Вадим Борейко продолжает беседу с телеведущим и публицистом Владимиром Рерихом в цикле интервью «Лица Казнета»
На снимке: Дарига Назарбаева.
Продолжение. См. начало: «Facebook – как водка: прекрасен и ужасен одновременно», «Барбара Брыльска попросила за интервью 50 долларов».
Дулат Куанышев мне сказал: «Что ты кокетничаешь, как девка на выданье?»
- Меня читатели не поймут, если я не спрошу тебя о Дариге НАЗАРБАЕВОЙ, заместителем которой ты был на «Хабаре» от его рождения. Расскажи то, что можешь.
- Не с самого рождения. Я появился несколько позже. Дулат КУАНЫШЕВ познакомил меня с нею.
- Он всё еще был пресс-секретарем президента?
- Да. Один из лучших пресс-секретарей. Человек интеллигентный, глубоко начитанный, влюбленный в литературу, оригинально мыслящий. Я думаю, что он не мог по-настоящему вписаться в этот властный эшелон.
- Ну, он и сейчас при делах (ныне посол РК в Израиле. – Ред.)
- При делах, и слава богу, я за него рад. Познакомил нас с ним Витя КИЯНИЦА (казахстанский журналист. – Ред.). Дулат был на моих премьерах: я показывал в Доме кино свои польские фильмы. Там Герольд БЕЛЬГЕР выступал, кстати говоря. И вот как-то так спознались. Куанышев говорит: «На тебя готовится любопытный проект. Он вызревает». Дулат меня заочно знал, смотрел мою картину «Полигон», за которую я получил госпремию, и мою кандидатуру продавливал, хотя, что за проект, до поры не говорил. А я к тому времени закончил отношения с Фондом Эберта и собирался поступать в Варшавский университет на философский факультет. Такие у меня виды были, я туда уже посматривал. И Дулат однажды сказал:
- Дарига Назарбаева, старшая дочь президента, возглавила телеканал «Хабар». Хочешь там поработать?
- А что я там буду делать?
И как-то замял этот разговор. А он несколько раз напоминал мне:
- Послушай, она ждет. Ты уже просто невежливо себя ведешь. Кокетничаешь, как девка на выданье. Ты можешь хотя бы позвонить ей или встретиться и сказать «нет»?
И вот однажды я ей дозвонился, представился:
- Я такой-то. Рерих. Не угодно ли дать мне termin? (По-немецки – «время встречи», это главное слово в Германии.)
Она мгновенно меня поняла, поскольку жила некоторое время в Австрии, чуть ли не по-немецки мне ответила:
- Да, охотно.
Вот сейчас будет Quantel – и наступит нам счастье
- Я явился, почему-то с КУЗЕМБАЕВОЙ (Галина Кузембаева, 1938-2006, основатель и бессменный руководитель первого в Казахстане продюсерского центра Gala-TV. – Ред.). Это было еще в старом здании Казахского телевидения, и случился смешной момент. В кабинете была дешевенькая мебель, я уселся на складной шатающийся стульчик. Он поскрипывает, мы переговоры ведем, и вдруг – кр-рах! – я упал. Грохнулся! Стул подо мною развалился. Любой нормальный человек сказал бы себе: дурная примета, старик. Но мы просто посмеялись. Когда ушла Галина Леонидовна, Дарига Назарбаева сказала волшебную фразу: «У меня будет очень хорошая аппаратура». А я тогда от этого слова впадал в буйную эйфорию. Потому что вся наша нищая жизнь проходила в поисках аппаратуры: постоянно нужно было воровать смены «Бетакама» (Betacam - семейство профессиональных форматов видеозаписи на полудюймовую магнитную ленту в кассете. – Ред.), платить за незаконные ночные монтажи. Все мы бредили одним: дайте нам «Бетакам» - и мы перевернем мир! Такое желание было снимать передачи, документальное кино. Мы – это Женя ДОЦУК, Виктор КИЯНИЦА, Ира КАЦИЕВА, Володя АРДАЕВ. Иных уж нет, а те – далече… Я по-настоящему привязан к съёмочной технике, то есть эстетически привязан. Люблю съёмочные камеры и оружие – одинаково. К автомобилям равнодушен. И вот во время беседы Дарига Назарбаева она произнесла одно волшебное слово, прозвеневшее итальянским колокольчиком: Quantel (английская линейка цифровых аппаратно-программных средств для нелинейного монтажа. – Ред.).
