: zdaniya.ru.
