О бесшабашной борьбе за мир во всем мире и одинокого постового, стоящего на страже этого самого ненадежного мира, далеко, где-то в богом забытой казахской степи
Читайте предыдущую статью Ермека ТУРСУНОВА «Про низкий процент попадания в писсуар»
Знаете, какая у жандармов всего мира заветная мечта? Заодно и у дорожных патрульных. У полицаев. У комитетчиков. И у этих, которые с водометами…Словом – у любой действующей власти.
Мирный митинг где-нибудь в степи. Подальше от цивилизации и больших городов.
Я слышал, что в Москве во время олимпиады всех алкашей, бомжей и проституток вывезли за сто первый километр и там продержали до тех пор, пока последний дискобол не зашвырнул свой диск куда подальше. Потому как надо было показать всем этим буржуям, что нас тоже не пальцем делали и что мы еще ого-го какие! И, надо сказать, что та олимпиада закончилась полным триумфом советского спорта.
Когда мы с группой неравнодушных товарищей затеяли общественное движение "Невада-Семипалатинск", в рамках ее мероприятий была организована поездка по местам боевой славы ядерного оружия большевиков. В составе делегации были представители Японии (потому что у них Хиросима и Нагасаки), Америки (потому что у них Невада), Франции (у них Муруроа), Китая (а эти, как всегда, за компанию) и других не менее пострадавших стран. Все свои миротворческие впечатления они снимали на камеры, фотографировали, делали в блокнотиках записи.
Много было наших. Надо полагать, среди наших были и те, кто находился при исполнении. Куда же без них? Были и представители местной власти: какие-то тусклые персонажи в служебной униформе и со стандартными физиономиями.
В ауле Караул Абайского района нас тепло встретили, потом посадили в несколько автобусов и повезли от одной точки к другой. Так мы побывали на озере, образовавшемся после взрыва, проехали несколько поселков, поговорили с жителями…
Честно говоря, впечатление складывалось удручающее. В котловане плавали ленивые рыбы чудовищных размеров, которых запрещено было ловить – они ядовитые. В поселковых магазинах ничего нет, кроме супов из сельдерея в пакетах по пятнадцать копеек. Больницы в ужасном состоянии, всюду безнадега и депресняк. И вот когда от всего этого стало совсем невмоготу, кто-то неосторожно предложил устроить митинг протеста. Прям тут же, не сходя с места. Предложение было принято единогласно, и местные начальники через час собрали все население первого попавшегося аула на окраину. Вместо трибуны прикатили большой валун. На него стали по очереди взбираться ораторы и разоблачать в громкоговоритель наследие мрачных времен. То есть – военно-промышленный комплекс, который построил в далекой семипалатинской степи испытательный полигон и вот уже сорок с лишним лет самым преступным образом занимается гонкой вооружений.
Местные - в основном, аташки и ажешки с малыми детьми в поводу - с нескрываемым любопытством слушали выступающих. Им было интересно. Редко, когда к ним в такую даль залетали столь необычные птицы. Почти все они были одеты в причудливые одежки и говорили на разных языках. Переводчики тут же переводили все это на русский. Мало, кого занимало, о чем они говорят, эти заезжие люди, но горячность, с которой выступали протестующие, сочувствия явно заслуживала.
Постепенно митинг стал набирать обороты, а атмосфера вокруг накаляться. Протестная энергия заметалась в поисках выхода.
И тут кто-то сообразительный предложил собрать традиционный оба. Это такой насыпной курган. Могильник. Из камней. Который будет символизировать память о преступлениях против человечества и нашлет скорую смерть ядерному полигону. Наверное, предполагалось, что люди, натаскавшись камней, утомятся и успокоятся. Но планы эти легко разрушились.
«Протестанты» стали таскать камни и бросать их в кучу. Через полчаса получился приличный такой холмик вполне в духе хромоногого Тимура.
Воодушевленные столь зримым результатом, митингующие возбудились еще больше. Некоторых потянуло на подвиги.
И тут кто-то, не менее сообразительный, предложил пройти протестным маршем до самых границ засекреченного сурового городка Курчатов, который стоял километрах в десяти, обнесенный со всех сторон колючей проволокой, и там, под его окаянными стенами, выразить свое публичное «фе».
Идея была поддержана всеобщим ликованием.
Тут же кинулись к автобусам, вытащили из загашников и багажников все необходимое для стихийного митинга и, выстроившись в колонны, отправились прямиком в ненавистный город Курчатов.
Надо сказать, что со стороны все это смотрелось довольно живописно. Толпа разгоряченных людей, вооружившись флагами и транспарантами, шагает победным маршем по открытой степи. Скандируются хором призывы, речевки, кричалки. Даже американцы с японцами подхватили складное: «По-ли-гон жой-ыл-сын!» («Уничтожить полигон!» - Ред.) и скандировали его вместе со всеми.
