«Синдром Кайнара»: искалеченные в утробе младенцы
Бахия АТАШАБАРОВ (1 сентября 1919 - 19 февраля 2010) был первым, кто ударил в колокол тревоги и благодаря кому был закрыт Семипалатинский ядерный полигон. Это произошло за 30 лет до того, как появилось движение «Невада-Семипалатинск», объявившее миру о трагедии тех, кто жил на земле, подарившей народу Абая. И уже нельзя было замалчивать беду, и уже само наличие полигона приравнивалось к преступлению.
А Бахия Атшабаров никогда трибуном не был. Молчаливый, сдержанный, даже суровый, с тяжеловатым взглядом внимательных глаз он, казалось, видит человека насквозь, с первого же мгновения постигая его суть. Чуть позже, разговорившись с Бахиёй Атшабаровичем, обнаруживаешь, что ледок отчуждения тонок, и если ты пришёл с добром, уже через минуту его голос теплеет и улыбка освещает это, на первый взгляд, сумрачное лицо. Быть может, война отложила на его облик свой суровый отпечаток. А может быть, лихолетье 30-х, когда коллективизиция вызвала катастрофический голод в казахской степи, и от их большой, многодетной чабанской семьи из местности Каракуыс в Каркаралы от голода, считай, сгинули все, лишь он один в живых остался. Он помнит с детства горьковато-кислый, терпкий вкус хвои. Чтобы притупить чувство голода, он жевал бледно-зелёные метёлки, что появляются весной на кончиках ветвей молодых елей и сосен, и это унимало звон в ушах и головокруженье. То ли кто из взрослых научил его этому, то ли сам он интуитивно почуял, что в том его спасенье: молодые побеги хвои богаты витамином С, а без него иммунная система приходит в негодность, и уже любая хворь может лишить тебя жизни.
Много позже, на войне (а он был старшим врачом - начальником санитарной службы танкового и пехотного полков), так вот - при скудном солдатском рационе, в котором не то что витамины - калории были так же скупы, как боевые донесения во время долгой, изматывающей обороны, он вменил кашеварам в обязанность рвать молодые хвойные побеги, в бачке готовить их настой, и чуть ли не силком заставлял солдат натощак выпивать по целой кружке этой горькой целебной микстуры. По крайней мере, десны не опухали от цинги, и зубы были целы.
О войне он говорить не любит, хотя пробыл в действующей армии с 1942-го по 1946-й. Не любит потому, наверное, что воевать ему, врачу санитарной службы, пришлось не только и не столько с фрицами, сколько со вшами да с чесоткой. Но бороться с этой напастью он, в общем-то, привык с малолетства, потому как голод, нужда и педикулёз неразлучны.
На фронт он ушёл выпускником мединститута, и, демобилизовавшись, вернулся снова в институт, стал аспирантом. Хотя, конечно, на фронт уходил неопытный юнец, а вернулся на гражданку человек бывалый. И потом - армия дисциплинирует, а это для аспирантуры дело первое.
Конечно, послевоенное житьё-бытьё было не очень сытым, да и с одежонкой напряг, и даже сняв погоны, пришлось какое-то время щеголять всё в той же гимнастёрке. Но уже не надо было кланяться пулям, и небо не таило угрозы, и женский смех будил вполне понятные желания, и думалось о дне грядущем светло и радостно.
Он никогда не забудет тот тихий сентябрьский день 1949 года. В Алма-Ате стояла золотая осень. В оцепеневших дубах жила неизъяснимая мощь, по асфальту тротуаров щёлкали спелые жёлуди, клёны и вязы покорно роняли на землю жёлтую листву. Чуть слышно тренькали трамваи. Окно читального зала было открыто, дабы свежий благодатный воздух наполнял это хранилище книг, эту обитель неспешных умственных трудов. Ещё не скоро придут морозы, ещё долго будет стоять над миром тепло. А страшные утраты довоенных лет, и пороховая горечь войны, и зыбкая тишина 1946-го, в которую ежесекундно могли ворваться выстрелы и взрывы, и все эти тревоги и страхи - всё-всё ушло, казалось, в невозвратное вчера, и всеобъемлющее слово «мир» обретало свою полнозвучную явь.
