В Казахстане нет полной картины по распределению земли среди хозяйств
Читайте предыдущую статью Жараса АХМЕТОВА "Цены нетрадиционной ориентации"
Сельхозугодья за 25 лет независимости
Что мы можем узнать о сельхозугодьях из доступных источников? Нет так много, чтобы можно было прийти к далеко идущим выводам, но достаточно для некоторых предварительных соображений.
Первое – площадь земель сельскохозяйственного назначения сократилась с 218,4 млн га в 1991 г. до 102,6 млн га в 2016 г. или в 2,1 раза (здесь и далее, если не оговорено особо, используются данные Сводного отчета МСХ РК - Ж.А.).
Сокращение произошло, в первую очередь за счет того, что выросла площадь земель запаса – с 18 952,3 тыс. га в 1991 г. до 98 368,2 тыс. га в 2016 г. или в 5,2 раза.
Справедливости ради надо отметить, что это меньше, чем в 2005 г., когда площадь земель запаса составляла 125 556,3 тыс. га.
Сократилась и площадь земель под пашней – с 35 412,9 тыс. га в 1991 г. до 24 794,5 тыс. га в 2016 г.
Зато увеличилась площадь залежных земель – с 277,9 тыс. га в 1991 г. до 4 979,7 тыс. га в 2016 г. или в 17,9 раза.
Второе – низкая доля земель, безусловно пригодных для земледелия – 12,5%. В справке МСХ РК приводятся данные по степени пригодности земель в 2016 г.: «По качественному составу безусловно пригодных для земледелия земель числится 23,6 млн. га, из них в пашне – 16,1 млн. га, солонцовых почв – 58,2 млн. га, защебенённых – 43,1 млн. га, засоленных – 35,3 млн. га. Дефлированные земли составляют 24,2 млн. га, смытые – 5,0 млн. га».
Добавим, что доля пашни, подверженной эрозии, составляет 7%.
О чем говорят эти скучные сведения? О том, что земля, как фактор производства, испытывает недостаток инвестиций в свое развитие. И прирост обрабатываемых сельхозплощадей, увеличение пригодности их для земледелия – все это требует приложения труда и капитала.
У кого сколько земли
По данным МСХ РК, в аграрном секторе экономики страны за негосударственными формами хозяйствования закреплено 100,9 млн. га или 98,4% всех земель сельскохозяйственного назначения. Из них только 1 479,4 тыс. га находятся в частной собственности, что составляет все навсего 1,5% от всей площади.
За крестьянскими и фермерскими хозяйствами числится 60 097,4 тыс. га, за хозяйственными товариществами и акционерными обществами – 36 741,5 тыс. га, за остальными категориями хозяйств, включая государственные предприятия, - 5 690,9 тыс. га.
Но мы не имеем полной картины по распределению земли среди хозяйств.
Последний раз сведения по группировке сельхозпредприятий по площади сельхозугодий были приведены в отчете КС МНЭ РК за 2010 г.
Согласно ему, на 9,2% сельхозпредприятий приходилось практически 60% всех сельхозугодий, числящихся за данной категорией хозяйств.
Поменялось ли что-то с тех пор, однозначно сказать нельзя, но можно предположить, что структура распределения земли изменилась не сильно. Во всяком случае, в годовом отчете АО «Холдинг КАЗЭКСПОРТАСТЫК» сообщается, что 7 крупнейших агрохолдингов Казахстана используют 17% всех пахотных земель.
В отчете КС МНЭ РК за 2015 г. сообщается, что 6,8% КФХ используют 67,7% сельхозугодий, числящихся за крестьянскими и фермерскими хозяйствами.
Такая структура распределения площадей сельскохозяйственного назначения объясняет, почему недостаточно инвестиций в повышение качества земли – крупные землепользователи в этом незаинтересованы – у них и так ее достаточное количество, а средним и мелким это просто не по карману.
Другая причина - большая часть земли находится во временном пользовании. И дело не только в том, что никому неинтересно инвестировать в то, что ему не принадлежит, но и в том, что такие инвестиции практически не капитализируются.
Труд и капитал
Чтобы земля увеличивала свою плодородность, в нее надо вкладывать труд и капитал.
Но если земля, как фактор производства, находится внерыночных отношений, то все усилия и потраченные ресурсы не находят отражения в ее стоимости, а значит нет и достаточных стимулов, чтобы инвестировать в рост качества земли.
Подтверждение этой нехитрой мысли можно найти на графике 1.
После резкого в 2,3 раза сокращения посевных площадей к 1999 г., началось их медленное восстановление. Связано это было с либерализацией рынка сельхозпродукции, в том числе и отказом от государственного регулирования цен. Но этот эффект был полностью отыгран уже к 2009 г. И после этого посевные площади практически не растут.