Суслики со страху попрятались в норы. Жаворонок резко свернул свою песню и куда-то зарылся. Кузнечики и те замолкли.
А надо заметить, что мероприятие проходило поздней весной. Или, лучше сказать, ранним летом. Солнышко не спеша забиралось все выше и выше и вскоре стало коварно припекать.
Местная пацанва какое-то время бежала еще в хвосте колонн, размахивая прутиками и посвистывая в такт движению, но вскоре и они отстали.
Пройдя чеканным шагом пару километров, участники протестного порыва исчерпали весь запас речевок и попритихли. Еще через километр и вовсе заскучали. Колонны потеряли начальную стройность и былинную динамику движения. Кто-то стал собирать цветы. Кто-то – фотографироваться на фоне безбрежности. Кто-то прилег отдохнуть, но основа все также двигалась в заданном направлении.
Еще через какое-то время дамы и господа стали растерянно озираться по сторонам. Захотелось, извините, по-маленькому. А кое-кому, судя по выражению лиц, и по-большому. Но удобств поблизости не было. Да и откуда, скажите на милость, удобства в степи? Их тут отродясь не было. Так охотник в тундре советовал геологу: «Идите прямо, а в четверг свернете налево». Хотя, если взглянуть правде в глаза, – они тут везде. Удобства эти. Но это при условии, что митинг устроили либо мужчины, либо женщины. А тут он, как назло, был насквозь разнополый…
Короче, люди, обремененные благородными порывами, наткнулись на неожиданное препятствие. Мероприятие оказалось на грани срыва. Причина оскорбляла своей банальностью и сильно била по энтузиазму. Кричать, надрываться и вообще как-либо напрягаться за мир во всем мире, в таком положении, согласитесь, тяжело.
Но Бог смилостивился. Видимо, услышал чьи-то наиболее пронзительные молитвы и сотворил чудо. То есть в буквальном смысле - послал прямо посреди степи спасительный сортир. Выглядел он, правда, совершенно апокалипсически и напоминал дот*. Брутальный со всех сторон, из кирпича и бетона. Короче, типичный такой сральник советских застойных времен. Наверняка строили его военные. Наверняка для своих милитаристских нужд.
При виде туалета протестующие обрели второе дыхание и слегка ускорились. Первыми в него пропустили, как и положено, дам. Джентльмены, свернув флаги и отложив в сторонку барабаны, отошли на положенное расстояние. Американки и все прочие японки шагнули внутрь с улыбками, но тут же покинули помещение, зажимая носы, совершенно преображенными. Не сказать, чтобы они чего-то там испугались. Нет. Они выглядели так, словно им открылась некая тайна, будто им явилось новое откровение, и они постигли в жизни новый смысл.
Что касается наших женщин, то они видели и не такое, а потому вид заброшенного степного туалета изнутри, сбить их наступательный порыв не мог. Они не только без колебаний проникли вовнутрь, но и довели начатое дело до конца.
Тем не менее, дальше уже участники марша шли в некотором недоумении, если не сказать – совершенно опустошенными. Весь революционный пафос их был опрокинут посещением военизированного туалета. Он, можно сказать, в одиночку справился со всеми сомнениями и утопил последние надежды. Он показал всю глубину падения и ярко засвидетельствовал тяжесть ситуации в стране. Одним словом, борцы за мир неожиданно для себя заглянули в самое дно своих перспектив.
Знамена с транспарантами поникли, как и головы. Ясно было одно: эту страну не победить. Потому что она не будет сопротивляться. Ей нечем. И незачем. Невозможно объявить войну руинам. Как ты вызовешь на бой поверженного соперника? Тем более, если он не воспринимает тебя как врага. Ты для него всего лишь гуманитарная помощь. Праздный путешественник. Странствующий комедиант с бубенцами. Картонный рыцарь. А раз так, то тебе для борьбы понадобятся ветряные мельницы. А их у нас много. Иными словами, твой психиатр стал твоим компаньоном, и вы вместе планируете заняться проблемами влияния солнечных лучей на мочевой пузырь окуня. Следовательно, тебя трудно отнести к победителю в таком виде. Ты не выглядишь триумфатором. Ты вполне соответствуешь этому самому военно-промышленному нужнику, сиротски торчащему посреди голой степи, как памятник тотальному поражению. Война, если она и была, то давно закончилась полной капитуляцией всей клиники во главе с главврачом и ее последним санитаром.
И благо бы воевали, как все приличные разбойники, за добычу, за богатства, за сокровища, за славу…За женщин, в конце концов. А тут – за что? За землю, которую всю уже испоганили ядерными отходами и теперь на ней, если что и произрастает, то наверняка с такими очаровательными биологически активными добавками, как стронций, зарин, хлорциан и хлорацетофенон...
Вот такие примерно мысли бродили в головах группы «протестантов», пока они шли на абордаж в самое логово дракона.
