Сегодня я расскажу о русых и голубоглазых воинах, с оружием в руках защищавших казахскую землю.
Сегодня я расскажу о русых и голубоглазых воинах, с оружием в руках защищавших казахскую землю.
С первых лет независимости мы слишком увлеклись возвеличиванием батыров, как реальных, так и выдуманных, не упомянутых в серьезных, пусть даже и устных источниках. Между тем, среди настоящих казахских батыров встречались не только этнические казахи. Были полукровки, были оказахившиеся представители иных народов. К примеру, род воинов-туленгутов, личной гвардии ханов. Среди них были и туркмены, и представители кавказских народов.
Но сегодня я расскажу о русых и голубоглазых воинах, с оружием в руках защищавших казахскую землю.
В давние времена в Московии была традиция, когда крепостные рабы бежали от своих господ в степь в поисках вольной жизни. По примеру тюркского воинского сословия беглецы становились казаками, то есть казахами. По мере укрепления Московского царства с вольностью русских казаков было покончено, хоть и восставали они не один раз. Со временем казаки из вольного народа превратились в "опору царя и Отечества", с их помощью захватывались новые территории и усмирялись соседние народы.
С приближением границ Российской империи к Казахской Орде, крепостные рабы вновь стали искать счастья в степи. Даже появилось обозначение этого явления - "бегство в кайсаки". В приграничных с казахскими землями уральских горах купцы Демидовы развернули заводы. Тысячи приписных крестьян сгонялись на Урал. Люди работали в нечеловеческих условиях, калечились и умирали. Многие бежали, но не в родные деревни, а в "кайсацкую" сторону, надеясь обрести там долгожданную свободу.
Те времена особым гуманизмом не отличались. Беглые русские, попав в руки к казахам, превращались в живой товар. Их могли продать хивинцам или оставить у себя работать. И было это настолько выгодным делом, что казахи уже и не ждали беглых, а сами ходили брать в полон подданных соседнего царства. Занятие это не считалось предосудительным, так как в степи существовало убеждение, что Российская империя незаконно захватила приграничные земли. Среди российских чиновников тоже находились предприимчивые люди, которые просто продавали крестьян в Степь.
Казахи считали, что на своей территории имеют право на любые действия: и людей уводили, и русские деревни заставляли платить налоги. Проблема была настолько серьезной, что императрица Елизавета написала местному военачальнику майору БЕЭРУ: "..киргиз кайсаки проезжают, нападают на российские жилища и где берут с барабинцев алым или подать…".
Приграничные споры, стычки и взаимные набеги, а также ослабление калмыцкого протектората привело к длительной российско-казахской позиционной войне, которая началась в 1771 году и длилась 10 лет. Эпизоды этой войны зафиксированы в отчетах российских офицеров.
Декабрь 1773 года: "…киргиз-кайсаки во множественной силе разбили форпосты и переходили через Волгу на нагорную сторону и находящихся по речкам на хуторах людей многих побили, а прочих в плен побрали, равно лошадей и скот угнали…".
Но не все русские, попавшие к казахам в качестве пленных или угнанные в полон, продавались в рабство. Часть просто оседала в казахских аулах. Российский посол Маметкул ТЕВКЕЛЕВ, прибывший в ставку хана Младшего жуза Абулхаира обсудить условия протектората, добивался освобождения российских ясырей. Так в российском документообороте называли русских невольников. Однако российское посольство столкнулось с проблемой - многие ясыри вовсе не желали возвращаться к родным пенатам. Сохранились свидетельства о том, что ханским нукерам пришлось многих невольников силой возвращать в Россию. Но даже при этом репатриировались далеко не все.
Оставшиеся среди казахов ясыри ярко проявили себя в ходе в десятилетней приграничной войны. В ЦГА РК имеются сотни документов о пленениях и освобождениях людей разных сословий. Очень много документов о добровольных побегах солдат в казахскую степь и даже в сторону Хивы. Казаки и офицеры российской регулярной армии с удивлением отмечали, что на стороне казахов действуют лица ярко выраженной славянской внешности. Их называли "ворами" или, по сибирскому обычаю, "варнаками".
Один из заметных участников войны - Жакып-батыр, доверенное лицо хана Младшего жуза Нуралы, сына Абулхаира. Как выяснилось, Жакып-батыр был по происхождению русским. Его история легла в основу приключенческой повести "Якуб-батырь", написанной в XIX веке. Автор повести А. П. КРЮКОВ так описывал героя своего произведения: "Яков или Якуб-Батырь, как называли его киргизцы, есть русский, с малолетства захваченный в плен ордынцами и совершенно присвоивший себе их веру, язык и привычки; но он сохранил и твердость духа, и крепость телесную".