Хотя это было первое цифровое телевидение, но Quantel оказался аутсайдерской фирмой, нам навязали два монтажных стола, которые часто выходили из строя.
- И долго он был в работе?
- Работал примерно неделю – потом падал. Приезжали два сильно пьющих мастера, не торопясь раскручивали, затем собирали. И так две недели. Уезжали – и через месяц эта штука ломалась снова.
Первые годы на «Хабаре» у нас вообще не было звонков из администрации президента
- Но всё это не ослабляло нашей радости и энтузиазма от создания нового канала. Я увлекся администрированием, но не чтобы начальника из себя корчить, а вот как из ничего сделать что-то. Прежде всего – технологическая и производственная дисциплина. Я бывал порою лют, это правда. Не допускал опозданий. Придушил «джинсу» сколько мог: может быть, и обманывали, но она была придушена.
У меня не было административного опыта, но я исходил из того, что телеканал должен быть похож на боеспособную воинскую часть. Назначались дежурные бригады на ночь. Они по графику выезжали на учебно-тренировочные съемки. Были всегда готовы к выезду на происшествие и так далее.
- Должен тебе сказать, что в первые годы «Хабар» выглядел, на мой взгляд, очень стильным. Сделанным «не по-детски». Не «рукопашно», что называется. Его было не стыдно смотреть. Да и времена были вегетарианские.
- Не было звонков из администрации президента вообще. Квантеловские монтажные столы позволяли рисовать графику, и мы показывали, в каких городах Казахстана нет света, где веерные отключения, по какой причине, принимая оттуда информацию по телефону.
Было много такого материала, который давал реальную картину. Хоть бы один звонок из АП! Всё было нормально. Правда, могли и рявкнуть, если что. И однажды рявкнули. Мы дали сюжет о том, как в Усть-Каменогорске поймали какого-то политизированного бандита…
- Так это, наверное, был Виктор КАЗИМИРЧУК по прозвищу ПУГАЧЁВ. Напомню, это 1999 год. Пугачёва и еще два десятка человек обвинили в том, что они «готовили захват местной администрации и восстание среди русского населения», чтобы создать в Восточном Казахстане новую республику «Русская земля». У них якобы нашли гранату, ведро патронов и штук пятнадцать «коктейлей Молотова». Пугачёву, если не ошибаюсь, дали 18 лет, но он вышел на свободу уже в 2006 году.
- Да, видимо, та история. И у нас в новостях это прошло. Ну а почему нет? Потом на каком-то совещании Назарбаев гремел: «Даже «Хабар» умудрился дать эту новость!» Я удивился: почему «даже»? Это, может быть, не breaking news, но всё же экстренное событие, эксцесс…
Это мы, с Эдичкой!
- Еще же писателя Эдуарда ЛИМОНОВА обвиняли в том, что он в 2000-2001 годах готовил вооружённое вторжение в Казахстан для защиты русскоязычного населения. Весной 2001-го в России ему инкриминировали хранение оружия и создание незаконных вооружённых формирований (второе обвинение впоследствии сняли). Он отсидел два с половиной месяца в Лефортово и вышел по УДО.
- А Лимонов приезжал в Алма-Ату гораздо позже пугачевской истории. Он тогда еще не утратил навыков игры и всё время играл во что-то. Ну, литератор, что с него возьмешь?
Привез в Алма-Ату откуда-то на поезде, в плацкартном вагоне - банду малорослых, с тупыми взглядами хлопцев. Какие-то мелкотравчатые и несортовые люди. Они тоже играли в казацкую жизнь, «кулеш» варили...
Ну вот, им нужно было где-то расселиться, а Гриша БЕДЕНКО (в то время журналист «Хабара». – Ред.) жил один в полуторке. А мне хотелось задержать Лимонова, поговорить, сделать с ним материал. Прошу Гришу: можешь поселить их на пару дней? И он стоически это вытерпел.
