Айдос Сарым: Как цифровизацию съесть и либерализацию провести.
(Продолжение. В первой части известный политолог ответил на вопросы о последствиях хайпов сетевых активиствов и реакции властей на них).
-Оппозиция в нашей стране осталась? Она есть как институт и политическая сила?
- К сожалению, нет. Есть упомянутые «сетки», которые ничего кроме себя родных не видят и не замечают. В этом смысле соцсети сыграли с нашими гражданскими активистами и диссидентами еще бОльшую шутку, чем с властью. Все кричат в свои эхо-камеры и перестают видеть мир вокруг. Лайки и перепосты внутри этих эхо-камер создают ощущение невыносимой легкости бытия, культа правоты и одобрения. Да так, что люди и в самом деле начинают верить в свою «массовость», «народность», «актуальность». Каждый митинг, каждая акция протеста для них кажутся знамением, откровением, говорящим в пользу их правоты. Но как там было у классика: «Страшно далеки они от народа». Как и те генералы, они готовятся к прошлым войнам, они все еще борются с режимом Назарбаева двух-трехлетней давности. Поскольку наличная действительность и их хотелки не сходятся, они начинают генерировать свою «новую реальность», говорить и писать о «библиотеке», «двоевластии» и прочем. При этом реальность совершенно изменилась, произошло обнуление повестки. А коронавирус вкупе с мировым кризисом обнулил вообще всю повестку. Если и после окончания ЧП и карантина они продолжат твердить о «мебели», «библиотеке» и прочем, сама история, само течение жизни обнулит их самих и помножит на ноль.
- А АБЛЯЗОВ и компания?
- Аблязов – это такой ходячий «плутоний-238», ядерным оружием ему уже не стать, а токсичен до невозможности. У него тоже есть своя «сетка», которая работает на деструктив, распространяет откровенную чушь и ложь. Он в Париже-то 20 казахов-эмигрантов не сможет уговорить и посадить за стол, что уж говорить о стране. Его лайфы и стримы с каждым днем будут собирать все меньше и меньше зрителей, он будет дальше маргинализироваться. Количество дел и судов на него растет с такой интенсивностью, что и в Париже ему скоро станет тесно и некомфортно. Он ведь далеко не ХОМЕЙНИ: у него не получится как у аятоллы, вещая через сети, прийти к власти, да и морального авторитета у него никакого нет. Или устанет, или договорится, или закончит как Рахат АЛИЕВ и Борис БЕРЕЗОВСКИЙ. У него одна надежда: он надеется, что власть сделает какую-то чудовищно фатальную ошибку, которая обнулит его преследования. Собственно, поэтому он все больше и больше повышает ставки, говорит о крахе, голоде. Да, при всей падкости наших людей к громким словам, жестам, со временем все это тоже приедается. Когда ты вещаешь год, два, три, четыре, а ничего не происходит, со временем в твоей прогностике начнут сомневаться даже самые стойкие сторонники. А потом, как знать, может появиться новый «кумир», более голосистый, более эффективный и, самое главное, находящийся в стране! У нашего народа есть уникальное свойство: с легкостью кого-то сделать кумиром и возвести на пьедестал, а при случае тут же списать, назвав предателем или еще что-то. Не думаю, что зная все про Аблязова, зная его характер и бэк-граунд, кто-либо в здравом уме захочет сделать его своим «старшим» или «младшим» партнером. Те же ояновцы уже не помнят, кто такие ЖАКИЯНОВ, КАЖЕГЕЛЬЛДИН, не знают, не помнят, что было пять лет назад! Что уж говорить о следующих поколениях граждан и активистов.
Мое абсолютное убеждение: сегодня Аблязов для власти не представляет угрозы, он даже в чем-то удобен. Он представлял угрозу в 2001-м году, когда был частью этой власти и режима. Даже после посадки, года до 2008-го, он был опасен для власти, поскольку был частью системы. Революции, поверьте, начинаются и случаются только в том случае, если они поддержаны, профинансированы частью системы, олигархии и буржуазии. Да, народные массы, движущие силы – это все жутко интересно, но обычно подобное заканчивается лишь бунтом, иногда безжалостным и бессмысленным. Либо кровавым погромом вроде «кордайских событий». Все цветные революции имели предпосылкой не майданы и площади, а недовольство элит, крупного бизнеса, части правящего класса. Революциям предшествует именно элитный раскол, ситуация двоевластия, многовластия. Сегодня мы видим, что режим консолидирован, сосредоточен и собран как никогда раньше. Попытки снаружи навязать мнимое двоевластие, игры про «горку» и «библиотеку» - это самовнушение, но никак не физический факт. Аблязов, может, и читал ЛЕНИНА, штудировал, знает все про предпосылки 1917-го. Но сегодняшний режим это не про Николая РОМАНОВА «Кровавого».