Может показаться, что ясыри имели много общего с египетскими мамлюками или турецкими янычарами. Но мамлюки и янычары всегда были чужими в тех странах, в которых служили, а Жакып-батыр считается своим. Недаром ему посвящен отдельный, ныне забытый дастан. Кстати, в советское время русский батыр был подвергнут полному забвению. Никто до сих пор не исследовал его судьбу. Хана Нуралы с окончанием войны заключили в Орскую крепость в качестве почетного заложника, а Жакып сгинул в неизвестности. Советская историография объявила Жакып-батыра казачьим офицером, крещеным казахом Яковом БЕЛЯКОВЫМ, хотя эта версия не выдерживает критики. Эти две исторические личности жили в разное время. Жакып-батыр воевал с российской армией, а Яков Беляков с Наполеоном. Первый был казахом русского происхождения, а второй крещеным инородцем, ставшим казачьим офицером. Да и в целом о 10-летней приграничной войне предпочитали не упоминать. Она не соответствовала официальной догме "добровольного присоединения". Впрочем, это тема отдельного материала.
Наверняка, кроме Жакыпа, были и другие батыры русского происхождения. Просто нужно детально исследовать архивы. Участие оказахившихся славян в освободительных войнах казахов бесспорно. Есть документы, в которых упоминается, что в армии последнего казахского хана Кенесары было отдельное воинское соединение, состоявшее из беглых русских солдат. Командир этого отряда Николай ГУБИН, по некоторым данным, погиб в битве при Алмалы-сай, защищая младшего брата Кенесары Наурызбай-батыра. Отголоски участия казахов русского происхождения в войне Кенесары нашли свое место в романе Жюля Верна "Михаил Строгов. Царский курьер". Французский писатель слышал, что в далекой России была большая война с некими дикими "киргизцами". Его поразило, что на сторону аборигенов переходили даже кадровые офицеры. Кенесары в романе стал Феофар-ханом, а Николай Губин – Иваном Огаревым.
Общественное мнение особо выделяет российских деятелей, имеющих казахские корни. Когда выстраивалась так называемая Горькая линия - цепь российских военных форпостов в казахской степи, на службу прибывали неженатые казаки. Генерал-губернатором были выделены средства для покупки и изъятия лиц женского пола, чтобы казаки обзаводились семьями и оседали на земле. Так появились казахские жены казаков, подарившие России генерала КОРНИЛОВА и адвоката ПЛЕВАКО. Только пользы от этого коренному населению не было. Генерал Корнилов практически нигде в своих записях не упоминает о казахских нагашы, равно как и Плевако. Единственная степная легенда гласит: когда местное население при полном попустительстве колониальных властей стали изрядно притеснять российские переселенцы, то аборигены пригрозили пожаловаться своему родственнику Плевако.
В результате столыпинской реформы в казахские степи хлынул поток переселенцев из России и Украины. Колониальная администрация покровительствовала переселенцам, чем те и пользовались, приводя в ужас русских интеллигентов. Топограф Г. ГИНС в своем отчете по Семиречью "В киргизских (казахских) аулах" с горечью констатирует: "Русские крестьяне возьмут в аренду киргизские земли, построят дома и отказываются уходить по окончании срока аренды. Приезжают киргизы. Начинается свалка, и дело кончается кровопролитием, причем либо вовсе не имеющие ружей, либо вооруженные старинными самопалами киргизы оказываются в таких случаях более слабою стороною. Бывает и хуже. Мужик работает в саду, видит, что через забор тянется к яблоне киргиз, берет ружье и убивает киргиза наповал. Прибегают соседи. — "Что такое?” — “А вот, убил собаку!” — и даже не тронется с места, чтобы подобрать убитого… Русские мужики, заражаясь духом завоевателей, нередко теряют здесь свое исконное добродушие, а с ним и ту детскую простодушную улыбку, которую так любил в них Л. Н. Толстой, не находивший этой улыбки у городского пролетария".
Справедливости ради отмечу, что были не только конфликты. Со временем появился институт "тамырства", когда переселенцы и коренное население налаживали отношения. В тех регионах, где тамыры были распространенным явлением, во время казахских восстаний русские деревни никто не трогал. В остальных местах поселки переселенцев просто вырезались. В лучшем случае в живых оставляли женщин и детей.
Случалось, что переселенцы, особенно молодые, бросали свой привычный образ жизни и прельщенные кочевой романтикой сбегали от своих сородичей. У того же Г. Гинса в отчетах приводится интересный случай:
"В селении Ново-Покровском разговорился я с хозяйкой.
— Горе у меня, барин, большое.
— А что?
— Сын убежал к киргизам, а сам-то (муж) его проклял и обещался убить.
И рассказала мне, как сын все ездил к киргизам, как они его поили и кормили, как он влюбился в киргизскую девку и как “убёг”. Киргизы скрыли его. Дали много скота, поженили и отправили за озеро Иссык-Куль. И где он теперь, неизвестно. Но старик поклялся, что убьет бесстыжего сына, осрамившего семью перед людьми. Так иногда завлекает к себе киргизская вольница". И таких случаев было немало".
