Правозащитник Евгений Жовтис размышляет о том, насколько подходит нашему менталитету мировой институт «информантов»
Читайте предыдущую статью Евгения ЖОВТИСА «Казахстан попал в десятку. Да не в ту»
Гидра коррупции питается ВВП
Про необходимость борьбы с коррупцией говорят все и везде. За рубежом и у нас. «Верхи» и «низы». Заключаются международные договоры, конвенции и соглашения, принимаются национальные законы, программы и планы. А гидра контрреволюции, извините, коррупции, прирастает всё новыми головами. В соседней с нами России, по оценкам Всемирного банка, эти головы «съедают» до половины ВВП – валового внутреннего продукта.
Не думаю, что у нас лучше. Как бы не хуже.
Много говорится и о том, что борьба с ней без верховенства закона и демократических институтов вообще бесперспективна.
Если нет верховенства права, руководствующихся только законом правоохранительных органов и независимого суда, политического плюрализма и представительной оппозиции, сильного гражданского общества и свободных средств массовой информации, то она будет неотъемлемой частью государственного существования.
Пример подавляющего большинства развитых стран, пожалуй, только кроме Сингапура и Китая, это со всей очевидностью доказывает.
Но очевидно, что без народного участия бороться с ней бесполезно. Хоть напринимай самых жёстких законов, хоть беспрерывно занимайся масштабными «посадками», место «посаженцев» сразу занимают новые сеятели семян злоупотреблений и готовности что-нибудь скапитализдить.
Не свидетель и не информант
И вот на этом фоне в мире стал активно распространяться институт whistleblowers - «свистунов» или «информантов». В интересном анализе Евгения КУЗНЕЦОВА и Алексея ШЛЯПУЖНИКОВА «Защита информантов: зарубежный опыт и ситуация в РФ», опубликованном недавно на сайте ej.ru, приводятся сведения о том, что американские ученые определили действия информанта («свистуна») как «раскрытие членом какой-либо организации (бывшим или действующим) информации о незаконных, аморальных или недозволенных действиях, предпринимаемых под началом его работодателей, тем лицам и органам которые, возможно, смогут повлиять на эти действия».
При этом подчёркивается, что «свистун» – это не информант в правоохранительном смысле слова: в полицейской практике информант сам зачастую является участником незаконных действий (например, сотрудничающий с правоохранительными органами член ОПГ).
«Свистунов» пытаются отделить и от свидетелей: первым не обязательно участвовать в судебном процессе, они могут ограничиться ролью «спускового крючка». «Свистуны» действуют добровольно, поэтому их не нужно путать с теми, кто по закону обязан ставить соответствующие органы в известность о происходящих правонарушениях под угрозой наказания.
Хотя действуют-то они добровольно, из природной любви к честности или в результате деятельного раскаяния, но без мотивации, видимо, никуда.
Такой мотивацией может служить освобождение от дисциплинарных взысканий, уголовной ответственности и даже серьёзное материальное поощрение.
Свист в государственном и частном порядке
Причём речь идёт не только об обычных гражданах, «свистящих» или информирующих о непорядке, но и о самих госслужащих.
В некоторых странах даже стали принимать законы, защищающие «свистунов». Так в США в 1989 году был принят закон о защите свистунов, который касается любых госслужащих, имеющих полномочия, связанные с дисциплинарным наказанием подчинённых.
В соответствии с этим законом такой начальник «не должен предпринимать или, напротив, не предпринимать, угрожать предпринять или, напротив, не предпринять действие кадрового характера в отношении другого чиновника или соискателя на должность чиновника, если последний раскрывает информацию, которая, как он «обоснованно полагает», свидетельствует:
во-первых, о нарушении какого-либо закона, нормы или регламента;
во-вторых, о вопиюще плохом исполнении своих обязанностей, значительной растрате фондов, злоупотреблении властью, существенной или особой угрозе здравоохранению и общественной безопасности…».
При этом американское законодательство предусматривает возможность компенсации ущерба госслужащим, подпадающим под действие этого закона – вынесение такого решения контролирует специальный Совет.
Работника могут восстановить по службе, возместить ему задолженность по заработной плате, понесенные медицинские расходы, оплату за проезд и т.д.
А вот частные «свистуны» могут рассчитывать даже на 10-30% от суммы установленных потерь и санкций в результате нарушения закона.
В Великобритании в 1998 году приняли свой закон для «свистунов» - «О раскрытии информации, представляющей общественный интерес» (Public Interest Disclosure Act).
К такой информации отнесли:
- информацию о совершенном преступлении;
- информацию о невыполнении каким-либо лицом обязательств, возложенным на него законом;
- информацию об ошибке в отправлении правосудия;
- информацию об угрозе здоровью людей;
- информацию об угрозе окружающей среде;
- информацию о сокрытии данных, касающихся какого-либо из вышеперечисленных пунктов.
Уставшая от коррупции постсоветская Румыния тоже решила урегулировать деятельность «свистунов», определив её в законе как «осведомление, с честными намерениями, о деянии, нарушающем закон, профессиональные стандарты этики или принципы хорошего управления, эффективности, действенности, рачительности или прозрачности».
И хоть Казахстан в начале второй сотни по индексу восприятия коррупции (лучшие – в начале первой), но тоже кое-какие шаги предпринимает.
У нас стукачи не в почете
В 2008 году, например, мы присоединились к Конвенции ООН против коррупции.
А там написано: «Каждое государство-участник рассматривает возможность включения в свою внутреннюю правовую систему надлежащих мер для обеспечения защиты любых лиц, добросовестно и на разумных основаниях сообщающих компетентным органам о любых фактах, связанных с преступлениями, признанными таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, от любого несправедливого обращения».
Тоже ведь защита «свистунов».
Но как только попробую приспособить этот опыт к нашей стране, так одни вопросы.
Сначала проблема психолого-этимологическая. У нас слово «свистеть», в смысле «информировать», сразу же отождествляется с печально известным из советских времён словом «стучать». Хоть «стукач», хоть «свистун» как-то не будут в почёте.
И у нас «свист» ведь когда раздаётся? Когда уж взяли за нижнюю часть тела.
Тут, судя по последним уголовным процессам в отношении всяких бывших чиновников и некоторых крупных бизнесменов, так просто «художественный свист» получается. Прям с переливами.
А вот до этого как-то не свистится.
И даже если неблагозвучное для нашего уха слово «свистун» поменять на «информант», никаких кардинальных изменений. Да ещё и «информанту» мало не покажется, когда фигуранты его сообщения выяснят, кто «засвистел».
В тюрьме, например, сообщил какой-нибудь осуждённый не то чтобы о коррупции, как таковой, а о самих пытках, так мало того что об этом сразу стало известно его начальнику, так ещё дело против него возбуждают за клевету или ложный донос. Потому что «факты не подтвердились».
А уж чтобы что-то выходило из нашего госаппарата, так вообще нереально.
У нас на входе в госучреждения превентивно «свистки», извините, телефоны отбирают. Чтобы никаких доказательств для борьбы с коррупцией не было.
Может, «свист» не подходит для нашего менталитета?
Но тогда коррупция подходит?
Или победим её без «свистунов»?
Фото: wikipedia.org