По радио прозвучали позывные Москвы, но в них не слышалось угрозы. И тогда Левитан железным, прокурорским голосом начал читать сообщение ТАСС. О том, что ненавистный империализм уже не располагает монополией на атомную бомбу, что в СССР произведено испытание (тут голос Левитана обрёл ликующее торжество) собственного ядерного оружия. Что взрыв произведён успешно, что он равен такому-то эквиваленту тротила - и т.д., и т.п.
Все также тренькали трамваи, но дубы уже не казались такими же несокрушимыми, как минуту назад, слово «мир» утратило свою первозданную ясность и звучало скорей риторически. Как истинно советский человек, и тем более кандидат в члены партии, как патриот своей страны, Бахия должен был радоваться, но невесть откуда взявшаяся тревога сжала сердце. Оно интуитивно чуяло беду. Бахия тогда ещё не знал и знать не мог, что беда эта рядом, что она опалила его родную землю - вблизи от тех благословенных мест, где он родился и рос, что его родные сопки, и сосны, и ели уже вобрали в себя опасную для жизни дозу стронция. Все годы войны они снились ему, они стали частью его души. А значит, душе его тоже теперь суждено излучать радиацию.
Размеры беды десятилетием позже предстоит определить Бахие Атшабарову. Именно под его руководством в 1957-1960 годах будут проведены широкомасштабные экспедиционные исследования по изучению влияния испытаний ядерного оружия (ионизирующая радиация) в Семипалатинском регионе на здоровье проживавшего там населения. Обнаруженная патология описана им как «синдром Кайнара» - есть тихий и мирный посёлок с таким названием Кайнар, с тех пор он стал синонимом несчастья. Здесь рождаются ягнята мутанты, и дети несут патологию уже в утробе матери. От полигона посёлок Кайнар вроде бы и далеко, но дозиметрические приборы здесь зашкаливают.
«Синдром Кайнара» благодаря исследованиям Бахии Атшабарова стал известен далеко за пределами Казахстана. А данные этих экспедиционных исследований изложены в отчёте из 12 томов.
Повторяем, Бахия Атшабаров не трибун, не златоуст. Человек он сдержанный и по большей части молчаливый. Свидетельства пострадавших, диагностика их заболеваний, цифры, статистика. Факты и только факты. Нетрудно догадаться, что все 12 томов отчёта об исследованиях были тотчас же засекречены, столь вопиющими оказались факты, изложенные в них. Но не считаться с фактами было невозможно, данные исследований Бахии Атшабарова заставили всесильный военно-промышленный комплекс, что говорится, попридержать коней, осуществлять дальнейшие испытания ядерного оружия с большей оглядкой. Были прекращены наземные испытания, а затем и высотные формы его. Разумеется, военные сопротивлялись до потери пульса, упорно отрицая вредное влияние ядерных испытаний на здоровье людей. Представьте себе, какое мужество необходимо было человеку, чтобы, в сущности, в одиночку «бодаться» со столь могущественным монстром. И длилось это без малого треть века. Но опять же, справедливости ради, скажем, что только объективные научные данные, добытые Бахиёй Атшабаровым в его экспедиционных исследованиях, стали единственным основанием и верным ориентиром для развёртывания антиядерного движения «Невада-Семипалатинск». Понадобились решимость и воля самого президента Казахстана для того, чтобы Семипалатинский ядерный полигон был закрыт.
Но вернёмся к горестному началу начал - к 25 сентября 1949 года, когда над Семипалатинским полигоном завис лишь первый ядерный «гриб». Атшабаров писал тогда кандидатскую. Через год-полтора ему предстоит стать младшим научным сотрудником Института краевой патологии. А дальше - смекните сами, каким способным, собранным, волевым и просто толковым должен быть этот тридцатилетний учёный, чтобы в течение года последовательно занять должности старшего научного сотрудника, заведующего отделом, заместителя директора института и, наконец, директора. Повторяю: в течение года! Без связей и протекций, без подковёрных игр, которые ему и вовсе были неведомы. И потом 32 года он был бессменным директором этого НИИ, который при нём стал крупным и многопрофильным научным центром медицины, фактически объединяющим функции нескольких научных учреждений. Достаточно сказать, что количество работающих в институте достигало 500 человек.
Чтобы понять, насколько сложным было научное хозяйство, которым он руководил, назовём некоторые научные направления, которые зарождались и разрабатывались здесь по его инициативе и при его непосредственном участии: эпидемиология и клиника лептоспироза и бруцеллёза; аллергология; гигиена труда в промышленности и сельском хозяйстве; промышленная токсикология; гигиена питания; радиоционная гигиена и патология; эпидемиология эндемического зоба; курортология; патофизиология нервной системы - ну и т.д.