Казахи (в российской интерпретации киргизы), народ толерантный, охотно принимали новых людей. Это в советское время воспиталась узость этнического сознания. А в те времена было достаточно назвать себя казахом, говорить на казахском языке и принять правила казахской жизни, чтобы стать полноправным членом сообщества. По мере проникновения в Казахстан и далее в Центральную Азию российская администрация столкнулась со странным субэтносом под именем "чалаказаки" (шалақазақ). Отличающиеся от местного населения, но живущие его бытом, эти люди объясняли, что являются потомками от смешанных браков между среднеазиатскими сартами и казахами. Так их и записывали. Кто-то кочевал, кто-то жил оседло. Краевед Н. АБРАМОВ сумел посчитать только часть из них: "Чалаказаки, с давних лет выходившие в киргизскую степь, по положению Сибирского Комитета, Высочайше утвержденному 19 марта 1854 года, причислены к волостям внешних округов, а именно по Семипалатинской области: к Аягузскому 359 семейств, Кокпектинскому 230 и Капальскому 37, а всего 626". Первым сомнение в их среднеазиатском происхождении высказал Шокан ВАЛИХАНОВ: "Чалаказаки обычно говорили на тюркских языках - узбекском и казахском, но когда некоторые из ташкентских выходцев чувствовали доверие к тем или иным людям, к ним возвращалась родная русская речь, и они чистосердечно открывали свою тайну. Среди чалаказаков встречались бывшие каторжные ссыльнопоселенцы, возможно, даже узники Мертвого дома на берегу Иртыша". Известный российский ученый Петр СЕМЕНОВ-ТЯН-ШАНСКИЙ, пишет: "… меня интересовали и сами каратальские чолоказаки, так как я имел некоторое основание думать, что большинство из них совсем не ташкентские узбеки, а беглые из Сибири ссыльно переселенцы". Далее, встретившись с духовным лидером чалаказаков Шубар-муллой, этнограф еще больше убеждается, что перед ним оказахившиеся русские: "С тех пор эти русские чолоказаки окончательно поселились на Каратале, обзавелись здесь семьями, получив в жены киргизок, иных похищением с их на то согласия, других – с уплатой калыма. Второму поколению этих чолоказаков, происшедшему от смешанных браков с киргизками, уже было от 10 до 17 лет, а недоверчивые сначала их отцы постепенно отважились говорить со мной на родном своем языке, то есть по-русски…". Чиновникам российским чалаказаки не доверяли и упорно твердили версию о сартском происхождении. Н. Абрамов это объясняет следующим образом: "эти люди большей частью беглые из иностранных мусульманских владений и из татар, русских подданных, скрывшихся от наказаний за преступления или дезертиры, бежавшие от военной службы. Но фактически доказать это трудно. Многие из них худого поведения и судятся за разные преступления: убийства, разбой, воровство и контрабанду; есть и хорошего поведения, дельные мастеровые и торговые". Исследователь-шокановед Е. МАРКОВ в своих записях упоминает о последних чалаказаках, кочевавших по Южному Казахстану. Их аксакал поведал путнику, что они потомки оказахившихся русских крестьян. Субэтнос "чалаказаки" встречался и у современных кыргызов, и в окрестностях Ташкента.
В советских исторических исследованиях чалаказакам места не нашлось. Были даже переименованы населенные пункты, связанные с этим субэтносом. Мало известно об участие чалаказаков в освободительных войнах. К примеру, в Тургае среди сарбазов Амангельды были так называемые "свои орысы". Эта тема требует своего серьезного исследования. Профессора Евразийского университета Павел ТОКАРЬ и Зиябек КАБУЛЬДИНОВ вернули казахам имя еще одного батыра – украинца Афанасия ЛАТУТЫ, известного еще как Жакып ЖОЛАМАНОВ. Оставшийся сиротой, бывший участник боев в Украине и сосланный в Степь, он был усыновлен казахской семьей, у главы которого прослеживались русские корни.
Летом 1916 года в Казахстане началось отчаянное сопротивление против набора местного поселения на тыловые работы, что явилось началом мощного национально-освободительное движения против колониального режима. В Акмолинской области повстанческую казахскую армию в 30 тысяч человек возглавили два батыра Рахымжан МАДИН и Жакып Жоламанов. Под командованием смелого украинца было проведено немало боевых операций. При этом восставшие казахи были вооружены только холодным оружием. У немногих были охотничьи самопалы. Российские власти направили на подавление восстания регулярную армию и казаков, усилив войска пулеметами. Но перед решающим сражением позвали на переговоры А. Латуту, взывая к его славянским корням. Афанасий, как истинный батыр, отказался предать своих братьев по оружию. Восстание было подавлено, часть казахов ушла с боями в Китай, а отряды Афанасия ушли на соединение с армией Амангельды ИМАНОВА. Казахский батыр украинского происхождения прожил до преклонных лет. В 1965 году в возрасте 75 лет скончался в Акмоле.
Сегодня было бы неплохо хоть как-то в Астане отметить память об этом скромном казахе. А сколько их еще безвестных казахов славянского происхождения? Почему бы их пример не преподавать в школах с русским языком обучения? Поставить пару памятников, не заморачиваясь на возвеличивание деятелей колониального периода. Хотя бы пару улиц назвать в честь тех, кто считал себя казахом и сражался за свой обретенную душой Родину…