В 90-е годы прошлого века произошла существенная деградация земель. В период с 2000 г. по 2009 г. были восстановлены те площади, которые не требовали значительных инвестиций. Сейчас же, в отсутствии инвестиций, прирост посевных площадей практически остановился. Более того, есть угроза возобновления процесса деградации.
Но это только одна сторона проблемы.
Другая заключается в том, что отсутствие рынка земли сдерживает рост качества жизни сельского населения.
Невозможность капитализировать свои земельные наделы препятствует и привлечению финансирования на собственное развитие, и кооперации. Наконец, если крестьянин решит оставить свой нелегкий труд и переехать в город, он не получит справедливой компенсации за вложенные в свою землю труд и денежные средства.
Лендлорд = неэффективность?
И так, мы имеем: а) значительная часть сельхозугодий находится в пользовании небольшого числа пользователей; б) эти сельхозугодья находятся не в собственности, а во временном пользовании; в) качество земли последние годы не растет.
Эти факты делают закономерными два следующих вопроса: первый – не являются ли тормозом для развития сельского хозяйства наши крупные землепользователи? И второй – не они ли являются основными бенефициарами отсутствия рынка земли?
На сайте Министерства сельского хозяйства РК можно скачать отчет о реализации программы «Агробизнес – 2020».
В нем в частности указывается, что с начала реализации Программы за 2013-2015 годы на рассмотрение поступили заявки от 538 субъектов АПК на общую сумму основного долга 621 млрд. тенге.
Заявки представлены 24 финансовыми институтами. Всего проведено 20 заседаний комиссий по финансовому оздоровлению, на которых одобрены 404 субъекта АПК на общую сумму основного долга 520,0 млрд. тенге.
Поэтому не удивительно, что отдельные агрохолдинги, как можно увидеть в их финансовой отчетности, получали финансирование из банков, несмотря на хронические убытки и отрицательный собственный капитал.
А это стимулирует неэффективное ведение хозяйства – зачем заботиться об эффективности, если государство покроет все убытки.
Почему так происходит, тоже понятно. Наши агрохолдинги стали too big to fail. Их банкротство, при той сумме кредитов, которые они набрали, может нанести серьезный ущерб нашей банковской системе, переживающей и так непростые времена.
Доступных публичных отчетов недостаточно, чтобы сделать обобщающие выводы. Но из тех, что доступны, можно увидеть и неэффективное использование земель, и неэффективное использование основных фондов.
Забирая на себя слишком много ресурсов, наши крупные агрохолдинги сокращают их доступность для всех остальных сельхозпроизводителей, препятствуя тем самым росту эффективности отечественного сельского хозяйства.
Из финансовой отчетности агрохолдингов, находящихся в публичном доступе, мы можем увидеть, что они наращивали основные фонды в основном за счет кредитов.
При высокой стоимости кредитов и их коротких сроках, малейшее неблагоприятное изменение, хоть на мировом рынке зерна, хоть погоды, тут же делало их убыточными.
Прибыль, которую они иногда получали, содержалась в дебиторской задолженности дочерних или иным образом связанных предприятий.
Соответственно, такая дебиторская задолженность, по гамбургскому счету, является абсолютно сомнительной.
Что означает: прибыль в отчетах совсем не соответствует прибыли в реальности.
Сама бизнес-схема: холдинг привлекает кредиты и раздает их в виде авансов своим дочкам - стимулирует, мягко говоря, их нецелевое использование, что означает спрятанные до худших времен убытки, которые настигнут в самый тяжелый момент.
Таким образом, все бизнес-процессы - это генерирование неэффективности.
Смысл холдингов - в снижении издержек, в первую очередь транзакционных. Но тогда холдинги не должны иметь 95%-100%-ой доли в своих дочках. 20%-40% - столько, сколько достаточно для общей координации и возможности для маневра, что должно снижать транзакционные издержки. Остальное должно быть у менеджмента дочек, местных инвесторов и самих работников.
А пока у нас дела обстоят так, а не иначе, мы и будем иметь значительную долю на самом деле дефицитного ресурса в неэффективном пользовании.
Возможно, если бы в момент своего создания, они должны были сразу же выкупать землю в собственность, наши агрохолдинги выбрали бы более эффективную бизнес-стратегию. И относились бы к инвестициям в землю с должным вниманием. Но этого не случилось.
А сейчас требование выкупить землю для них просто неисполнимо. В такой ситуации они были бы вынуждены отказаться от значительной части сельхозугодий.
Сжатие, вполне возможно, пошло бы им на пользу. А высвободившиеся земельные участки могли бы перейти к более эффективным хозяйствам.
Но такой возможности уже нет.
