Занимательная история Казахстана с Андреем Михайловым
Любительская охота объединяла самые разные слои советского общества. Рабочие, колхозники, интеллигенты и партийные иерархи выходили на охотничьи тропы по всей стране. И мало кто не возвращался домой с добычей. Дичи хватало на всех до 80-х годов прошлого столетия.
Царское дело в государстве рабочих и крестьян
Охота (а не горные лыжи, теннис или дзюдо) была любимым видом спорта и отдыха партийной верхушки СССР. И Леонид Ильич БРЕЖНЕВ, и Димаш Ахметович КУНАЕВ были самыми заядлыми спортсменами, и для них специально прикармливались редкие трофеи в строго охраняемых от всех прочих охотников государственных резерватах-заказниках. Для культивации и мотивации этого спорта у партийных иерархов был священный пример перед глазами – сам Ленин. Как известно, этот архигуманный человечище, вовсе не чурался бить всякую мохнатую мелочь во время своей шушенской отсидки. Другие большевики-классики также неоднократно получали соответствующую возможность от старорежимных властей - побродить с ружьецом по сибирским лесам-болотам.
Ну, а "что крестьянин - то и обезьянин". Именно так, если грубо (по-народному!), звучит основное правило успешного карьерного роста. Первый пошёл на восхождение – следом уныло и обречённо поплелись толпы автохтонов. Скатился на лыжах – посыпались вослед по склону десятки новых лыжников. Взял клюшку… Когда же главная страсть шефа – охота, то и всем охото! А как без этого?
А вот ещё случай был!
Так что практически все мужики в СССР были немного охотниками. Даже тот, кто отродясь не брал в руки ружья, всегда мог поддержать в компании тему и рассказать пару правдивых историй ("охотничьих", разумеется). Что уж говорить про законных владельцев охотничьих билетов! Культ мужчины-добытчика, доставшийся нам в наследие от романтики славных первобытных времён, стал стремительно исчезать лишь с распадом СССР, когда ружьё в доме вдруг превратилось из орудия - в оружие.
В советские времена охотничье оружие и боеприпасы к ним вовсе не были роскошью – стоили копейки. Для законного приобретения ружья и ножа требовалось только наличие "охотничьего билета". А многим "средства защиты", вообще, полагались по штату: чабанам, геологам, полярникам, милиционерам, сотрудникам метеостанций и т.д. Практически неконтролируемыми оставались всяческие военные полигоны, пограничные районы и прочие запретные территории. Так что – это была славная охота!
Настолько славная, что под конец Союза охотнички всё чаще возвращались домой без всякой добычи, помятые, расстрелявшие свои боезапасы по банкам и бутылкам (пустым, разумеется). Но всё равно – счастливые и довольные. И обогащённые ценными трофеями в виде новых "охотничьих рассказов". Вовсе недаром образ охотника стал любимым предметом шуток – в фильмах, мультфильмах и сатирических журналах.
Ну, а как всё обстояло конкретно в Казахстане?
130 000 любителей желали знать
В конце 1970-х правом официальной охоты в Казахстане обладали 130 тысяч членов республиканского Общества охотников и рыболовов. (Чтобы оценить общее число охотников в республике к ним нужно ещё прибавить промысловиков-профессионалов и многочисленных браконьеров.) Для культурного удовлетворения охотничьих страстей "любителей" по всей территории было разбросано множество "приписных охотхозяйств", располагавших площадью в 27 миллионов гектаров. Размер же всех официальных охотугодий был в два раза больше (60 млн га). В "хозяйствах" функционировали 62 благоустроенные базы с охотничьими домиками на полторы тысячи мест.
Союз охотников и рыболовов Казахстана в пору своего апофеоза был мощной организацией, располагавшей не только своими "хозяйствами" и базами по всей республике, но ещё и собственными площадками для стендовой стрельбы (в 16 городах). При нём имелась и секция собаководства, объединявшая владельцев 90 борзых, 498 лаек, 207 гончих, 405 легавых и множества прочих спаниелей. Любопытно, что под эгидой Союза особо оценивались и "трофеи" фотоохотников, для которых также проводились ежегодные конкурсы.
Правила игры: сроки и квоты
Любительская охота на пернатую дичь весной была под запретом. Сезон охоты на большую часть болотных и боровых пернатых, а также на мелких зверьков в северных областях открывалась с последней субботы августа и длилась до 15 ноября. На юге всё смещалось на две недели. Более престижные звери имели свой календарь добычи (к примеру, медведь – с 1 октября по 1 февраля, лось – с 15 сентября по 1 ноября, марал – с 1 октября по 1 ноября и т. д.).
Существовали квоты отстрела. Так, за сезон одному члену Казохотрыбсоюза разрешалось убить лишь одного кабана, бурого медведя, марала, лося, горного козла или косулю. Зато он мог настрелять 30 уток, бакланов, серых цапель (?), 20 кекликов, куропаток, голубей, 20 зайцев-толаев и 8 беляков-русаков. Но это всё отстреливалось не за раз – существовала ещё и суточная норма добычи (5 уток, 2 гуся, 2 барсука и т. д.). Это, если охота велась в приписном охотхозяйстве, квоты для "неорганизованных охотугодий" отличались, хотя и незначительно.
