Краткая инструкция по изведению казённой бумаги в целях удовлетворения инстинкта самосохранения
В Казахстане в начале нулевых существовало хотя бы некое подобие оппозиции, и мне часто приходилось становиться свидетелем её мероприятий: стихийных митингов, различных акций протеста и прочей суеты.
Однажды, торопясь на какое-то дежурно-проходное мероприятие, я получил звонок на мобильный о какой-то подозрительной активности возле офиса партии «Ак Жол».
Поскольку я как раз находился неподалеку, решил убить двух зайцев.
Уж не помню в деталях, что это было за мероприятие, но когда я оказался на месте, то обнаружил горстку юных партийцев в одинаковых футболках и какими-то газетками в руках в плотном кольце полицейских.
Щёлкнул затвором фотоаппарата и начал делать своё грязное дело. Как потом выяснилось, никого из коллег рядом не было, и у меня оказались эксклюзивные снимки.
Пока я делал кадры с плотно упакованными в полицейские «бобики» оппозиционерами, краем глаза заметил, что меня засекли: в мою сторону решительно двигался заместитель начальника УВД Караганды полковник Галым КОПЖАСАРОВ с парой оруженосцев.
В отличие от оппозиционеров, мне повезло больше – меня упаковали в машину полковника в довольно комфортном положении. И поспешили удалиться от места происшествия, дабы я не видел, чем закончится ледовое побоище.
По дороге в участок г-н Копжасаров первым делом попытался выудить у меня флешку со снимками. Но быстро понял, что сия затея не пройдет.
К тому же я успел поменять носитель с ценными кадрами на пустой, а потому чувствовал себя уверенно. Заметив это, полковник решил изменить тактику и поиспользовать меня в качестве главного свидетеля обвинения.
- Ну, рассказывайте, как вы оказались на митинге, - начал издалека г-н Копжасаров.
- На каком митинге? – включил я «дурака», ибо внутренний голос мгновенно сообщил мне, какими последствия чревато такое признание не только для меня, но и для тех, кого я только что отснял.
- Тот, который сейчас вы снимали, - продолжал замначальника УВД.
Пока машина давала несколько почётных кругов по бульвару Мира, полковник продолжал выуживать из меня заветное слово. Поняв, что это бесполезно, дал отмашку вести меня в участок для написания объяснительной.
В кабинете следователя мне любезно выделили чистый листок бумаги. Ручка у меня была своя, потому от казённой я любезно отказался. Мало ли где потом найдут мои пальчики.
- Ну, подробно пишите, как вы оказались на митинге, - в очередной раз произнёс заветное слово г-н Копжасаров и уселся напротив меня вместе со своим подчиненным.
За язык его никто не тянул. Я начал подробно описывать свой день до того, как оказался в отделе полиции.
На пятом листе бумаги я заметил, что Копжасаров и его подчиненный заметно нервничают. Копжасаров от того, что на пяти листах я ни разу не употребил слово «митинг», а его подчиненный – что я извожу уже пятый листок казённой бумаги.
На восьмом листе я плавно перешел к моменту моего задержания и воспрепятствованию моей журналисткой деятельности. В выражениях в адрес Копжасарова и его оруженосцев я не скупился на выражения, но все они были исключительно литературные.
Пару минут спустя раскрасневшийся полковник, устав читать о своих подвигах и разозленный тем, что так и не увидел слово «митинг», вырвал у меня бумагу и дал приказ своему подчиненному отпустить меня от греха подальше.
После того случая, сколько бы я не попадал в кабинет г-на Копжасарова, он никогда не просил меня писать объяснительных. Ограничивался исключительно устной беседой.
Затем этот метод я не менее эффективно использовал, когда вместе с оппозиционером Зарубаем АБИЛОВЫМ сбил на автомобиле старушку на одной из улиц Шахтинска во время шахтерских забастовок.
Условия тогда были более комфортными, мне даже предложили чашечку кофе. Но потухший взгляд следователя, когда я изводил своей размашистой пустой писаниной восьмой листок казённой бумаги, был точно таким же, как у подчинённого Копжасарова.
Следователю повезло: через полчаса несчастная старушенция, после того как ее доставили в больницу, бодро соскочила с койки и убежала по своим делам. Сделала это так шустро, что доблестные стражи порядка даже не сумели узнать у нее фамилию и год рождения.
Жаль, что тогда ещё никто не знал о таком методе автоподставы. А то мы непременно написали бы встречное заявление на старушку. И с огромным удовольствием посмотрели бы, как её будут искать шахтинские следователи.
За время работы собственный метод изведения казённой бумаги мне приходилось использовать еще много раз. И всегда он давал стопроцентный результат.
Жаль, современные технологии сводят на нет эффективность эпистолярного жанра. Нынче полицейские предпочитают фиксировать показания на видеокамеры.
Экономят казённую бумагу.