- Как же они все у него поместились?
- Вповалку! Наверное, укрывались бурками. Мы с Кияницей пришли к ним в гости перед тем, как они уезжали. И пили водку на кухне с Лимоновым.
А тут у Дариги Нурсултановны случился день рождения. 7 мая. К парадному подъезду подъезжало очень много людей. В том числе деятели бизнеса, ушедшие потом в политику. Журналисты, ушедшие позже в оппозицию. Некрасовская такая экспозиция. Все несли свой букет в приемную. И я сказал Лимонову:
- Хотите познакомиться со старшей дочерью Назарбаева?
- А вы думаете, это возможно?
Прорываюсь к Дариге. Дожидаюсь, пока выйдет очередной букетоносец, и захожу.
- Послушайте, там – Лимонов. Помните, я вам рассказывал, есть такой хулиганский, но всемирно известный автор, он написал «Это я, Эдичка». Хочет вас поздравить.
- Да? Ну, пусть заходит.
Завел Вениаминыча.
- Я читала ваши произведения.
- Я рад, - ответил Лимонов.
Говорить вроде больше не о чем. Воспользовавшись поводом, я вышел из кабинета. Через минуту вышел Лимонов. И потом описал эту встречу, правда, немножко по-другому, в своей «Книге воды».
Она так называется, потому что мы с Витькой Кияницей и Андрюхой ЩЕРБАКОВЫМ пригласили Лимонова в бани «Арасан» - париться. Где Щербаков сделал гениальное фото - мы втроем в набедренных банных повязках, и подпись: «Это мы, с Эдичкой!»
Про меня писали: «Даже сталинский режим не сделал столько плохого для Казахстана, как Рерих»
- Резюмируя, могу только сказать, что Дарига Назарбаева сыграла серьезную роль в моей жизни. Она мне доверяла, и я, надеюсь, ее ни разу не подвел. Когда настало время расставаться, и я это почувствовал, и она. Я знал, что нужно уходить. Времена сильно изменились.
Мне приносили подметные письма, анонимки. Какие-то учителя Алма-Аты и Астаны писали коллективные обращения к Назарбаеву, где было сказано, что даже сталинский режим не сделал столько плохого для Казахстана, как Рерих. Это уже прямое объявление войны. Я чувствовал, что стал фигурой неудобной, одиозной. Что всё поменялось и на «Хабаре» настал «праздничный» период. Потом начались какие-то антисемитские выходки…
- По отношению к тебе?
- Ну да! (Отец Рериха – карачаевец, мать – немка. – Ред.). По всей видимости, пришло время для других людей. И всё становилось слишком управляемо. Начались звонки из АП, какие-то чины пытались корректировать новостные сюжеты. Я несколько раз сорвался и нахамил в ответ. После этого меня перестали приглашать в эти пулы, за что я был благодарен, потому что налетался, хватит.
Пускай другие летают, там нужно свежее мясо. Возникли непонятные движения, и я уже не хотел принимать в этом участия. И здоровье треснуло, сорвал резьбу. И я сам, добровольно ушел с должности гендиректора агентства «Хабар».
Почему я прослыл врагом казахской культуры
- С 1997-го примерно по 2001 год, эти четыре-пять лет, была действительно роскошная работа. Дарига Нурсултановна мне доверяла, но и контролировала мои действия. Из того, что я придумывал, она что-то отсеивала, что-то благословляла.
А я просто держал в боеспособном состоянии это подразделение, уподобив его в чём-то воинской части, которая должна реагировать немедленно, что бы ни происходило.
Хронометрировал время отработки информации. Потому что журналист возвращался со съемки, шел в буфет пить коньяк, а потом за полчаса до эфира садился писать или монтировать сюжет. Вот этой хрени я не терпел совершенно!
Я приучил корреспондентов сдавать текст редактору. Заставил сдавать материалы вовремя. Принимал верстку выпуска новостей сначала у казахской редакции, а потом – у русской. И настаивал, чтобы между ними была принципиальная разница. Чтобы сюжеты были разными, не копировали друг друга.
Я уделял большое внимание казахскому языку, за что, по всей видимости, и прослыл врагом казахской культуры. (Смеется.)
