Занимательная история Казахстана от Андрея Михайлова
Имя Петра Петровича СЕМЁНОВА-ТЯН-ШАНСКОГО занимает достойное место в мировой географии "золотой эпохи". Сочетая в себе пыл исследователя-энциклопедиста и недюжие организаторские способности, он внёс неоценимый вклад как в развитие географической науки в целом, так и в апофеоз Русского Императорского географического общества, фактическим руководителем которого был в течение длительного времени.
Неоценимый Семёнов
Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский (1827 – 1914) происходил из дворян Рязанской губернии. После окончания Школы гвардейских подпрапорщиков (Николаевское кавалерийское училище) учился в Петербургском, а затем в Берлинском университетах. Знаменитое проникновение в Тянь-Шань в 1856-57 годах – вершина Семёнова-путешественника. Именно за это предприятие в 1906 году (спустя 50 лет) императорским указом ему и был присвоен титул "Тян-Шанский". А вскоре он награждается и величайшей наградой Империи – орденом Андрея Первозванного.
Этим дерзким предприятием, в общем-то, и ограничилась деятельность Семёнова как путешественника. Больше каких-то сопоставимых экспедиций в его жизни не было. Хотя ему предстояла долгая и плодотворная жизнь. Блестящий интеллектуал и последовательный государственник, за что бы он ни брался, он всюду оставлял свой яркий след.
А брался он за многое. На время фактического руководства Семёновым приходится пик деятельности Русского Императорского географического общества. Самые масштабные и смелые экспедиции ВАЛИХАНОВА, ПРЖЕВАЛЬСКОГО, ПОТАНИНА, ПЕВЦОВА, МИКЛУХО-МАКЛАЯ и им подобных деятелей Золотого века географии вряд ли состоялись бы, не будь тогда у них такого активного и заинтересованного проводника. Семёнова же обоснованно называют отцом российской статистики.
Менее известно, что яркая жизнь Семёнова-Тян-Шанского не ограничивалась наукой. Он принимал деятельное участие и в подготовке "крестьянской реформы" 1861 года. А коллекция собранных им картин фламандской и голландской живописи (ныне хранящаяся в Эрмитаже) относилась к величайшим собраниям мира.
Сенатор, член Государственного совета (его, среди прочих, можно видеть на знаменитом полотне РЕПИНА в Русском музее), академик Академии наук, действительный член Академии художеств, организатор русской части Всемирной выставки в Париже, вдохновитель таких уникальных и до сих пор непревзойденных изданий, как многотомная "Живописная Россия" и "Россия. Полное географическое описание нашего Отечества" (один из томов которой почти целиком, а еще один – частично, посвящены территории современного Казахстана). Таким многогранным и многоценным он закончил свою длинную жизнь. И, что симптоматично, упокоился в весьма скромной могиле на Смоленском кладбище в Санкт-Петербурге.
Беспристрастное лицо в роли председателя
История, которую я хочу рассказать приключилась с молодым ещё Семёновым во время его "вторичного путешествия в Тянь-Шань", летом 1857 года. Она красиво распахивает личность нашего героя и живописует патриархальную жизнь казахов Семиречья.
…А началось всё с того, что девушку одного казахского рода просватали за юношу рода соседнего. Не оставив самой невесте никакого выбора решать свою судьбу.
Вот, как повествует о сути дела сам Семёнов:
"Дочь одного знатного киргиза, по имени Бейсерке, из племени дулатов была просватана сыну не менее знатного киргиза из племени атбанов. Родители жениха и он сам уже выплатили весь калым, и молодой человек получил право взять свою невесту в жёны. Но каково было всеобщее удивление, когда, по приезде его для знакомства с ней, она почувствовала к нему большую антипатию и решительно заявила, что не хочет быть его женой, а на уговоры своих родителей отвечала, что её, конечно, могут взять силой, но что живой она ни в каком случае ему не достанется. Зная характер молодой девушки, родители не сомневались в том, что она не отступит от своего решения, которое было почти неслыханным нарушением обычного права. При всём том им стало жаль своей любимой дочери, и они горячо приняли её сторону, заявляя, что готовы на всякие жертвы для её выкупа и спасения и что сами они её не выдадут".
Назревал конфликт, который мог перерасти в открытое столкновение родов. Чтобы утихомирить страсти, у подножия Заилийского Алатау, в том месте где чуть позже был основан Иссык (станица Надеждинская), и собрался "съезд двух племён", на который неожиданно и попал Семёнов, как раз выехавший в "рекогносцировку" с целью проникновения в неведомый Центральный Тянь-Шань.