Теперь – дичь!
Нормы вовсе не означали, что каждый охотник мог каждый год добывать по 1 медведю и лосю. Избранная дичь была для избранных стрелков – на всех её, конечно же, не хватало. Да и где на всех рогов найти? Крупные звери и редкие птицы убивались "по лицензии".
По данным учёта, в середине 1970-х в приписных охотхозяйствах Казахстана насчитывалось 1100 лосей, 11,7 тысяч косуль, 4 тысячи кабанов и всего 880 маралов и 520 медведей. А количество разных зайцев составляло почти 100 тысяч, корсаков – 130 тысяч, фазанов – 58 тысяч, кекликов – 27 тысяч. Это – в "хозяйствах", заведениях, которые формально следили за соблюдениями правил и были заинтересованы в поддержании баланса дичи в своих границах.
На остальной территории контролировать корпоративную порядочность охотников было практически невозможно. Слишком обширны и безлюдны были просторы республики. От того очень часто даже очень порядочные охотники-любители, в зависимости от условий и обстоятельств, легко трансформировались в злостных браконьеров. Азарт!
А наиболее чёрными периодами для живности становились масштабные советские "стройки века" – будь то "целинная эпопея", возведение плотин на великих реках или прокладка БАМа. При "освоении новых территорий" сама грань между охотниками и браконьерами исчезала автоматически – все считались "покорителями". И мало кого смущало, что через несколько лет на освоенных территориях подчистую исчезало и всё зверьё, какое только оказывалось в зоне достижения вертолётов, катеров, вездеходов, тракторов и мотоциклов.
Но напрасно думать, что в Союзе не велась реальная борьба с браконьерством.
Официально общественность была очень даже против первобытного варварства, которое не вязалось с обликом строителей нового общества. Существовали в Союзе и пламенные обличители и бесстрашные защитники. Погоды они не делали, но…
"Не стреляйте в белых лебедей!"
Существовали и "краснокнижные" звери и птицы, охота на которых запрещалась повсеместно и безусловно. За убийство предусматривались штрафы. Ценнее всего оценивалась жизнь архара, муфлона и джейрана – 500 рублей (стоимость мотоцикла). Сложно понять логику, но убийство барса и гепарда каралось суммой вдвое меньшей (250 рублей). За фламинго, лебедя, дрофу или пеликана наказывали 75 рублями, а за беркута, сапсана или балобана – всего 30-ю.
"Правильная охота" в Алма-Атинской и Целиноградской областях
Наиболее цивилизованная охота велась на территории "приписных охотхозяйств". Таковые принадлежали в основном всяческим крупным ведомствам и представительным предприятиям. Рассмотрим положение дел на примере двух "столичных" областей.
Так, в Алма-Атинской области, кроме Казохотрыболовсоюза (база "Кызылжар") и Областного общества охотников и рыболовов (база "Капчагай"), собственными охотничьими хозяйствами располагали: Завод тяжёлого машиностроения (АЗТМ), Домостроительный комбинат (АДК), коллектив железнодорожников, Минавтодор, Ремонтно-строительный трест, а также тресты "Зеленстрой", "Казвзрывпром", "Горрремстрой", "Дорводстрой".
А в Целиноградской области функционировало 53 охотхозяйства, занимающие площадь в 2 миллиона гектаров! И хотя не все они принимали охотников (многие специализировались на рыболовстве) – обилие говорит обо многом.
Что представляли собой эти "приписные хозяйства" в плане сервиса? Посмотрим на примере "Бригантины", принадлежащей Алма-атинскому домостроительному комбинату и расположенной на правом берегу реки Или у посёлка Бакбакты. Эту базу очень любили столичные охотники и рыбаки. Охотиться сюда приезжали на косуль, фазанов, уток, лисиц, ондатру. Гостиница на 50 мест, 3 моторные лодки, место для палаток в тугаях у реки и даже "хороший пляж для купания" - таковой была инфраструктура базы. Путёвку можно было приобрести в "первичном охотколлективе" у председателя (или зама) или в правлении областного общества рыболовов и охотников.
Благодать лихих лет
Самым благодатным для восстановления природы и радостным для нашего меньшого братства временем в Казахстане оказались "лихие 90-е". Когда тотальный дефицит всего (в том числе бензина, транспорта и боеприпасов) дал окружающей среде долгожданный продых. И природе приходится только сожалеть, это благодатная и животворная пора закончилась так быстро.
Сегодня, в пору насыщения рынка всем, что только необходимо для удовлетворения ненасытных "охотничьих" инстинктов "настоящих мужчин", для дикой живности вновь началась дикая полоса. Борьба с браконьерами нынче - в принципе обречена на бесперспективность глобальный провал. Недаром она ведётся в основном в виртуальном пространстве силами сетевой общественности. А "на местах"… Да кто же там с кем будет бороться?
Фото из архива Андрея Михайлова.
