Власти должны понимать: чтобы снизить внутренние риски и угрозы – нужно укреплять страну изнутри. Мобилизовать общество вокруг базовых ценностей
Читайте предыдущую статью Досыма САТПАЕВА «Непрозрачная пенсионная система – это потенциальная социальная бомба».
На прошлой неделе прошла довольно интересная встреча с основателем и руководителем известного российского веб-портала «Дождь» Натальей СИНДЕЕВОЙ, которая, будучи гостем Forbes Club в Алматы, рассказала об этом успешном интернет-проекте и о текущей ситуации, в том числе политической, в России.
Гражданское общество 90-х умерло
По казахстанским меркам, наличие 70 тысяч подписчиков у веб-портала «Дождя» - довольно солидная цифра. Плюс еще несколько миллионов тех, кто смотрят этот канал без подписки (в России и за рубежом), в том числе нередко благодаря пиратской ретрансляции даже кабельных каналов, что, кстати, тоже является индикатором популярности.
Хотя, по российским меркам, 70 000 – это, возможно, не так много. Но не стоит забывать, что речь идет не о федеральном канале с колоссальным бюджетом и большим штатом журналистов, а о независимом игроке на медийном рынке соседнего государства, где, по признанию самой Натальи Синдеевой, фактически не осталось СМИ, которые были бы по-настоящему независимыми.
Именно поэтому меня интересовало мнение Натальи о политических трендах в России и, в частности, вопрос о том, в каком состоянии сейчас находится российское гражданское общество.
Так как возникло ощущение, что, например, то гражданское общество, которое возникло в Казахстане в 1990-х, уже умерло. По крайней мере, сейчас на политическом поле не осталось тех старых игроков в лице партий, НПО, многих СМИ и общественных движений, многие из которых свою деятельность выстраивали на либеральных ценностях.
Политические фейки
Параллельно с этим мы наблюдали и другой негативный процесс, когда власти всё больше делали ставку на политические фейки. В этом плане мы не сильно отличаемся от России.
Более того, есть ощущение, что Владимир ПУТИН взял кое-что из нашего опыта политического развития, выстраивая такую же жесткую президентскую вертикаль, при которой парламент играет лишь роль нотариальной конторы, олигархи и региональная элита под контролем, а оппозиционное поле вычищено.
В Казахстане также шло целенаправленное ослабление старой оппозиции, которая практически ушла с политической сцены страны, в том числе и по причине внутренних проблем. Тем более что оппозиция, как и власть, страдала одной болезнью: она была чрезмерно персонифицирована.
То есть у нас не лидеры существовали для партий, а партии для лидеров. Из-за этого межличностные конфликты перекидывались на внутрипартийные отношения, и это часто вело к расколам. Конечно, были попытки коллективного руководства. Но они тоже ни к чему не привели. Возможно, это объективный процесс, через который прошли многие партийные системы. Тем более что политическое сознание многих казахстанцев также традиционно было связано с политической персонификацией.
Понятно, что государство заинтересовано очистить политическое поле страны от тех игроков, которые могут создать информационные помехи при реализации любой формы передачи власти. Таким образом, прежняя оппозиция ушла. Новая еще институционально не оформилась. При этом протестные настроения никуда не делись.
К тому же, как показали конфликтные события в Казахстане (например, Жанаозен или земельные митинги), власти, пытаясь контролировать обстановку в стране через «оранжерейные» и непопулярные в обществе структуры, связанные больше с верхами, чем с низами, лишили себя политических предохранителей. Тех самых, которые во время любых ЧС должны были первыми вставать на коммуникационную передовую. Но в большинстве кризисов последних лет на этой передовой мы не видели ни провластных партий и НПО, ни маслихатов, ни парламента. Никого!
Без правых и левых
В ослаблении влияния легальных политических структур в лице оппозиционных партий или НПО есть своя опасность. Ведь природа не терпит пустоты. Ослабление демократической оппозиции автоматически усиливает позиции теневых игроков, будь то «группы давления» или радикальные организации экстремистско-террористического толка, которые попытаются перенаправить протестные настроения в нужное для себя русло.
Кстати, эти протестные настроения в Казахстане имеют разную форму. Доминирует, как и в СССР конца 1980-х, «кухонная демократия», даже среди чиновников. Есть определенный уровень протестности в социальных сетях, которые постепенно заменяют собой оппозиционное политическое поле. И если в стране начнутся реальные, а не косметические политические реформы, то новые оппозиционные силы появятся.
