Власть продемонстрировала неумение эффективно пользоваться таким инструментом, как карантин
Прежде, чем оценивать эффективность мер, принимаемых государством против пандемии Covid-19, необходимо оценить, насколько велик ущерб, наносимый коронавирусом.
Рисунок 1.
На рисунке 1 мы видим, что с приходом пандемии выросло количество умерших в месяц. Среднемесячное значение умерших с января 2017 г. по март 2020 г. включительно, составило 10 904 (округленно). А среднемесячное значение умерших с апреля 2020 г. по май 2021 г. – 13 932 (округленно). Таким образом, среднемесячная смертность выросла на 3 029 (округленно) или 27,8%.
Причина роста смертности не только Covid-19 непосредственно, но и то, что многие больные, незараженные коронавирусом, не смогли своевременно получить необходимую медицинскую помощь.
Вполне очевидно, если совсем не бороться с распространением коронавируса, то последствия могут будут очень тяжелыми.
Карантинные ограничения
Самая первая мера, известная с далекой древности, - это введение карантинных ограничений. Смысл карантина – прервать цепочку передачи вируса.
Для оценки адекватности и эффективности карантинных ограничений воспользуемся базой данных OxCGRT ("Оксфордская система регистрации ответных мер правительств на пандемию Covid-19"), собранной Оксфордским университетом. Эта база содержит оценки правительственных мер по борьбе с пандемией, представленных на ежедневной основе для 186 стран мира.
Рисунок 2.
Комментарий к рисунку: отображена динамика количества инфицированных за месяц и среднемесячный индекс строгости карантина с марта 2020 по июнь 2021 включительно.
Самый жесткий карантин был введен в апреле прошлого года. Очевидно, Власть за счет жесткого, но короткого локдауна рассчитывала быстро подавить распространение коронавируса с наименьшими издержками. Это было естественное, но ошибочное решение, во многом копирующее действия китайских властей в Ухани.
Ошибочность заключается в том, что жесткий карантин с точки зрения подавления распространения коронавируса может быть эффективен при полной и длительной изоляции страны от внешнего мира. Но в современном глобальном мире это немыслимо. Невозможность полной самоизоляции обесценило локдаун.
Локдаун нанес тяжелый удар по населению и экономике страны, поэтому от него поспешили отказаться, хотя реального улучшения эпидемиологической обстановки не произошло. Но, скорее всего, это было правильное решение – страна не может существовать в условиях длительного жесткого карантина.
У неудачного локдауна было несколько отрицательных последствий.
Первое из них: доля населения, верящая в опасность коронавируса, сократилась. Надо вставить наречие "возможно", потому что в отсутствие достоверной и доступной социологии объективно оценить общественные настроения, их динамику, нельзя. Здесь оценка основывается на личных наблюдениях и реакциях в социальных сетях. Но мы все видим, как люди вокруг нас массово пренебрегают способами и средствами индивидуальной защиты.
Второе, неотделимое от первого: подрыв доверия к Власти, к предлагаемым ею мерам. Снова речь идет о субъективных оценках, но ежедневные наблюдения их подтверждают.
Третье: Власть стала избегать ужесточения карантина даже тогда, когда это было действительно необходимо. Первый раз это проявилось в июле прошлого года, когда количество инфицированных стало расти еще в июне, но никаких реальных мер для противодействия этому не предпринималось. И только июльский всплеск заставил пойти на ужесточение карантина, но более мягкое, чем в апреле.
Коронавирус распространяется волнами. И если карантин бесполезен как средство полного подавления распространения, то как локальное средство сбить волну, уменьшить ее негативные последствия, может быть эффективен. Первый пик числа инфицированных и умерших приходится как раз на июль прошлого года, когда Власти пошли на ужесточение карантина с опозданием и недостаточно решительно.
Дело не в ошибках – ошибаются все. Дело в последствиях и умение извлекать из них уроки. Если про последствия судить еще рано – еще нет достаточных данных, то способность извлечь уроки можно оценить – с ней есть проблемы. Второй пик числа инфицированных, даже более высокий, чем в июле прошлого года, пришелся на май 2021 г. (смотрите рисунок 2). И мы видим, что адекватного ужесточения карантина не произошло. Индекс немного подрос, но был значительно ниже, чем год назад. В принципе, мы видим тренд на снижение строгости карантина, хотя особых предпосылок для этого нет. Справедливости ради надо отметить, что рост числа смертей был значительно ниже, чем в июле прошлого года (смотрите рисунок 1). Это значит, что система отечественного здравоохранения подстроилась к новым условиям и стала в большей степени готова к пиковым нагрузкам. За это нашей Власти большой и жирный плюс в карму.
Что в итоге? Власть продемонстрировала неумение эффективно пользоваться таким инструментом, как карантин. При этом, карантин не единственный и, возможно, не самый главный инструмент борьбы с распространением коронавируса. Но и с другими инструментами у нас в стране дела обстоят ненамного лучше. Об этом в следующей заметке.
Строгость карантинных ограничений – международные сравнения
На рисунке 3 отображен индекс строгости карантинных ограничений по отдельным странам.
Рисунок 3.
Во всех странах, за исключением Казахстана, даже в Швеции, где не вводился карантин, и США, где президент (Дональд ТРАМП) был противником карантина, мы видим несколько выраженных пиков строгости карантинных ограничений. Это говорит о том, в этих странах реально управляли карантином и пытались соответствующим образом отреагировать на изменение эпидемиологической обстановки.
Оценка covid-диссидентства
Косвенной оценкой covid-диссидентства могут послужить данные о мобильности населения, собранные в рамках проекта OxCGRT с помощью замеров, проводимых Google. Индекс мобильности рассчитывается как отклонение от среднего значения за период с 3 января по 6 февраля 2020 года.
На рисунке ниже оценка посещаемости торговых центров, ресторанов, кинотеатров, стадионов и т.д.
Рисунок 4.
Мы видим, что если год назад, в июле, всплеск роста инфицированных как-то повлиял на мобильность - она снизилась, то вторая волна уже никак не повлияла – мобильность росла с ростом числа инфицированных. И это при том, что и государство, и СМИ регулярно информировали и информируют о количестве выявленных зараженных за сутки. Свою роль в таком поведение населения сыграло два фактора. Первый: covid – диссидентство. Второй – общая усталость от пандемии и карантина, людям хочется вернуться к нормальной жизни.
Уровень отечественного covid-диссидентства так же могут помочь оценить международные сравнения.
Рисунок 5.
Мы видим, что во всех странах, за исключением Казахстана, Швеции и США, были периоды сильного снижения мобильности. Свою роль играли как карантинные ограничения, так и понимание необходимости самоизоляции в момент всплеска числа инфицированных. Швеция шла своим особым путем, и снижение мобильности – это результат самоограничений шведов. В США президент Трамп был covid-диссидентом №1. И он, при своей реально большой популярности, повлиял на позицию многих американцев. Казахстан примерно повторяет траекторию мобильности в США, что дает некоторые основания предполагать, что у нас в стране довольно высокая доля covid-диссидентов.
Фото: Liter.kz.
