Как определить самочувствие экономики по ценам на бензин
Мы обсуждаем только то, что потребляем сами, и, естественно, нас, как потребителей, прежде всего интересует изменение цен на продукты первой необходимости. Но это только оболочка и мы ведь даже не знаем, что более глубокий анализ жизненно важных продуктов несет в себе гораздо больше информации о нашей экономике.
Последние сообщения об изменении цен на ГСМ оставили в тени другой любопытный факт - снижение цен на бензин в феврале этого года не привело к росту его потребления. Более того, объем оптовых продаж бензина в марте, т.е. сразу после снижения цены, оказался ниже, чем в предыдущий месяц, а также ниже аналогичных периодов с 2012 по 2014 гг. (смотрите рисунок 1). На этом же рисунке можно увидеть, что оптовая реализация в первом квартале неуклонно снижается с 2012 по 2015 гг., при том что цены до лета 2014 г. были неизменными.
Этому феномену можно дать несколько объяснений, и мы их сейчас рассмотрим.
Первое объяснение – в действительности никакого понижения потребления не было. Просто выросла контрабанда и серый импорт, не отражаемые или слабо отражаемые органами статистики. Если это так, то анонсированное повышение цен приведет лишь к росту незаконного ввоза бензина, в первую очередь из России. Как известно, Россия наращивает добычу и переработку нефти. Соответственно, цены на топливо в России, как оптовые, так и розничные, ниже, чем в Казахстане. При практически прозрачных границах это создает благоприятные условия для контрабанды в приграничных территориях. Реализация такого ГСМ не попадает в органы статистики для учета, если только не используются косвенные методы оценки такой контрабанды.
Второе объяснение – низкая эластичность между изменением спроса на моторное топливо и изменением цены. Действительно, бензин, как продукт первой необходимости, мало чувствителен к изменениям цен. Уровень его потребления в большей степени зависит от общей деловой активности – чем она выше, тем больше поездок, как личных, так и коммерческих, и наоборот, снижается активность - снижаются поездки. То есть снижение потребления ГСМ является косвенным индикатором снижения деловой активности и потребления населением страны.
Есть тревожные индикаторы, указывающие на снижение деловой активности. Если посмотреть на рисунок 2, то можно увидеть, что индекс предпринимательской уверенности в промышленности снижался весь прошлый год и в первом квартале этого года стал равен 0. Нужно отметить, что с 2011 года, индекс предпринимательской уверенности впервые упал до нуля, что является не очень приятным показателем.
Интересен и другой индикатор - доля руководителей транспортных предприятий, зафиксировавших снижение грузооборота. На рисунке 3 приведены данные по первым кварталам, начиная с 2011 г. Мы видим, что этом году доля таких руководителей существенно выросла. 42 процента руководителей транспортных предприятий говорят о снижении грузооборота.
Скорее всего, мы столкнулись с общим падением уверенности в казахстанском бизнесе. Разумеется, по двум индикаторам делать далеко идущие выводы преждевременно - требуется более глубокое изучение проблемы. Но есть еще один показатель, подтверждающий, что неуверенность охватила не только бизнес, но и все общество – это сокращение темпов роста конечного потребления домохозяйств. На рисунке 4 мы видим, что после нескольких лет уверенного роста в 2014 г. конечное потребление сократилось в сравнении с предыдущим годом. Сокращение конечного потребления домохозяйствами – самый точный индикатор, показывающий, что наша экономика явно не очень здорова. Сокращение потребления сказывается на спросе продукции, а значит, и на производстве, и на ВВП страны.
Как рабочую гипотезу мы рассматриваем ухудшение рыночной среды в Казахстане в целом. Ряд факторов указывают на это: 1) рост роли государства и квази-государственных предприятий в экономике страны; 2) стагнирующий финансовый рынок; 3) топчущийся на месте малый бизнес.
Для того, чтобы от гипотезы перейти к теории необходимо детальнее посмотреть в динамике, как работает рынок в Казахстане. Это серьезное исследование, требующее значительных усилий.
Однако нужно понимать, что просто стимулирование экономики через расширение государственного участия не принесет больших дивидендов. Программы форсированного, индустриального и инновационного развития Казахстана не дали должного эффекта. Новая программа, которая более не является форсированной, должна будет стимулировать производство экспортных несырьевых продуктов в ограниченном количестве секторов.
Вместо того, чтобы развивать прямые механизмы стимулирования и создания условий для ведения бизнеса, государство почему-то пытается прямым и ручным управлением воздействовать на экономику. При этом мы не имеем нормальную работающую денежно-кредитную политику, фискальная политика вообще остается в стороне, а институциональные реформы ограничиваются парой-тройкой уголовных коррупционных дел и формальной аттестацией государственного аппарата.
