Свидетели ужасов сталинских репрессий живут среди нас - но мы почему-то редко о них вспоминаем
На снимке: фото Ербосына Мельдибекова из серии "Пол Пот" 1998-2002 г.г
2017-й – год советских юбилеев. И это не только 100 лет Октябрьской революции, но и 80 лет «Большому террору», который в пост-советских республиках чаще называют «сталинскими репрессиями».
В Казахстане работает музей «КарЛАГ» (Музей памяти жертв политических репрессий в поселке Долинка).
Ежегодно 31 мая мы чтим память жертв политических репрессий.
В прошлом году в Национальном музее РК в Астане прошла выставка современного искусства «Архипелаг-КарЛАГ».
То есть неплохо, в принципе, особенно на фоне новостей из России, где открывают памятники Сталину и то дело высказываются опасения о том, что музеи ГУЛАГа превратят в «музеи ударников НКВД». Однако, если приглядеться повнимательнее к нашему казахстанскому сегодня, то можно увидеть: память о страшных страницах нашей истории остается делом немногих. Большинство населения - вместе с государством - предпочло благополучно обо всем забыть. И тому есть объяснение.
Тоталитаризм = террор + идеология
По меткому выражению искусствоведа Валерии ИБРАЕВОЙ (на снимке), которая давно занимается темой «искусство и тоталитаризм», мы очень гордимся теми, кто у нас сидел. А у нас сидели многие. Оттрубив положенное в КарлЛАГе, СтепЛАГе или АЛЖИРе, репрессированные художники перебирались в Алматы, где включались в культурную жизнь республики.
В наших музеях полно их работ. Фундаменты наших художественных школ были заложены их руками. А наши искусствоведы помогают своим коллегам из бывших союзных республик восполнять пробелы в биографии великих сидельцев, сосланных к нам из этих республик.
При этом очень часто в этих биографиях по советской традиции пишут, что такой-то художник в таком-то, например, 1937 или 1938 году, переехал жить в Казахстан. Переехал – словно бы по своей воле. Непонятно, чего больше в этой языковой игре: стыда, боли или злонамеренности. Одно ясно точно – мы не хотим вспоминать о репрессиях.
Смертельные перегибы
Музей памяти жертв политических репрессий поселка Долинка расположен в здании бывшего Управления Карлага, где в подвалах воспроизведена обстановка бараков для заключенных. При этом на вопрос о том, почему для экскурсий не используются настоящие бараки, некоторые экскурсоводы отвечают, что оригинальные сооружения давно снесены. Что, конечно же, неправда. От части бараков действительно остались лишь остовы, которые казахстанская художница Алмагуль МЕНЛИБАЕВА использовала в своей работе «Құрбан».
Другая часть лагерных сооружений сохранилась по сей день и используется населением и государством для иных нужд. По словам Валерии Ибраевой, часть сооружений поселка Долинка в конце 50-х использовалась как пионерский лагерь, то есть несмотря на осуждение культа личности Сталина и массовую реабилитацию жертв репрессий, советское государство взяло курс на затирание памяти о лагерных ужасах.
По инерции или целенаправленно мы, похоже, все еще идем этим курсом. Прошлой осенью молодая экскурсовод восторженно декламировала участникам молодежной конференции, проходившей в Караганде, заученный текст о развешанных во всех кабинетах Управления КарЛАГа портретах Великого вождя Иосифа Виссарионовича Сталина, генералиссимуса и далее по списку регалий. А затем переходила к рассказам о вполне себе сносной жизни в лагерях, называя зверства охраны и начальства отдельными перегибами на местах.
Непонятно, был ли текст экскурсии утвержден начальством музея или девушка проявила творческий подход? Однако факт остается фактом - так теперь порой рассказывают о КарЛАГе в музее, созданном на его территории. Добавьте к этой картине впечатления от откровенно искусственных бараков и зинданов в величественном здании с колоннами эпохи сталинского классицизма, и вы поймете, что такого рода музей вряд ли может заставить молодое поколение казахстанцев задуматься об ужасах того времени.
На снимке: фото Ербосына Мельдибекова из серии "Пол Пот" 1998-2002 г.г
Портреты молчат
Впрочем, не обязательно ехать в «специализированный», назовем это так, музей. Зайдите в любую школу, в класс истории или литературы, и обратите внимание на годы жизни, указанные на портретах казахской интеллигенции начала XX века. Очень часто год смерти совпадает с годами Большого террора – 1937-1938 г.г. Пугающее ощущение. Именно такими же чувствами были объяты цензоры, принимавшие в 80-х годах галерею славы, подготовленную издательством «Өнер». Тогда большое начальство решило убрать портреты с глаз долой. Нынче же они повсюду, только что это меняет?
Через два месяца, 9 мая, народ массово хлынет к мемориалам Победы в городах и весях республики. В центре торжеств будут ветераны войны – живые свидетели ужасов войны, дожившие до нашего времени. А меж тем последние сталинские репрессии завершились на 8-9 лет позже войны, а значит, свидетели ужасов репрессий тоже еще живут среди нас, и их ряды также редеют из года в год.
Однако никто не устраивает встреч в школьных актовых залах и не несет цветов и портретов на массовом марше памяти. Должно быть, это потому, что у нас живут только те, кто победил во Второй Мировой войне. А кто же тогда мы, сегодняшние поколения постсоветских людей? На самом деле мы все - потомки тех, кого репрессировали, и тех, кто репрессировал. Мы все - жертвы и убийцы одновременно. Такое вот страшное наследие оставили нам наши предки.
И оно, по словам Валерии Ибраевой, до сих пор неосознанно и не осмысленно нами...
Фото автора и из открытых источников Интернете.
