Адвокат Джохар Утебеков: У правоохранителей монопольное право на освещение любого резонансного процесса с обвинительным уклоном
Первое, с чем сталкиваются граждане, попавшие в кабинет сотрудника правоохранительных органов – это подписка о неразглашении.
Причем неважно, в каком качестве вы вступаете в контакт с офицерами МВД, КНБ, Антикоррупционной службы и других ведомств, облеченных правом инициировать досудебное расследование – потерпевший, подозреваемый или свидетель, вы обязаны дать обет молчания.
Казалось бы, в чем проблема?
Но мы уже на себе ощущаем, как это опасно.
Когда арестовали Сейтказы МАТАЕВА, я много раз просила адвокатов его и его сына Асета об интервью. После записи беседы с тогдашним заместителем Нацбюро по противодействию коррупции Талгатом ТАТУБАЕВЫМ я предлагала адвокатам Матаева прокомментировать обвинения даже до публикации этого интервью и выдать все эти материалы вместе, но подписка о неразглашении не позволила предоставить равные права на выступление всем участникам уголовного процесса.
Год спустя подобный запрет наложили в Медеуском суде, где рассматривались гражданские иски предпринимателя Зейнуллы КАКИМЖАНОВА к редакциям и журналистам сайтов Forbes.kz и Ratel.kz. По просьбе адвокатов Какимжанова суд запретил освещение этого процесса в средствах массовой информации. Решения судов – известны.
Еще через год нам самим пришлось пройти обыски и допросы, после того как З. Какимжанов написал заявление в полицию. Вот уже два года длится расследование, но ни я, ни мои коллеги не могут ответить на вопросы журналистов и рассказать о том, что произошло.
И вот самый свежий пример. Месяц назад из следственного изолятора "Учреждение ЛА-155/18" должен был выйти девятнадцатилетний алматинец, родственники которого два месяца тщетно добивались его освобождения под залог. Родным пришлось забирать тело парня…
Теперь, даже имея на руках протоколы вскрытия, они не могут показать их ни журналистам, ни специалистам, чтобы найти ответы на вопросы о смерти близкого человека.
Плача, брат умершего в СИЗО парня сказал, что над ним висит подписка о неразглашении и ему грозит уголовная ответственность, если он поделится с обществом своими сомнениями и своей болью.… Хочешь поговорить об этом – готовься к тюрьме.
И я четко понимаю, что если мы обнародуем этот протокол, то снова начнутся допросы в полиции. Да, мы можем не разглашать свои источники, но тогда у нас снова изымут компьютеры и телефоны, у моего сына в очередной раз заберут планшет, из квартиры вынесут ноутбук и старый принтер моего отца.
Известный адвокат Джохар УТЕБЕКОВ не раз говорил о своем резко отрицательном отношении к этим жестким и даже жестоким ограничениям.
- Я с радостью поддержу публичную кампанию за отмену этого запрета о разглашении данных досудебного расследования, - заявил адвокат Утебеков. - Дело в том, что правоохранительные органы преследуют цель создать вокруг уголовного дела такую атмосферу, которая позволит им вытворять, что угодно. Но в итоге они добиваются не соблюдения тайны расследования, а лишь того, чтобы участники процесса, причем обе стороны, как потерпевший, так и подозреваемый, были лишены возможности обратиться к общественности, публично обсуждать эти вопросы, чтобы защитить свои права.
Если честно, то я в принципе не понимаю, как следователь, пока идет разбирательство, может раскрыть какие-то тайны расследования? Что там может быть такого секретного, что человек не может рассказать? Все приговоры находятся в публичном доступе. Все, что касается государственных секретов и дел, связанных с сексуальным насилием – то эти дела и так проходят под грифом "секретно", а все остальные дела рассматриваются в открытом заседании, приговоры находятся в общем доступе. И из приговора можно узнать всю суть дела, что и как там происходило.
Правоохранительные органы просто тупо закрывают абсолютно всю информацию по уголовным делам. Конечно, когда в каком-то деле упоминаются государственные секреты, я согласен, разглашать материалы дела нельзя. Но для этого есть защитный механизм, в таких случаях с человека берется подписка о неразглашении государственных секретов. Но таких дел - единицы. А что защищать в обычном досудебном расследовании? Сейчас ситуация законодательно только ухудшилась – с этого года запрет распространился также на закрытые судебные разбирательства. За разглашение их данных тоже введена уголовная ответственность. В Казахстане эта норма работает с 11 января 2020 г. Как я и ожидал, первые, кто от этого страдает – это потерпевшие, в особенности – жертвы педофилов. Даже у них судьи берут подписку о неразглашении, в итоге родители потом не могут ничего рассказать по делу.