Наконец, на горизонте показался контрольно-пропускной пункт. По толпе прокатилось оживление. Тут же встрепенулись знамена. Всполошились плакаты. Вновь зазвучали речевки и кричалки.
А в это же самое время возле хлипкого шлагбаума с длинной веревочкой на конце скучал одинокий солдат у покосившейся деревянной будки. Бриться он научился ровно две недели назад, а потому на юношеском лице его виднелись следы дебютных порезов. Нельзя сказать, что при виде странной процессии он сильно растерялся. Он был просто озадачен. В последний раз живого человека в гражданском он видел по телевизору, который разрешали час в неделю перед самым отбоем. Надо ли говорить, что он не ожидал увидеть вблизи воображаемого противника, о котором ему каждый день талдычили на политзанятиях. Да и противник, надо признаться, выглядел весьма своеобразно. Действия свои не маскировал. Скорее, даже наоборот. Вооружен был легкими колющими знаменами, трубами, трещотками и прочими музыкальными инструментами. И одет был чересчур ярко. Можно сказать, даже броско. Короче, внешний вид вражеского десанта резал глаз даже в условиях цветущей степи.
Разглядывая в бинокль весь этот цыганский фестиваль, солдатик терялся в догадках.
- На местных не похожи. Может, артисты? Но никто не предупреждал. И почему пешком? Наверное, в психушке выходной?
Тем не менее, солдатик находился на службе и отчетливо понимал, что за ним город специального назначения. И в этом городе легендарные ученые под руководством самого Берии ковали ядерный щит СССР. И в нем помимо зданий административно-производственного назначения имеются: комплекс радиационных технологий, корпус радиационной стерилизации, транспортно-логистический центр, ядерный энерготехнологический комплекс и объекты социальной сферы. Помимо всего прочего, в суровом городке Курчатов располагался военный госпиталь на 50 коек, медсанчасть и филиал швейной фабрики «Большевичка». На южной окраине городка функционировал военный аэродром «Планктон» с грунтовой взлётно-посадочной полосой. А за аэродромом заканчивалась железнодорожная магистраль с весьма символическим названием – «Станция Конечная».
Взвесив все «за» и «против», солдатик в последний раз глянул в свой бинокль и набрал по спецсвязи командный пункт. Трубку долго не поднимали. Наконец, что-то там крякнуло, шваркнуло, ухнуло и донесся недовольный заспанный голос:
- Чего?!
Солдатик доложил о приближении «неопознанного объекта в составе группы людей с транспарантами». На том конце озадаченно помолчали, дважды переспросили, трижды матюкнулись и велели оставаться на месте.
Когда протестующие добрались-таки до кпп, там их уже поджидали прибывшие в срочном порядке на военном газике офицеры и рота вооруженных солдат. Солдаты выглядели встревоженными, от офицеров сильно разило спиртным.
Один из них, самый трезвый, в чине майора и с сивушным оттенком на одутловатом лице, подтянул портупею, шагнул вперед и поставил, можно сказать, вопрос ребром:
- Отставить! Кто такие?
В ответ протестующие, разъяренные долгой дорогой и разрушительными переживаниями в пути, заговорили все одновременно и на разных наречиях. В толпе можно было различить отдельные выкрики на русском и на казахском:
- Осуждаем! Протестуем! Долой ядерные испытания! Әкеңщещеңсгн!...
Офицеры внимательно выслушали, не сговариваясь определились с диагнозом, пробухтели: «Не положено!», потом сели в свой газик и уехали. Рота солдат погрузилась в военизированный грузовик и отправилась следом за командирами.
Солдатик вновь остался один. Он видел, как протестующие вначале гневно размахивали флагами, скандируя лозунги, а потом вдруг смолкли и стали собирать по округе камни и складывать из них холмик. В результате немалых трудов у контрольно-пропускного пункта выросла большая серая куча. Затем митингующие стали водить хоровод вокруг этой кучи, и через полчаса, вполне довольные собой, ушли туда, откуда внезапно пришли – обратно в степь. Миссия, можно сказать, была выполнена.
И наступила привычная тишина...
…Недавно я оказался проездом возле сурового города Курчатов.
Да. Время не щадит никого. Городишко уже не тот. От былой угрюмой славы не осталось и следа. Зато у самого въезда я заметил кучу камней, поросшую бурьяном. И сразу же вспомнил о былых временах, о марш-броске ярых протестантов, о бесшабашной борьбе за мир во всем мире и одинокого постового, стоящего на страже этого самого ненадежного мира, далеко, где-то в богом забытой казахской степи.
________________
* Долговременная оборонительная точка. Капитальное фортификационное сооружение из прочных материалов, предназначенное для долговременной обороны и стрельбы различными огневыми средствами из защищённого помещения.
Фото: e-history.kz, Радио Азаттык
