Многие наши высокопоставленные чиновники оказались заложниками первоначального дикого накопления капитала
На снимке: Евгений Жовтис.
Читайте предыдущую статью Евгения ЖОВТИСА «Жареный петух под лежачим камнем».
Власть села в бизнес сразу
Несколько лет назад какой-то остряк запустил в социальных сетях постсоветского пространства замечательный, по-моему, оксюморон – «должностное лицо с бизнес-интересами», одним словом – «долбин».
Долбины в большом количестве появились в независимом Казахстане практически сразу после перехода к рыночной экономике и частной собственности. Весь процесс приватизации 90-х проходил при их непосредственном прямом или косвенном участии. Именно тогда создавались основы будущих финансовых, торговых или даже производственных семейных империй и латифундий, похожих на латиноамериканские.
Наивно полагать, что машины, квартиры, дома, земельные участки и большие суммы денег, конфискованные у чиновников, попавших под антикоррупционно-кланоборческую волну, - это исключительно результат непосильного труда на ниве мздоимства.
Это в том числе и доходы от бизнеса, который оформлен если не на себя и ближайших родственников, то на дальних, на друзей, знакомых, одноклассников, однокурсников и односельчан. И который обычно подкрепляется административным ресурсом его реального владельца.
За последние пару десятков лет среди долбинов отметились госслужащие большинства наших госорганов, включая судебные и даже святая святых борьбы с коррупцией – органы финансовой полиции.
И вся эта ситуация имеет непосредственное отношение к перспективам и политического, и экономического, и правового развития нашей страны.
Мебельный магазин на кладбище
Начиная с 90-х годов, большая часть нашей рыночной экономики и её фундамента - частной собственности – представляет из себя мебельный магазин на кладбище. Сплошные скелеты в шкафах.
Процесс перехода крупных государственных банков, заводов, фабрик, шахт, рудников и нефтяных скважин в частную собственность, к которому приложили ручки и ножки некоторые бывшие руководители нашей экономики и их подчинённые, был, мягко говоря, полузаконным, если не сказать - вообще незаконным.
Думаю, у наиболее дальновидных соотечественников, имевших к этому отношение, сохранились и копии документов, и какие-нибудь свидетельские показания на сей счет.
В конце 90-х я спросил у одного высокопоставленного чиновника, перешедшего в оппозицию: «А вы не боитесь, что после вашего демарша против властей появится чемоданчик с компроматом на вас, со всеми вытекающими из этого последствиями?»
Ответ меня впечатлил. «А это чемоданчик не с одним моим отделением, - сказал он. - В нём ещё много отделений, из которых, если его открыть, вытечет много чего. И про многих. Так что это не в их интересах…»
То есть процесс приватизации и развития долбинами собственных бизнесов привёл к тому, что многие наши известные и скрытые олигархи оказались заложниками первоначального дикого накопления капитала, произошедшего в исключительно кратчайшие сроки.
Впрочем, его логичнее назвать периодом дикого разделения капитала, поскольку почти все состояния создавались на разделе общенародной собственности на частные куски и кусочки.
Конечно, потом бизнесы развивались, многие их владельцы продемонстрировали незаурядные предпринимательские способности. Но в большинстве случаев начало было положено таким вот незатейливым способом.
Компромат есть у всех и на всех
Власть перетекла в собственность, которая, в свою очередь, обеспечивалась и обеспечивается властью. Так вот, я сейчас даже не о справедливости и не о законности или незаконности.
Я о перспективах.
Проблема-то в том, что, как показывает опыт последних 15-20 лет, лишь пребывание во власти или близость к ней является какой-никакой гарантией безопасности. Хотя и она, судя по многим делам последнего времени, под вопросом. Причём, чем дальше от власти, тем риски выше.
Никакие законы о гарантиях бизнесу, об экономической амнистии, легализации собственности и даже поправки, не прошедшие в статью 26 Конституции РК, не помогают и не помогут. Складывается ощущение, что компромат есть у всех и на всех. Вопрос только в том, когда, кто и почему ему даст ход.
Кроме того, подросло следующее поколение долбинов, которые тоже защищают свои бизнес-интересы, причем на разных уровнях управленческой пирамиды.
У этого долбинизма есть свои побочные системные последствия.
Во-первых, он не предполагает никакого политического плюрализма. У несистемной оппозиции - никаких шансов, потому что, в случае ее прихода в органы власти, она начнёт задавать вопросы, на которые нет удовлетворительных ответов. Долбинам этого допустить нельзя.
Во-вторых, он создаёт серьёзные препятствия для развития правового государства, независимого правосудия и правоохранительных органов, руководствующихся только законом. Потому что почти везде и всегда есть риски, что такие органы и такие суды, намеренно или случайно будут открывать дверки шкафов, откуда начнут выпадать, целиком или по частям, всякие неприятные скелеты.
Вечно так продолжаться не может
Но, с другой стороны, вечно так продолжаться не может. Ситуацию надо как-то разруливать. У меня нет удовлетворительного способа решения этой проблемы.
Но непосредственно с долбинами что-то делать надо, если наша страна планирует входить в 30 наиболее развитых стран мира, вступать в ОЭСР и т. д.
Кроме того, в условиях нарастания долгосрочных экономических, социальных, геополитических и прочих проблем самим долбинам становится всё труднее. И, боюсь, никакого иного выхода из этого тупика, кроме как отделения мух от котлет, то есть, «дол», в смысле «должностное лицо», от «бин», в смысле «бизнес-интересы», у долбинов нет.
В чем, со значительной долей иронии, я им и выражаю сочувствие.
Фото: Дмитрий ГЭРТ.
