Проблемы экономического роста
Предыдущие части читайте здесь, здесь и здесь.
«Это была страшная и захватывающая картина. Человеческий
труд кипел здесь, как огромный, сложный и точный механизм.
Тысячи людей — инженеров, каменщиков, механиков, плотников,
слесарей, землекопов, столяров и кузнецов — собрались сюда
с разных концов земли, чтобы, повинуясь железному закону
борьбы за существование, отдать свои силы, здоровье, ум и
энергию за один только шаг вперед промышленного прогресса».
А.И. Куприн «Молох»
Как и сто лет назад, мы находимся в положении догоняющего ушедших вперед в экономическом и социальном развитии стран. От того, сможем ли мы их догнать, или разрыв увеличится, зависит наше будущее. Если разрыв будет расти, мы получим хроническую бедность и социальные потрясения. Если же будем сокращать отставание, то проблем все равно не избежим, но у нас будут инструменты и возможности для их решения.
Сегодня, как и сто десять лет назад, мы выходим из затяжного экономического кризиса. К счастью, у нас, в отличие от прошлого, обошлось без революционных потрясений. Но Первая русская революция побудила царское правительство к структурным реформам в первую очередь в деревне, которые, при всех их недостатках, о которых говорилось выше, дали новый импульс экономическому росту.
Мы избегаем структурных реформ. Что нам придаст импульс к развитию?
«Нужно не только создавать промышленность, нужно и заставлять ее дешево работать, нужно в возникшей промышленной среде развить более деятельную и стремительную жизнь, словом, поднять ее количественно и качественно на такой высокий уровень, дать ей такую могучую силу, чтобы она была не только питающимся, но и питающим органом отечественного хозяйства».
Царствование Николая II – это период самого значительного экономического роста в истории дореволюционной России. В период с 1889 по 1901 гг. совокупный национальный продукт рос в среднем на 4,7% в год. Прирост на душу населения составлял 3,4% в год. Основной вклад в рост экономики внесла промышленность – 5,4% в год. Прерванный кризисом 1900-1903 гг. и революцией 1905-1907 гг. экономический рост возобновился в 1909 г. и продолжался вплоть до начала Первой мировой войны. В результате к 1913 г. Россия «… по этому показателю (объему промышленного производства – примечание мое, Ж.А.) почти сравнялась с Англией, значительно превзошла Францию, в два раза обогнала Австро-Венгрию и достигла 80% объема производства Германии. Снижение данного показателя… наблюдалось только относительно США, где экономика быстро росла между 1861 и 1913 гг. <…> Относительная отсталость экономики России очевидна, если обратиться к показателям, рассчитанным на душу населения… Производство на душу населения в России в 1913 г. составляло 40% от французского и немецкого, все те же 20% от английского и одну шестую от американского».
Экспорт зерна из страны, в которой примерно половина населения недоедала, в то время многим казался и кажется сегодня неразумным.
Логика догоняющего развития требовала изыскать возможности ускорения промышленного развития. Высшие правящие круги это понимали и предпринимали энергичные усилия для индустриализации страны. В феврале 1899 г. С.Ю. Витте написал на имя Николая II секретный доклад «О необходимости установить и затем непреложно придерживаться определенной программы торгово-промышленной политики империи», в котором, в частности, говорилось: «Нужно не только создавать промышленность, нужно и заставлять ее дешево работать, нужно в возникшей промышленной среде развить более деятельную и стремительную жизнь, словом, поднять ее количественно и качественно на такой высокий уровень, дать ей такую могучую силу, чтобы она была не только питающимся, но и питающим органом отечественного хозяйства».
При Николае II и его первом министре финансов С.Ю. Витте, как, впрочем, и при последующих министрах, государственное влияние на экономику осуществлялось по нескольким направлениям.
Первое – это поощрение экспорта зерна. «В 1893 г. был принят новый железнодорожный тариф, устроенный таким образом, что дешевый хлеб Заволжья, Кавказа и Сибири не мог попасть в центр, ... а должен был идти на экспорт». Зерно было главной статьей российского экспорта вплоть до начала Первой мировой войны.
