Рецензия Салимы Дуйсековой на третий том книги «Ситуативный казахский» Каната Тасибекова
На снимке: Канат Тасибеков.
Как «сметана интеллигенции» популяризирует казахский
Иным кажется, что всё сущее можно отрегулировать силой власти. Издать законы, постановления, указы, а потом сносить головы ослушникам за ненадлежащее их исполнение. И это правда, ничего не поделаешь, человеческие сообщества нуждаются в дозированном и цивилизованном насилии, ибо ресурс их самоорганизации ограничен. Но есть сферы, где командовать так же бессмысленно, как пытаться изменить ход небесных светил. Столь же нелепыми выглядят потуги управления стихией языка.
Язык не подлежит администрированию. Он часть реальности, живущей по своей логике. Никто не заставлял русских дворян говорить по-французски, это было результатом мощного влияния превосходящей европейской цивилизации.
Мальчик Саша ПУШКИН до пяти лет не знал ни слова по-русски, но именно ему выпало создать современный литературный язык, из которого выросла крупнейшая ветвь мировой литературы.
Родившийся спустя век в донельзя англизированной семье мальчик Володя НАБОКОВ тоже до пяти лет не знал, как звучит по-русски слово «хлеб», но вырос великим писателем. И ему потребовалось несколько томов, чтобы перевести на английский небольшой по объёму роман «Евгений Онегин».
Язык сам выбирает своих реформаторов, своих послов и полномочных представителей. Мирские цари ему не указ.
Горестные стенания по поводу казахского языка не умолкают уже четверть века. Радетели его взывают к методам жёсткого администрирования: русский язык «понизить в звании», отобрать у него значение официального, лишить русскоговорящих граждан возможности госслужбы… Наивно полагая, что казахский язык на «зачищенном» поле расцветёт и заколосится. Смешно.
В книжных магазинах пылятся чудовищно составленные, косноязычные казахско-русские разговорники. Изданные на казённые, то есть на наши с вами деньги. В авторах – сплошь родимая национальная профессура, «сливки интеллигенции». Почти сметана.
Заговори широкие народные массы на казахском, следуя их рекомендациям, потеха вышла бы изрядная:
Корова – животное? Сиыр жануар ма?
Интересно, кто у кого это спрашивает. Разве что только в Индии могут дать отрицательный ответ, поясняя:
- Нет, что вы! Корова - не животное. Она – божество!
Дальше ещё вкуснее: Это яблоко. Яблоко красное. Ешь яблоко!
Бұл алма. Алма қызыл. Алманы же! Так и просится в продолжение - атауынды же!
Язык как сложная газовая смесь
Есть только один путь популяризации языка: вызвать к нему уважение и неподдельный человеческий интерес. То есть создать мотивацию. И если нет под рукой ни Пушкина, ни Набокова, то эту задачу должны выполнить талантливые лингвисты.
У нас эту работу делает Канат ТАСИБЕКОВ, автор трёхтомника «Ситуативный казахский».
Рассматривать язык как некую массу слов неразумно и безграмотно. Можно сколько угодно тыкать указкой в периодическую систему МЕНДЕЛЕЕВА, уныло долдоня: «Калий. Магний. Кальций». И так далее. Но дело в том, что в чистом виде эти элементы не встречаются, они существуют в хитроумных соединениях. Даже чистейший горный воздух есть сложная газовая смесь.
Таков и язык. Слова в нём живут не изолированно, они вступают меж собой в такие же сложные отношения, в которых записана логика человеческого мышления, мудрости, если угодно. Эти естественно сложившиеся языковые формулы есть фразеологические обороты, идиомы. Обычный словарь, где переводится одно изолированное слово, способствует размежеванию людей. Фразеологический словарь их сближает. Он апеллирует к общему, к человеческому в человеке.
Тасибеков предпринял попытку создания именно фразеологического словаря. Давно я не читала специализированное, прикладное издание с таким жадным интересом.