При всём при том в 1968 году он защищает докторскую, через год становится профессором, в 1975 году – член-корреспондент НАН РК. Несколько раньше, в 1961-м, ему присвоили звание заслуженный врач Казахской ССР. Он автор 210 научных работ, 11 монографий, семи авторских свидетельств на изобретения. Под его руководством защищено 15 докторских и 34 кандидатских диссертаций. Эти факты я почерпнул из скромного буклета, изданного семь лет назад к 80-летию академика. Там, кстати, названы его награды, о которых сам он при встрече скромно умолчал: медаль «За боевые заслуги», два ордена «Красной Звезды», орден «Отечественной войны II степени», ордена «Трудового Красного Знамени» и «Октябрьской революции».
Еще до всей этой Одиссеи с ядерным полигоном совсем ещё молодой Бахия Атшабаров организовал экспедицию в Улытауский район - исконное место обитания скотоводов. Надо родиться на этой земле, чтобы испытывать нежность к неброскому её пейзажу, к суровому климату, который тоже ведь дарован небесами, и к этим людям - у них лица, прокалённые степными ветрами, ладони их заскорузли от каждодневной тяжёлой работы, а рацион питания такой, что не возрадуешься. Есть фрукты и овощи, а тем более выращивать их, они не приучены. Да и где же их взять, эти фрукты и овощи, в бескрайней, безводной степи?.. Лепёшки, мясо и кумыс - исконная еда кочевника. Но мудрая советская власть окончательно и бесповоротно привязала кочевника к земле, рачительно отобрала у него скот и стала приучать к социализму. И результаты не замедлили сказаться: 6-8 процентов населения заражены туберкулёзом, детская смертность раз в десять выше, чем в Финляндии или Японии. И до 80 процентов населения Улытауского района испытывало элементарный недостаток в витамине С. Собственно, это и было основной причиной всех бед, ему, как учёному, нетрудно было сделать такое умозаключение. В стародавние времена кочевники восполняли этот дефицит кумысом. Но дойная кобыла теперь в ауле редкость.
Он знал, что делать. И для начала организовал в своём институте две лаборатории. Одна из них занималась эпидемиологией туберкулёза, другая - питанием и витаминологией. Обе они были как кость в горле у государевых чиновников от медицины: у нас, де мол, есть уже Институт туберкулёза, а при каждом мединституте существует кафедра витаминологии. Но в мединститутах просто изучали витамины, не зная, что происходит в действительности, какие требуются конкретные меры, чтобы оздоровить население. А Институт туберкулёза лечил недуг, но ведь надо же было исследовать его конкретные причины и выработать методы борьбы с ними.
Сейчас всё оно кажется просто, как дважды два четыре. Но понадобились годы, десятилетия, чтобы доказать самоочевидное. Там схватки шли не на жизнь, а на смерть. Кто победил? Жизнь победила. И знаки этой победы - крупнейшие в Казахстане научные центры под названием Академия питания и Академия профилактической медицины, которыми руководит ученик академика Бахии Атшабарова академик Торегельды ШАРМАНОВ.
Разумеется, это далеко не все, что сделано академиком. Его исследования, посвящённые изучению состояния нервной системы при свинцовой интоксикации, явились не только существенным вкладом в изучение этого вопроса, но и широко раскрыли патогенез свинцовой интоксикации вообще. А проведённые в конце 90-х годов исследования по изучению патогенеза внутричерепного давления и причин возникновения парабиоза удостоены премии им. К.И. Сатпаева в 1999 году. Наконец, в 2001 году он разработал концепцию улучшения здоровья населения в аулах посредством реформы санитарной культуры и соблюдения правил гигиены. И ещё: трагедия Арала отозвалась болью в его сердце. И он вместе с Шармановым разрабатывает концепцию восстановления равновесия в зоне Аральского моря.
Говоря об Институте краевой патологии, Бахия Атшабарович упомянул имя академика Николая Дмитриевича БЕКЛЕМИШЕВА, который долгие годы был заместителем директора института.
- Человек исключительной порядочности, - сказал о нём Атшабаров. - Каранар науки.
Слова эти хочется сказать о самом Атшабарове