Экспорт зерна из страны, в которой примерно половина населения недоедала, в то время многим казался и кажется сегодня неразумным: «Отсюда, мне кажется, не вдаваясь в подробные и рискованные расчеты на будущее, должно несомненно заключить, что выигрыша в величине внешних оборотов России нельзя достичь при помощи усиленного отпуска хлебов. С этим хлебным вывозом Россия должна остаться, судя по всему вышесказанному, страною бедною, временами голодающею и уже вследствие этого с малым развитием просвещения и всей гражданственности».
Но у С.Ю. Витте, как и у его предшественников, а потом и преемников, особого выбора не было. Других товаров, кроме зерна, сахара, леса, яиц, льна, у России, для того чтобы предложить на внешних рынках, не было. Положительное сальдо внешней торговли требовалось для поддержания курса российских долговых бумаг на международных рынках и для обеспечения импорта, в котором нуждалась растущая российская промышленность.
Таможенная тарифная политика - другое направление, через которое государство поощряло развитие промышленности - носила выраженный протекционистский характер. «При Витте русский таможенный тариф оказался одним из самых высоких в мире (Та же тенденция сохранялась и при Столыпине. Средний таможенный тариф в России к 1913 году составлял 38% - больше, чем даже в США, где он достиг к 1914 г. 30%. Германский тариф не превышал 13%. Выше, чем в России, таможенные тарифы были только в Испании – 41%)».
Положительное влияние тарифов на рост промышленности не вполне ясно, хотя многие историки увязывают их друг с другом. Действительно, ускорение индустриального производства последовало за введением нового таможенного тарифа в 1891 г. Но в это же время началось и усиленное железнодорожное строительство, заказы которого также стимулировали рост производства, в первую очередь в металлургии и горнодобывающей промышленности.
Более того, высокие таможенные тарифы отрицательно сказывались на сельском хозяйстве, машиностроении, да и на железнодорожном строительстве из-за высоких цен на используемое ими сырье и материалы. В 1897 г. пуд рельсов закупался по цене 1 руб. 18 коп., в то время как в США в тот же год пуд рельсов стоил от 52 до 37 коп.
…благодаря пошлине русский житель платит за многое, что он покупает, значительно дороже, чем иностранный…
Покровительственный тариф, подавляя конкуренцию с внешним рынком, не способствовал и снижению затрат на российских предприятиях. Тот же И.Х. Озеров, видный экономист и статистик дореволюционной России, приводит сравнительные данные о том, как менялись цены на металлы в США и России. Так, в США цены на сортовое железо в 1878-1880 гг. колебались в пределах 90-126 коп, а в 1896-1898 гг. уже в пределах от 61 до 5 коп. В России же листовое железо поднялось в цене с 2 руб. 40 коп. в 1878 г. до 4 руб. 40 коп. в 1894 г.
Протекционизм как мера защиты внутреннего рынка в то время применялся многими странами, теми же США, например. Россию от них отличали особенно высокие ставки и отсутствие дифференциации. Скорее всего, прав П. Грегори, утверждавший, что «российские таможенные тарифы диктовались скорее нуждами государственного дохода, чем потребностями промышленности. Не существовало специальных тарифов для поощрения интересов отдельных отраслей или привлечения иностранных компаний в Россию».
Справедливости ради надо сказать, что С.Ю. Витте понимал, что его таможенная политика не идеальна. «Из всех нападок, которые делаются на экономическую политику России, министр финансов наиболее чувствительно относится именно к указанию, что благодаря пошлине русский житель платит за многое, что он покупает, значительно дороже, чем иностранный. Вследствие этого повышаются в стране издержки производства, … возрастает стоимость жизни и богатого, и бедного человека, напрягается до крайности платежная способность населения, во многих случаях прямо сокращается потребление. Не может не видеть министр финансов, что эти приплаты из-за пошлины особо тяжелым бременем падают на оскудевшие бюджеты землевладельцев и крестьян-земледельцев».
Целям повышения инвестиционной привлекательности России служила денежно-эмиссионная политика. Еще Н.Х. Бунге и И.А. Вышнеградский, министры финансов Александра III, взяли курс на введение золотого обеспечения рубля как средство стабилизации финансовой системы империи. Но провел денежную реформу С.Ю. Витте в 1897 г., когда удалось накопить достаточные золотые резервы для введения золотого покрытия рубля. После денежной реформы министры финансов стали проводить жесткую эмиссионную политику – несмотря на то, что законом был предусмотрен выпуск в обращение до 300 млн кредитных билетов, не обеспеченных золотом, коэффициент золотого покрытия не опускался ниже 120% до 1910 г.
