По воскресеньям Ratel.kz традиционно публикует истории правозащитника Евгения Жовтиса из его жизни и юридической практики
Читайте предыдущий рассказ Евгения ЖОВТИСА «Пять сигналов рыбакам из потустороннего мира».
Я не служил в армии. Учился в институте, где была военная кафедра. Получил военно-учетную специальность – противотанкист, способный управлять ПТУРСами. Были такие противотанковые управляемые реактивные снаряды. Мини-прапрадедушки современных «стингеров» или «пэтриотов».
Не могу сказать, плохо это или хорошо - не пройти армейскую школу. Но нет у меня ощущения, что я что-то потерял. Ни в смысле дисциплины, ни способности справляться с трудными условиями жизни и невзгодами, ни с точки зрения работы в команде. Но это как кому…
О службе в армии, о колоритной фигуре прапорщика и прочем существует столько забавных историй и анекдотов, что можно выпускать многотомное собрание сочинений.
Вот и я решил внести в него свою лепту в виде пары историй, потому что всё же успел перехватить армейского юмора.
Чёрные очки
Я учился на горном факультете в «политехе» - Казахском политехническом институте имени В. И. Ленина, который находился (да и сейчас находится под другим названием) в Алматы на улице Сатпаева.
А здание военной кафедры располагается на проспекте Ленина (ныне Достык), в районе улиц Шевченко и Курмангазы.
Студенты эту кафедру не жаловали. Нам не очень нравилось, когда нас «строили» и в прямом, и в переносном смыслах. Кроме того, преподавали отставные военные, которые рассматривали нас как новобранцев, а потому гоняли физически и вербально и в хвост и в гриву. В общем, мы их не любили.
И тут курсе на втором звонят мне домой и сообщают: военная кафедра горит. Я на троллейбус - и туда. Действительно – горит. Причём солидно так горит. Пожарные расчёты, вода, шланги, но шансов на то, что что-то останется, нет. Вокруг бегает руководство кафедры, преподаватели, переживают. А с разных сторон города, в том числе из общежитий, подъезжают студенты.
И, в отличие от преподавателей, у них праздник. Выходя из автобусов и троллейбусов, они поздравляют друг друга, обнимаются и т. д. Такая полная эмоциональная противоположность. Горе и радость. Юность вообще жестока и к тому же открыто выражает свои чувства. К вечеру народ даже разбрёлся по кафешкам отмечать «радостное» событие.
Но мы их недооценили отставников. За пару недель наши преподаватели освободили часть комнат в общежитиях и продолжили военные занятия. Комнатки были небольшие, максимум 10-15 человек туда помещалось. Зимой там сильно топили, и после обеда заниматься было просто невозможно: глаза закрывались сами собой. Особенно с учётом того, что по ночам мы носились как угорелые - обхаживали девчонок и прочее.
И вот народ стал искать выход из положения. Через какое-то время почти все обзавелись чёрными очками. Начальство это не запрещало. Главное - чтобы голова на грудь не падала, а так – спишь себе и спишь, пока препод что-то бубнит.
Военную тактику нам преподавал полковник АРСЛАНОВ, умный мужик, правда, активно пользовавшийся нецензурной речью для доходчивого объяснения предмета.
Превращение нашей группы в джеймсов бондов в чёрных очках ему явно не понравилось. И вот на одной из лекций он, внимательно глядя на нас, тихо сказал: «Всем, кто меня слышит! Когда я сейчас громко скажу: «Встать!» - не вставать. Понятно?» Несколько неспящих покивали.
Мощным голосом Арсланов скомандовал «Встать!» Почти вся группа подпрыгнула со скамеек и вытянулась по швам. Я, по счастью, не спал и остался сидеть. И тут увидел, как на лице Арсланова появилось удивление. Нет, изумление. И он спросил у двух-трёх студентов: «А вы зачем встали? Вы же не спали и мне кивнули, что поняли: когда я скомандую «Встать» - вставать не надо». Студенты молчали. Арсланов махнул рукой, чтобы все сели на места. Не стал ругать тех, кто до этого спал, и в задумчивости куда-то в сторону громко сказал: «Ни х.. себе! И как я должен им приказы формулировать? Они их только во сне выполняют».
Рефлекс на командирский голос
После пятого курса нас отправили на военные сборы на 40 дней. Они проходили недалеко от села Нагрыши (мы его называли Грачи) на казахстанско-китайской границе. Около сотни студентов разместили в одной из казарм. Всё было как положено: форма, сапоги, подшивание воротничков, заправка кроватей, отбои, подъемы, марши, занятия и т. д.
За первую неделю мы выработали ритуал. Перед отбоем студент-взводный, уже отслуживший срочную и имевший стенобитный голос, со своей кровати громко объявлял: «Ещё один день нашей х..вой жизни прошел!» На что вся казарма хором отвечала: «Ну и х.. с ним!» И с чувством глубокого удовлетворения казарма отходила ко сну.
Ещё через пару недель взводный оказался ночным дежурным по казарме. В полночь пришла проверка во главе с командиром части. Это не была «тревога» или подъём по команде. Просто начальство решило пройти по казармам без того, чтобы будить студентов. Наш взводный, вроде опытный парень, растерялся: командир части ещё к нам не приходил. И решил громко отрапортовать: «Товарищ командир!..»
У части студентов сработал рефлекс на голос взводного, и они, даже не проснувшись, хором ответили: «Ну и х.. с ним!» Это было точно не вовремя.
Оставшиеся до подъема пять с половиной часов мы маршировали, а потом ползали по плацу по-пластунски, поскольку объяснить товарищу командиру, что наш хоровой речитатив не был обращён к нему, нам не удалось.
Ритуал мы всё же сохранили, но взводного больше на дежурство не пускали.
Фото: photo-pochta.my1.ru.
