Ей 93 года и она выращивает розы
Как прожить в Алматы на 55 250 тенге?
93-летняя Клавдия Васильевна БОРЗИХИНА отвечает на этот вопрос просто: а не жить! И это, чтобы вы не подумали ничего плохого, ответ оптимистичный. Потому что у него есть продолжение: пенсионеру лучше в деревне, считает Клавдия Васильевна.
Вот у нее свой огород, свое хозяйство… То есть солидная такая личная прибавка к пенсии в 55 250 тенге, назначенной государством. Кстати, у нее даже медаль есть – за учительский труд во время войны, да все одно…
А еще у нее есть свои розы.
И это не два кустика в палисаднике.
Скоро они зацветут и на алматинских клумбах, и многие выращены в питомнике Ольги СУЗДАЛЕВОЙ (на снимке ниже с матерью). Ее мама Клавдия Васильевна уверена: только земля не подведет, не «продаст», не обманет – в отличие от людей.
За свои почти сто лет всякое повидала
Клавдия Васильевна написала книгу о своей жизни. Она родилась в селе Теректа, что в Усть-Коксинском районе Алтайского края. Уймонская долина была «последним углом» Древней Руси. Здесь жили коренные алтайские племена, шаманы и переселенцы. Были среди них и староверы, что не приняли Никонианской реформы, и беглые от властей.
Четверо братьев матери крепко стояли на ногах. Один выделывал шкуры, другой принимал у охотников пушнину, третий разводил племенных жеребцов, четвертый держал завод по производству сыра.
Товары увозили в Китай, а сыр, который назывался Печенинским, с 1930-го года стал называться… «советским». Из добротных домов братьев ПЕЧЕНИНЫХ выселили на болота да в горы. Маленькая Клава возила на санках муку и испеченный матерью хлеб за реку, в землянку, где выживали ее дядя и тетя. Остальных угнали далеко.
Спасение племянницы
По субботам мама топила баню, звала осиротевших детей помыться и переночевать. Однажды вечером в дверь постучали. Мать сказала, что баня не топлена - ведь не суббота. Но это оказалась ее пятнадцатилетняя племянница. Родители нарисовали карту, по которой она добралась лесными тропами до родных.
Унося ноги из болотных топей, девочка залезала по ночам на деревья, чтобы не загрызли волки и крепко привязывалась веревкой. Потом ее долго прятали в подвале, а позже отправили к тетке в другое село.
Тогда многие семьи были обезглавлены, обездолены и выброшены из селений. Кого погнали строить Беломорканал, те не вернулись. А из Бийска присылали людей для организации колхозов. Если что не так - рубили и им головы, прямо на большом камне у реки, и вода в Катуни окрашивалась в красный цвет.
Видя, что расправы не избежать, некоторые сами отдавали активистам хлеб и скот, но их все равно ссылали. «Прицепом» обобрали и середняков. Кто-то сводил счеты с односельчанами и писал доносы, другие хотели «прогнуться» перед властями. В активисты шли лентяи и лодыри, которые кормились возле зажиточных семей, а в коллективизацию все вдруг стало общим.
В 1937-м сослали и 80-летнего деда Клавдии, который работал на колхозной пасеке. Рабочая сила таяла на глазах, начался голод.
В войну трудились и голодали
В колхозах организовали машинно-тракторные станции. Отец Клавдии работал на одной из них бухгалтером и имел бронь. Однако директор МТС отправил его на фронт за то, что он не подписал бумагу на выдачу государственных денег.
Мать и четырех дочерей сразу выселили из квартиры. Они ушли в другое село. Клавдия работала в бригаде, мама возила на санках и продавала вещи отца и братьев, которые были на фронте. В день съедали по одной картофелине, опухали от голода. В ту зиму выручил председатель Нижнего Уймона - он позвал маму работать в магазин и выдал 30 килограммов пшеницы. Толкли, готовили курмач и выжили благодаря тому председателю.
В поле десятилетние ребята вязали копны, девочки-подростки ворочали вилами. Клавдия пахала плугом, переносила его с одного места на другой, кидала на скирды снопы ржи и надорвалась. Детский организм требовал пищи и отдыха, но… нам не дано знать, что мы способны вынести и каков у нас запас прочности. Клавдия прошла и это испытание, и еще много других.
В боях под Курском погиб брат. Клавдия после десятилетки закончила курсы по подготовке преподавателей начальных классов и работала в Баштале. Школа располагалась в доме киржаков БУХТУЕВЫХ. Их раскулачили, но не сослали. Жили во дворе в избушке. Сноха Бухтуевых просила: не пойте песен в доме, призраков разбудите. Но как не петь, если велено разучивать пионерские гимны?
Клава жила в том же доме, при школе, и однажды ночью услышала, будто кто-то шерудит рукой по печи в поисках спичек. А спички выдавали поштучно, и их там не было. В пустом классе вдруг стали хлопать крышки парт - видно, не нравились духам песни о светлом коммунистическом будущем.
Отца после войны с немцами отправили в Монголию. Когда он вернулся и узнал, что пережили близкие, его парализовало. Помог один зоотехник, который знал травы и поставил отца Клавдии на ноги.