«Ойбас» десе қыпшақ жоқ» автор переводит как «глас вопиющего в пустыне». И как же роскошен казахский аналог! «Кричу – ойбас!, а кипчаков не видать…» По четырём словам небольшое кино можно снять. Если знать, что «ойбас» - родовой клич кипчаков…
Неторопливой иноходью, напевая «хай ляй лим, ляй лим», возвращается к своему стойбищу беспечный всадник. Тепло, «в лазури жаворонок звонкий». Вдруг, из-за холма – джунгары! Дюжина! Две дюжины! И вот уже несутся к нему со свистом и кровожадным гиканьем. Бедолага завертелся волчком. Одному с ордой не совладать. Он в крик – ойбас! Ойбас! Дескать – наших бьют! А в ответ – тишина. Ни одного сородича-кипчака на десятки вёрст вокруг… Эх, вы, братцы… Пропадай, моя головушка.
Или, например, старинная пословица - бояушы, бояушы десе сақалың бояған. Буквально: говорили ему – ты красильщик, ты красильщик, так он и бороду себе выкрасил. Это адекватный аналог русского «Заставь дурака молиться, он и лоб расшибёт».
И таких россыпей простодушного народного юмора на каждой странице десятки. Читаешь и закатываешься восхищенным смехом – умели пращуры сказать…
Или, например, автор приводит ставший уже расхожим афоризм «желание женщины – закон». Тасибеков переводит его, полностью калькируя: әіелдің тілегі - заң. Разумеется, казахи никогда ничего подобного и в мыслях не держали. Но пусть будет, правда? Хотя бы в восьмимартовских лживых здравицах.
Очень любимая русскими народная присказка «поучи жену щи варить» в казахском варианте не менее энергична - тоң пішуді қатыныңа үйрет! Поучи бабу тулуп кроить! Такова уж психика обоих соседствующих народов - чуть что, советовать оппоненту «поучить» супругу. Любопытно, что глагол «поучить» означает ещё – поколотить, побить, потаскать за косы. Язык не лжёт…
Вот русское устойчивое выражение - «заламывать несусветную цену». Ничего ведь конкретного в ней. Кому несусветная, а кому и вполне сусветная. Зато по-казахски хоть и цинично, но как точно и ёмко - әкесінің құнын сұрау. Запрашивать за товар цену, равную компенсации за убийство отца (!)
Слово «нувориш» Тасибеков переводит как «қара қазан бай». Что неверно. Так называют как раз-таки не скоробогачей, а людей со старым капиталом.
А про «новых казахских», кстати, народ мудро говорит: Жана байдан қарыз алма, ескі байдан қол үзбе. Не бери в долг у нового богача, не теряй связи со старым.
Или вот перевод выражения «бабье лето». Тасибеков по-римски краток: бабье лето – мизам.
А взять бы, да и пояснить любопытному читателю, хотя бы и многословно. Как добросовестно и понятно выглядела бы словарная статья:
Бабье лето - мизам (арабизм), тёплая пора позднего лета, предосенья. В другом варианте - қоңыр күз.
Фразеологизм - оң жақта отырған қыз (девушка, сидящая справа) автор переводит как «девушка на выданье».
Если бы Тасибеков расшифровал фразу, объяснил её глубинный смысл… Правая сторона у казахов всегда означала мужскую территорию, условно говоря. «Оң жақ - қонақтардың орны», то есть пространство по правую руку предназначалась для гостей. А про девушек казахи говорили: қыз - қонақ. Дочь – гостья. Когда-нибудь да уйдёт…
Очень своевременная книга
И всё-таки при всех её несовершенствах, шероховатостях, неровностях работа Каната Тасибекова – прекрасная. Сколько полезной пищи для пытливого ума, сколько искреннего желания автора помочь нам, несчастным немотствующим лингвистическим выкрестам, наконец припасть к этому источнику, сокровищнице, языку праматери нашей.
«Ситуативный казахский» - очень своевременная книга. Потому что когда ещё, как не сейчас, не сию же минуту?
По-нашему, по-казахски, по-простому говоря:
Абылайдың асында шаппағанда, атаңның басында шабасың ба!
Фото: Facebook.