"По обычному киргизскому праву такой спор разрешался судом биев (мировых судей) – по три от каждого племени, в присутствии старших султанов обоих племен и пристава Большой орды".
Дулатов на процессе представляли (привожу имена в транскрипции автора): Дикамбай ("дядя невесты, атлет по сложению, обладавший громовым голосом, прежде знаменитый батыр, ломавший в сражениях сразу по десятку копий, против него направленных"), Дугамбай ("пользовавшийся репутацией лучшего знатока и верного носителя киргизского обычного права") и Джайна ("всегда остроумный и меткий в своих замечаниях").
Атбанами были делегированы: Атамкул ("славившийся своей справедливостью и неподкупностью и слывший лучшим батыром своего племени"), "другой Джайна" (ещё один "лучший знаток обычного права") и Мамай (который "славился своей предприимчивостью, отвагой и искусством на барантах (разбоях) и имел все наклонности энергического экспроприатора").
Любопытна ремарка автора по поводу "легитимности" народных судей:
"…Оказалось, что в половине XIX века в Большой орде никто не выбирал и никто не назначал биев. Это были просто люди, указанные общественным мнением, к которым все нуждавшиеся в правосудии обращались по своей доброй воле за разбирательством своих споров, как к лицам опытным и составившим себе всеобщую известность своей справедливостью, своим умом и другими качествами, но в особенности тонким знанием обычного народного права. Между такими лицами были и люди знатные, белой кости, нередко и люди чёрной кости, но, во всяком случае, люди, прославившиеся своими несомненными личными достоинствами".
Прибывший вместе с подполковником ПЕРЕМЫШЛЬСКИМ (основателем Верного и "приставом Большой Орды") Семёнов не только занял почётное место в президиуме, но оказался неожиданно во главе процесса.
"Бии, руководствуясь тем же обычным правом, должны были выбрать председателем или суперарбитром лицо, постороннее обоим племенам и совершенно беспристрастное. Таким лицом бии единогласно признали меня, как человека, не принадлежащего и к местной администрации, приехавшего издалека и имевшего репутацию "ученого человека", уже пользовавшегося после своих прошлогодних путешествий в Заилийском крае популярностью между киргизами Большой орды…"
Таким образом Семёнов не только оказался в эпицентре межплеменных коллизий, но и получил бесценную для любого путешественника возможность наблюдать всю прелесть чужой жизни находясь в самой её гуще.
Повод для смущения
"Для съезда была выставлена очень обширная юрта, богато убранная бухарскими коврами. Перед ней мы были встречены старшими султанами обоих племен. Это были: с одной стороны, славившийся во всём Семиречье своим умом и отвагой султан атбанов - Тезек, очень популярный во всей киргизской степи, а с другой - очень известный своим богатством и гостеприимством, несколько надменный старый султан дулатов Али".
Семёнова, как положено, посадили на причитающееся ему почётное место. Думаю, что он воспринял своё экзотичное положение весьма серьёзно. И не собирался подвергать сомнению свою беспристрастность. Во всяком случае, пока не ввели подсудимую.
"Судоговорение началось с того, что знатный Бейсерке ввёл в нашу юрту в качестве подсудимой свою дочь, которая была вызвана на суд по моему требованию. Дочь Бейсерке, стройная 19-летняя девушка, поразила всех присутствовавших своей красотой и необыкновенным одушевлением. Громким голосом и с большой энергией произнесла она свою защитительную речь, в которой объяснила, что вполне сознает права на неё жениха, его родителей и всего племени атбанов и что суд, вероятно, решит дело не в её пользу, но что она ни в каком случае живой не достанется своему мужу, а что получить её мёртвой ни жениху, ни его родителям нет никакой прибыли…
Красота дочери Бейсерке, её самобытный ум и отвага привлекли на её сторону не только весь её род, но и всё племя дулатов, и если бы жених принадлежал к этому племени, то дело могло бы уладиться, так как жениха и его родителей можно было бы уговорить отказаться от невесты за возврат калыма и крупное вознаграждение. Но так как жених принадлежал не к одному племени с невестой, то всё племя атбанов сочло инцидент за народное оскорбление и подняло все свои старые многолетние счёты с дулатами, усиленные ещё и личной враждой между султанами обоих племён".