Трофейные швейцарские часы на свадьбу
В семью их соседей БОРЗИХИНЫХ с войны вернулся сын Василий. Грудь в орденах, молодой, красивый, бравый. Едва познакомившись с Клавдией, он надел ей на руку трофейные швейцарские часы и позвал замуж.
Переехали в Свердловск, где жил брат мужа. Клавдия преподавала в женской гимназии, потом перевели в спецшколу для трудных детей. В ее классе учились брат с сестрой, у них на двоих была одна пара обуви, и они ходили на уроки по очереди. Однажды не явились оба, а учащимся каждый день выдавали по булочке. Беременная и голодная Клавдия Васильевна пошла к ним домой, хотя учителю в таких случаях разрешалось съесть хлеб.
Дети сидели у окна и ждали маму, а третий ребенок - совсем маленький, плакал от голода в кровати. Оказалось, пара обуви была не на двоих, а на троих, и мать в ботинках ушла на базар что-то продать. Клавдия разделила булочки и велела четвертую часть оставить матери. А сама радовалась, что удержалась от искушения, иначе не простила бы себя.
Профиль Сталина
Перебрались в Новосибирск. Вместе с мужем работали на подземном военном заводе, эвакуированном из Ленинграда. Каждая комната, где испытывалась производимая продукция, была засекречена. За разглашение тайны или вынос деталей приговаривали к расстрелу.
Муж был на все руки мастер, разбирался в электричестве, мог строить, а ведь мечтал стать художником и познал азы ремесла, но время досталось лихое.
На фронте радист-разведчик Василий Борзихин удостоился орденов и медалей, брал Берлин. А на заводе узнали о его талантах и к одному из советских праздников дали задание изготовить из фольги портреты вождей.
Их устанавливали на грузовики, и эти машины шли во главе праздничных колонн во время демонстраций. Кому-то показалось, что профиль Сталина искажен и ночью его забрали...
Вступились ребята с завода - кое-как доказали, что искажение давало стекло. Василия освободили, но исключили из партии. И позже, когда Клавдию Васильевну продвигали в рабочком, он стучал кулаком по столу и говорил, что в эту партию жена не пойдет.
Клавдия стала часто терять сознание. Однажды на улице ее откачала проходившая мимо врач и посоветовала сменить место жительства. В Новосибирске была работа, но семья снова оказалось на Алтае. Муж занялся ремонтом электропоилок для скота. Клавдия быстро поправилась и заведовала детским садом, а один из сыновей как-то раз привел домой одноклассника.
Мать мальчика была ударницей в колхозе, ездила верхом, но однажды лошадь понесла. Женщина вылетела из седла, одна нога увязла в стремени.
После этого она стала нетрудоспособной, и из колхоза мать троих детей исключили.
Клавдия поставила мужа перед фактом - своих четверо, но у них будет жить мальчик Леша, которого через пять лет она проводила в Горноалтайское училище, как родного сына.
Он писал ей письма и в одном спросил, можно ли ему называть тетю Клаву мамой?
В Балтабае растут розы мировых коллекций
Знакомые переехали в Казахстан. Говорили: там нет советской власти, а если где и есть – коммунисты не так лютуют. Клавдия отправилась в гости, а заодно - на разведку. Балтабай славился табачными плантациями, а по окраинам росли виноградники.
Переехали в 1964-м и поначалу работали на виноградниках. Построили каркасно-камышитовый дом, посадили огород, но председатель предложил Василию Борзихину место художника в клубе, а Клавдия Борзихина возглавила детский сад в соседнем Бирлике.
Только никакого садика не было – одно пустое здание. Ходила за четыре километра пешком на работу и столько же - с работы. Огораживала территорию, разбивала клумбы, покупала кроватки, посуду, горшки.
Потом ее направили наводить порядок в рабочей столовой. Заведовала несколькими точками: центральной столовой, филиалами в Бирлике и Енбеке, да еще в полях были люди. А когда студенты отрабатывали практику на табаках, в день кормили до полутора тысяч человек.
Когда развалился Советский Союз, вопрос – уезжать или оставаться? – для этой семьи не стоял. Ее дочь Ольга, физик по специальности, полюбила Балтабай, как только увидела плавающий в арыках спелый апорт.
На каникулах она трудилась на плантациях и получала больше, чем родители. А в 90-е, когда из Дендрария уезжали немцы, мать посоветовала дочери купить у них посадочный материал, бросить физику и уйти на землю.
Начинали со 137 кустов шиповника. Окулировочные ножницы Ольга, тогда уже Суздалева, по мужу, получила в подарок. Она возилась с колючими кустами, а мать окулировала их.
Теперь в Балтабае нет ни табака, ни виноградников. Но в огромном питомнике Ольги Суздалевой растут розы самых разных мировых коллекций, которые украшают клумбы наших городов.
Только никто, кроме близких, не знает, что идея питомника принадлежит бабе Клаве с Алтая. Она просто всегда знала: земля не подведет.
***
…А камень тот, где рубили головы, так и лежит на берегу Катуни. И трава не растет на политой кровью земле. Выжили только люди.
Фото автора и из архива К.В. Борзихиной.