Однако, с точки зрения обеспечения экономического роста, проводившаяся денежно-эмиссионная политика вызывает сомнение – при дефиците внутренних накоплений и недостатке отечественных капиталов для развития промышленности министерство финансов сдерживало рост денежной массы: при росте промышленного производства в период с 1887 г. по 1897 г. на 93% денежная масса увеличилась всего на 17%. После денежной реформы 1897 г. золотое покрытие превышало количество кредитных билетов (бумажных денег) на 71% в 1900 г. и на 20% в 1910 г. «Банк держал непроизводительно более чем миллиардный запас золота для обеспечения сравнительно небольшого количества кредитных билетов, что значительно увеличивало издержки обращения, в то время как в стране не хватало капиталов. Новые займы увеличивали внешний долг, что все более тяжелым бременем ложилось на бюджет». Между тем увеличение денежного предложения привело бы к росту внутреннего спроса и снижению учетных ставок Госбанка, т.е. удешевлению кредита, что положительно повлияло бы на экономический рост.
Золотая реформа, прекрасно и смело проведенная, которой по справедливости мы можем гордиться, обращается для нас в настоящее время в какой-то кошмар…
Что же касается возможной инфляции, последствия ее я, к сожалению, в точности посчитать не могу за недостаточностью доступных источников. Единственным ориентиром может служить то, что рост денежной массы в первое десятилетие XX века инфляционных потрясений в стране не вызвал: если денежная масса с 1900 г. по 1910 г. увеличилась почти в 2,4 раза, т.е. прирастала в среднем на 24% в год, то рост оптовых цен за этот же период составил в среднем 1,9% в год, а розничных – 2,6% в год.
Поддержание курса рубля и жесткая денежно-эмиссионная политика были привязаны к необходимости привлечения иностранного капитала. Действительно, иностранный капитал сыграл свою роль в развитии российской экономики, особенно в девяностые годы XIX века. Но со временем его доля в пассивах промышленных компаний снижалась, при этом в абсолютном значении иностранные инвестиции все время росли. «… если в 90-е годы отечественные вложения в акционерное предпринимательство превышали иностранные всего на 1/3, то накануне войны – в 2,4 раза».
Привязка инвестиционной привлекательности России к золотому содержанию рубля, как мне представляется, была ложной. В 1888-1891 гг. в несколько этапов была проведена операция по конверсии облигаций с вознаграждением 5 и более процентов различных выпусков на 4%-бумаги, что снизило нагрузку на бюджет по оплате вознаграждения на 21,5 млн руб. в год. Другим эффектом от конверсионных операций было понижение стоимости привлечения денег на внешних рынках – если раньше долговые обязательства размещались со скидкой до 20%, а иногда и более процентов со ставкой интереса от 4,5% и выше, то после проведенных операций можно было рассчитывать на дисконт 10% и менее со ставкой в 4%. После того как был преодолен кризис 1891 года, вызванный неурожаем, доверие кредиторов к русским бумагам восстановилось, и стало возможным размещать новые заимствования. Конверсионная операция, в целом удачная, была проведена до введения золотого рубля. Качество русских бумаг определялось надежностью России как заемщика. Так же и инвестиционная привлекательность определялась уровнем прибыли на вложенный капитал и возможностью ее репатриации.
«Золотая реформа, прекрасно и смело проведенная, которой по справедливости мы можем гордиться, обращается для нас в настоящее время в какой-то кошмар, который, чтобы мы ни делали, заставляет нас спрашивать себя: «А как это повлияет на отлив или прилив золота?» И многие мероприятия, желательные для нашего экономического развития, приходится откладывать, потому что с проведением их может увеличиться отлив золота. Золотая реформа обращается в настоящее время в какого-то вампира русского народного хозяйства, который из-за границы пожирает у нас наши яйца, нашу пшеницу, ячмень, хлеб, забирает себе керосин …».
Непоследовательная и до конца не продуманная тарифная и кредитно-денежная политика царских властей отрицательно сказывалась на росте общественного блага.
Удивительно, но так же, как и сто с лишним лет назад, наша сегодняшняя кредитно-денежная политика и непродуманные вступления в различные торгово-экономические объединения тормозят экономический рост нашей страны. Аналогия до такой степени полная, что даже пугает.
Продолжение следует