И тогда слово взял почётный председатель, высказав, что, во-первых, "по русским законам" нельзя принуждать девушку к замужеству. Во-вторых, смерть девушки не принесёт радости никому. В-третьих, необходимо учесть справедливость в отношении жениха и его родичей. В-четвёртых, он уверен, что авторитетное решение мудрых биев непременно разрешит ситуацию и не допустит перерастания конфликта в усобицу.
Это была истинная речь человека, которому позже придётся заседать в самых высоких собраниях Империи! Наверное, переведённое на казахский (и, не без того, приукрашенное переводчиком) это веское "слово председателя" задало возвышенный тон всему процессу, отдавая отмашку традиционному в этих случаях состязанию сторон в красноречии при стечении большого количества заинтересованных слушателей.
Прения сторон
Однако спор разгорелся нешуточный.
"Все три атбанские бии горячо доказывали, что отказ невесты, поддержанный её родителями и её родом, представляет собой такое неслыханное правонарушение, которое является оскорблением всего племени".
Но дулатам было что ответить. Как выяснилось, родители невесты были уверены, что отдают свою дочь в "первые руки", между тем, как выяснилось позже, жених уже имеет одну жену и, таким образом, "правонарушение произошло и ещё ранее со стороны жениха".
На это у противоположной стороны был свой ответ, оказалось, что уже во время сватовства в семье случилось несчастье, умер старший сын, и младший, согласно обычаю, "должен был признать женой вдову своего брата, что было не только его правом, но и его обязанностью".
Таким образом выяснилось, что аргументы обеих сторон оказались небезупречны. После чего "биям удалось уговорить жениха и его родителей отказаться самим от невесты, получив обратно свой калым, а сверх того еще и кун (выкуп за принадлежавшую уже им невесту) в размере, равном калыму".
Тем не менее, когда вопрос, казалось бы, разрешили на семейном уровне, оказалось, что он вовсе не исчез на уровне межплеменных отношений. Атбаны всё ещё не признавали свою честь удовлетворённой. И с их стороны была предложена следующая комбинация:
"…Невеста должна быть выдана жениху по крайней мере на одну неделю, а затем он по собственному произволу откажется от неё и отошлёт к родителям".
Предложение вызвало решительный протест противоположной стороны сразу сообразившей о заложенном в нём оскорблении. Это подвигло Семёнова вновь взять слово и заявить, что такое действие совершенно несовместимо с "достоинством девушки белой кости, которая может сделаться навсегда только первой женой своего мужа, но ни в каком случае не его временной наложницей". Взволнованный последствиями Перемышльский, в свою очередь предупредил, что "он не может допустить, чтобы в племенном споре восстановление прав одного племени было бы сопряжено с ещё большим нарушением прав другого".
Скажи-ка, дядя, ведь недаром?
Казалось, что процесс зашёл в тупик. А время, между тем, поджимало. Смеркалось. И в этот момент "поднялся хитроумный султан Тезек":
"Он объяснил, что не считал себя вправе вмешиваться в суд биев, когда они обсуждали права обеих тяжущихся сторон, то есть жениха и невесты, но что когда дело идёт о восстановлении дорогой ему чести всего племени, им управляемого, то он считает себя обязанным высказать свое мнение. Он считал справедливым вознаградить жениха и его родителей возвратом калыма и уплатой куна, но независимо от того для удовлетворения племенной чести он предлагает отказать дяде невесты, присутствующему здесь Дикамбаю, в высватанной им в атбанском племени невесте, конечно, с возвратом и ему калыма, но без уплаты неустойки (куна)".
Султан Тезек. Рисунок Валиханова.
Бии согласились с предложенным единогласно. Что примечательно, с решением согласился и неожиданно потерпевший Дикамбай, тут же заявивший, "что, желая спасти свою племянницу и восстановить мир между двумя племенами, он соглашается на предложение биев".
"Дикамбаю было уплачено 50 лошадей и атбанскому жениху и его семейству 100. Таким образом окончился спор, продолжавшийся более года, ко всеобщему удовольствию, и юный брат невесты Ходжир был отправлен к ней и её родителям в аулы султана Али гонцом с радостной вестью".
А Семёнов, оставив своё председательство и распрощавшись с новыми знакомыми принял "приглашение посетить аулы султана Али и его сына Аблеса" кочевавшие на Тургени.
Но уже на следующий день он догнал свой отряд и направился к своей славе. К неведомым ещё географией своего времени горам Центрального Тянь-Шаня.
Иллюстрации: источники XIX века.
Андрей Михайлов - писатель, автор серии книг "Как мы жили в СССР".
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