В декабре прошлого года одному из моих клиентов судья санкционировал арест за то, что на пресс-конференции он огласил фамилию следователя, который ведет его дело. Я считаю этот арест откровенным преследованием и явным нарушением свободы распространения информации и выражения мнений, гарантированной нам Конституцией и международным Пактом о гражданских и политических правах, который ратифицировал Казахстан. К тому же это нарушение права человека на судебную защиту, соответственно, возможность как-либо повлиять на ход судебного процесса и на ход досудебного расследования.
Кроме того, по окончании досудебного расследования всем участникам процесса все равно предоставляются материалы дела в полном объеме. Неясно, в чем тогда смысл скрывать то, что участники процесса и так узнают? Что такого в том, что об этом узнает общественность?
Я хочу сослаться на международный опыт. Мне неизвестно, чтобы такая норма существовала хоть в одной развитой стране. Да, такая же постыдная норма есть в российском законодательстве, но и там люди добиваются, чтобы эту норму исключили из закона – некоторые адвокаты отказываются от подписки о неразглашении. Правозащитники тоже активно сопротивляются. Международная правозащитная группа "Агора" в Москве успешно защищает людей по делам о разглашении каких-то фактов по делам досудебного производства.
Все говорит о том, что статью 201 Уголовно-процессуального кодекса необходимо удалить, а параллельно удалить из Уголовного кодекса ответственность за нарушение этой статьи.
Почему разглашение сразу же влечет за собой уголовную ответственность и лишение свободы? Очевиден изначально карательный характер этой нормы – если ты что-то разгласил, пусть даже никто от этого не пострадал, то тебя все равно надо наказать, причем в санкции есть даже лишение свободы сроком до двух лет. Но почему разглашение – это преступление, по сути приравненное к раскрытию государственных секретов?
Мало кто знает, что можно отказаться давать такую подписку. Но если адвоката предупредили о неразглашении хотя бы устно, это может повлечь за собой и другие последствия. Например, меня отстранили от участия в деле, когда я защищал Муратхана ТОКМАДИ. И с этим сталкиваются все адвокаты: следователь может отказать в предоставлении материалов дела, не допускать защитника к участию в следственных действиях, запретить вход в следственный изолятор под предлогом того, что адвокат не дал подписку.
Следователи особенно быстро берут в оборот потерпевших, заставляя их подписать бумагу о неразглашении. Люди, которых они должны защищать в первую очередь, страдают, потому что целиком оказываются во власти следователей.
Есть и другой аспект у этого запрета. Правоохранительные органы, особенно Антикоррупционная служба и Комитет национальной безопасности, любят выкладывать видеоролики, как они ловят коррупционеров или бандитов. Они не просто их показывают один раз в новостях, эти видео могут крутить на протяжении всего следствия. Один из последних случаев – задержание замакима Алматинской области Багдата МАНЗОРОВА. И ладно бы выложили его задержание, но выкладывают и скрытую съемку разговора с ним, в то время как другие участники процесса, давшие подписку о неразглашении, не могут этого делать. Получается, это улица с односторонним движением, маразм! Опять же дело Токмади – про него целые фильмы крутили, в которых показывали его негодяем, а от меня требовали подписку о неразглашении и в итоге исключили меня из дела. У правоохранителей монопольное право на освещение любого резонансного процесса, причем с обвинительным уклоном. О какой объективности и плюрализме мнений можно говорить? По сути, нас лишают права на свободу слова и мнений.
Чтобы было понятно, почему это так опасно для общества, приведу пример.
Сейчас изнасилование наконец-то стали квалифицировать как тяжкое преступление. И это случилось благодаря кампании группы "Немолчи.кз", проведенной после изнасилования пассажирки проводниками в поезде "Тальго". А представьте себе, если бы этот процесс был закрытый? Никто не смог бы рассказывать об этом деле. И в этом случае добиться, чтобы такое преступление, как изнасилование, перевели в разряд тяжких, было бы невозможно – общественное мнение исключили бы еще до стадии обсуждения.
От редакции: Мы обращаемся ко всем нашим коллегам, адвокатам, правозащитникам и сотрудникам правоохранительных органов с просьбой высказать свое мнение по поводу 201 статьи УПК и соответствующих статей Уголовного кодекса. Имеют ли право граждане Казахстана делиться своим горем и добиваться справедливости в публичном поле – или это абсолютная монополия силовых структур?
Пишите нам на адрес info@ratel.kz с пометкой "Подписка о неразглашении".
Иллюстративное фото: drtabatabaie.ir.
