А может быть, Гульжан Ергалиева продала не только свою газету, но и свои принципы?
Есть ли цена нашим принципам и убеждениям?
Об этом Сергей ДУВАНОВ полемизирует в своей статье с Гульжан ЕРГАЛИЕВОЙ. Вопрос не простой, притом весьма болезненный, поскольку это вопрос морального выбора.
Стоит ли за свободу слова лишаться личной свободы?
Готовы ли мы жертвовать здоровьем, отстаивая личное достоинство?
Что важнее: право граждан на мирные собрания или благополучие наших близких?
Нелепые, абсурдные вопросы, если разобраться. «Мальчик, ты кого больше любишь - маму или папу?»
Гульжан Хамитовна убеждает нас в необходимости морального компромисса. Она полагает, что, попав в жернова репрессивной машины, вполне допустимо признать свою вину, публично покаяться в своих заблуждениях и проступках.
Она уверена, что свобода, здоровье, благополучие неизмеримо важнее и ради этого можно пойти на сделку.
Положим, она права. Положим, у принципов есть цена. Особенно, если эта цена в дорогой, твердой и неконвертируемой валюте, измеряемой в годах лишения свободы.
Тогда давайте приценимся к текущим рыночным предложениям.
Например, право на мирные собрания. Семь лет общего режима. Дорого. Будем признавать, что были неправы.
А семь месяцев следственного изолятора? Тоже многовато. Покаемся.
Ну, а семь суток административного ареста? Другое дело. Вполне доступно для принципиальных граждан.
Увы, поторговаться не получится. Цену тут диктует монополист.
Те же Макс БОКАЕВ и Талгат АЯН сегодня обвиняются в возбуждении социальной розни и распространении заведомо ложных сведений, а ведь запросто могли «стать» заговорщиками по одному делу с незадачливым вице-президентом ТУЛЕШОВЫМ.
Как говорил товарищ ДЗЕРЖИНСКИЙ: «Если вы еще не сидите, то это не ваша заслуга, а наша недоработка».
Как только мы становимся на скользкий путь сделки с собственной совестью, мы оказываемся в ловушке. Ибо отсюда логически следует, что каждый гражданин, выразив свой протест, должен тут же и покаяться.
А чтобы уж совсем наверняка, то каяться лучше всего не после, а вместо протеста.
Но, как мы видим из того же процесса в Атырау, некоторым бывшим оппозиционерам уже недостаточно просто покаяться, чтобы избежать наказания. Некоторым надо дать признательные показания на других, чтобы перейти из обвиняемых в свидетели.
Ну, а что: девальвация. У них своя цена того компромисса, в необходимости которого нас убеждает Гульжан Ергалиева.
Чрезвычайно грустно, что вместо принципиального обсуждения статьи Сергея Дуванова Гульжан Хамитовна отреагировала гневной бранью, обвинив при этом своего оппонента в продажности и трусости, фанатизме и групповщине.
Надо заметить, что на протяжении последнего десятилетия личными врагами Гульжан Ергалиевой последовательно становились все наиболее известные деятели казахстанской оппозиции. В том числе и те, кого она прежде называла народными героями, чьим мужеством в застенках она восхищалась.
Тогда казалось, искренне.
Теперь из батыров, достойных подражания, все они, один за другим, становятся в ее мнении финансовыми аферистами, мошенниками, насильниками.
Если оглядеть окрест, ее глазами, то на выжженном поле политической оппозиции не осталось никого, кроме самой Гульжан Хамитовны, да меняльной конторы, в которой в обмен на чистосердечное раскаяние любой принципиальный гражданин может получить купон на одноразовый протест.
В свое время журналисты недоумевали, почему это оппозиционную газету «Свободу слова» не закрыли, как это всегда у нас практиковалось, не сожгли редакцию, как это зачастую случалось, а выкупили, причем за какую-то безумную сумму.
То ли 9 млн долларов, по сообщениям СМИ, то ли за 2,5 млн. долларов - по утверждению самой Ергалиевой.
Вразумительного ответа на этот вопрос нет.
Есть только другой риторический вопрос. А может быть, цена была так высока, потому что Гульжан Ергалиева продала не только свою газету, но и свои принципы?
Фото: rus.azattyq.org.