Настоял на необходимости канала «Хабар-2», абсолютно казахскоязычного, это была моя идея. Я понимал, что язык может развиваться, опираясь на собственные ресурсы. До сих пор своего мнения не переменил. В конце концов, этот эксперимент не довели до конца, и канал трансформировался во что-то неопределённое.
Я благодарен Дариге Нурсултановне за то, что она дала мне возможность поработать по-настоящему. Всему нашлось место. И кинодокументалистику я тоже не забывал.
Это было очень насыщенное время. Я устал и подорвал здоровье, потому что выходных не было вообще: шесть дней работал как управленец, а в воскресенье готовился к выпуску итоговой передачи, которая почему-то до сих пор не забыта народом.
- Мне еще запомнились твои интервью, в частности - с Эльдаром РЯЗАНОВЫМ и Олегом МЕНЬШИКОВЫМ, где было 80 процентов Рериха, а собеседники смотрели тебе в рот.
- Но только не с Рязановым. С ним такого не было! С Меньшиковым – да, потому что он приехал какой-то разболтанный, больной. И он был рад, что я взял на себя беседу: речь шла о фильме «Восток-Запад», и я там свою версию развернул.
Работы было много. По тем временам и жалованье, и гонорары были высокими, грех жаловаться. Но потом началась аритмия, гипертония, несколько раз лежал в экстенсивной терапии.
Понял, что надо заняться собой. Красиво, конечно, умереть в 42 года от инфаркта. Но неохота было.
Nomina sunt odiosa – имена ненавистны
- Заранее извини за такой вопрос. Из-за «Хабара» и близости к власти за тобой тянется не очень хороший шлейф отношения некоторых журналистов, и не их одних. Мне-то по барабану. Мы с тобой товарищи, знакомы больше 30 лет. Я понимаю, что ты, по СТАНИСЛАВСКОМУ, играл в предлагаемых обстоятельствах. Ценю тебя за то, что сумел сделать приличный и современный для той эпохи канал. И не только за это. Но ты сам чувствуешь этот негатив?
- Мне в глаза никогда ничего не говорят такого. Слышу опосредованно, от кого-то. Знаешь ли, думаю, дело не во мне. Еще древние римляне говорили: nomina sunt odiosa – имена ненавистны. У любого человека с мало-мальским именем есть хулители и гонители. По-видимому, это закон массового сознания. Я, например, слышал отрицательные характеристики в твой адрес.
- Еще бы!
- Наверное, это плата за успех. Есть ординарные люди, они не достигли, чего хотели, но остались о себе высокого мнения. И от них идут уничижительные оценки тех, кто добился какого-то результата. Они мне неизвестны, но, возможно, я с ними встречаюсь иногда.
Сам же ловлю себя на мысли, что могу сказать про режиссера Валерия ТОДОРОВСКОГО: плохое кино снял…
- Имеешь в виду его фильм о балете «Большой»?
- Да. И пропечатать об этом текст. Какое право имею говорить о нем за глаза? Ну, судьба такая у этих людей. Они беззащитны. И любой зевака, зритель, обыватель может кинуть в него помидор. За собой просто надо честнее следить. Я очень часто ругаю фильмы Тимура БЕКМАМБЕТОВА. А он вправе сказать про меня: «Ну, просто, сука, не добился ничего, остался бездарным телевизионщиком, поэтому и ругается».
- Анекдот вспоминается. Крыса говорит хомячку: «Мы с тобой оба грызуны. Но я сама ищу себе еду, а меня люди ненавидят и травят. А ты ничего не делаешь, тебя все кормят, да еще и любят». Хомячок ей отвечает: «У меня пиар лучше».
- (Хохочет.) Наверное, и в этом дело тоже. Не думаю, что накосячил много. Состояния не нажил, взяток не брал. Не чувствую за собой смертных грехов. Увольнял.
И даже по статье, но только за дело и с объяснением причин. Я жесткий руководитель был. Мне на фронте труса к стенке поставить – делать нечего. Впрочем, что словами разбрасываться. На фронте я не был…
Фото: DailyNews.kz.
Окончание следует.