Они, возможно, материализуются и в период транзита власти. Главное, чтобы эти игроки были конструктивными. Радикализм и популизм в любой идеологической форме ни к чему хорошему не приводит. С учетом казахстанской специфики, которая характеризуется фрагментацией и атомизацией протестного поля, в стране действительно созданы условия для появления нескольких оппозиционных партий и движений, которые могли бы перевести существующие протестные настроения в легальное поле.
Но на каких политических ценностях базируются казахстанские протестные настроения? Есть критика, агрессия или политическая апатия, но четких идеологических ниш не существует. Они слишком размыты. В результате одни и те же персоны могут критиковать власть, но поддерживать президента, выступать против выборности акимов, но требовать демократии, готовы голосовать за коммунистов и при этом считать себя сторонниками рыночных реформ.
В результате в Казахстане тяжело вычислить классическую шкалу политических ориентаций. В 1990-х такая шкала у нас была более четкой.
Более того, основная часть элиты также деидеологизирована, даже когда ее представители называют себя сторонниками «президентской политики». Но что будет, когда уйдет главный ее инициатор? Кто-то скажет: будет борьба за власть и за ресурсы. Но опять же - на каких идейных основаниях? Лет двадцать назад вышла книга президента «Без правых и левых». Так вот, у нас до сих пор действительно нет ни классических правых, ни левых. Одни только искусственные политические игроки, на которых, как в лаборатории, приклеили ярлыки: «общенациональная партия», «партия бизнеса», «социал-демократы» и т.д.
Кто на новенького?
С другой стороны, и в Казахстане, и в России появляются ростки, возможно, новой формы гражданского общества и с иным составом участников, не связанных со «старой оппозицией».
В первую очередь это волонтерские движения. Как выяснилось, наши позиции с Натальей Синдеевой по этому вопросу совпали. Она тоже видит, как в России гражданское общество постепенно трансформируется именно в такие движения, так как люди поняли, что им нечего ждать от государства и политических фейков, поэтому многие проблемы необходимо решать самим. И последние антикоррупционные митинги в России с участием молодежи это хорошо показали.
Сейчас в Москве поднимаются протестные настроения по поводу решения властей о сносе пятиэтажек, которые даже представителей среднего класса, традиционно аполитичных, сделали активными. Это чем-то напоминает аналогичную ситуацию в Казахстане в 2006 году, когда многие владельцы праворульных машин, протестуя против их запрета, создали «Союз правых».
Да и сейчас в Казахстане мы видим повышение социальной активности населения. (Хотя пока этот процесс носит фрагментарный характер.) В первую очередь, речь идет о соцсетях, которые создают «эффект домино», когда общественность бурно реагирует те или иные события. В американской политической науке такое явление называется «grass roots» («корни травы»), то есть низовая активность, которая иногда оказывает влияние на власть.
Возможно, нынешняя гражданская активность населения является больше позитивным трендом по нескольким причинам.
Во-первых, повышается уровень политической культуры.
Во-вторых, многих людей начинают волновать проблемы, которые раньше находились на периферии их жизненных интересов.
В-третьих, на наших глазах растет культура волонтерского движения, что является одной из основ гражданского общества.
В-четвертых, власть начинает понимать, что игнорировать это явление не стоит.
В-пятых, любая гражданская активность в рамках закона всегда лучше, чем подпольная асоциальная агрессия в виде экстремизма.
Социальный пар необходимо выпускать, чтобы не было взрыва парового котла. Конечно, не стоит переоценивать роль соцсетей с точки зрения влияния на власть. Это лишь один из новых каналов коммуникации. И власти тоже пока избирательно реагируют на те или иные требования снизу. Но уже пытаются делать вид, что слушают. Хотя не факт, что готовы ко всему прислушиваться, тем более, если речь идет не о косметических изменениях, а о более серьезных и системных реформах.
Философия среднего класса
Однако власти должны понимать: чтобы снизить внутренние риски и угрозы – нужно укреплять страну изнутри. Мобилизовать общество вокруг нескольких базовых ценностей. Сформировать сильные политические институты, создать конкурентоспособную социально-экономическую систему, в которой главными игроками станут не олигархические группы, а средний класс.
Если мы будем слабы сами, то рано или поздно станем объектом притязания третьих стран.
Поэтому важным элементом государственной независимости является наличие одного и нескольких идейных «якорей», которые удерживали бы вокруг себя значительную часть социума. Политики могут приходить и уходить. Правительства - сменять друг друга. Но эти «якоря» остаются - вне зависимости от политической конъюнктуры.
Возможно, одним из таких якорей может быть идея «социальное благополучие - качественное образование - политическая стабильность».
То есть всё то, что лежит в основе философии среднего класса, который нам необходимо наращивать во всех регионах. Потому что именно этот класс не только потребитель демократических принципов, но также главный гарант политической стабильности на долгосрочной основе.