- То есть у оппонентов власти вообще никаких шансов на предстоящих выборах?
- Ну, почему же? Шансы всегда есть, окно возможностей всегда может распахнуться, треугольник КАРПМАНА может перевернуться не раз. Самая большая проблема нынешнего активизма и диссидентства в том, что опять и снова делается ставка на «лидера», идет какая-то мышиная возня вокруг «настоящести» и «ненастоящести». Очень много мелкотравчатой игры, грызни, обвинений, пустословия. Надо к этому еще добавить какую-то поразительную зависимость от соцсетей, фейсбукозависимость, чудовищную мнительность и подозрительность. Объединяться нужно вокруг идей, нужно проявлять солидарность не на горбах личностей, а вокруг и на платформе ценностей. Иначе все это будет идти по кругу до бесконечности. Да, наша история оппозиции имеет еще мало хороших историй, но даже из имеющихся нехороших историй надо извлекать уроки. Если честно, то по степени нетерпимости и тоталитарности наши гражданские активисты дадут власти очков сто вперед! И до тех пор, пока нынешние игры в песочнице будут продолжаться, никакого объединения сил, консолидации не будет. Если люди не могут проявить терпение, уважение, эмпатию в отношении социально и политически близких людей, то о чем вообще можно вести речь? Если так, то новые партии и силы, которые будут формировать новую повестку дня после снятия режима ЧП, в ближайшее время не появятся. А новые партии и силы сейчас нужны, очень нужны!
- Между тем, власти принимают новые законы о митингах, партиях, а эта публика напрочь их не принимает, просят всего и сразу. Сегодня уже говорят о том, что президент ТОКАЕВ всех обманул, никаких реформ, мол, нет в помине. Как член НСОДа ты как это можешь прокомментировать?
- Понимаете, НСОД – это не партия, не движение, не идеология. Это консультативно-совещательный орган при президенте. Комментировать от имени НСОДа – это все равно что комментировать от имени автобуса, на котором надо проехать четыре остановки. Какая общая идеология может быть у автобуса или у его пассажиров? Поэтому, давайте я все же буду говорить за себя.
Формально, президент Токаев свое слово держит: парламент принимает законы, нормы, которые были озвучены им в послании и первом пакете политреформ, озвученных на заседании НСОДа. Если сравнивать прежние законы и нынешние, то даже самый лютый противник режима должен признать: прогресс есть. Этот прогресс недостаточный, но ведь и рая на земле никто никому не обещал. В ад бы не провалиться! За этот год я лично для себя понял одно: за любые, даже самые малые изменения надо бороться, спорить в кабинетах, ругаться на рабочих группах, надо сидеть над ворохами бумаг, до хрипоты, до гиподинамии, успеть два раза разочароваться и снова бороться, как ни в чем не бывало. Вода камень точит. Это и есть настоящая политика! Митинги, протесты, пикеты – это инструменты политики, а не смысл и цель политики. Это все средства обратить внимание на проблему, но еще не решение проблемы. У нас все перевернуто с ног на голову, люди путают цели, средства и смыслы. По большому счету, самая большая политика – это законы и бюджет. И законы, и бюджет связаны с бюрократией, бюрократическим режимом, который требует мало-мальских знаний, навыков, опыта и желания убивать кучу своего времени на чтение и вникание. Чтобы менять законы и влиять на бюджет, надо как минимум начать говорить с властью, надо признать ее существование. Анархо-синдикалистские, троцкистские наскоки, обвинения любого, кто говорит с властью, в предательстве - это тупик. Как мы видим, даже воюющие стороны имеют переговорщиков, налаженные линии связи, свои оговоренные понятия «добра и зла», обмениваются пленными, хоронят мертвых. У нас-то демактивисты чего носы воротят? Мы, что, находимся в состоянии гражданской войны? Повторяю: карантин и кризис все обнулили. Сейчас самое лучшее время для того, чтобы начать говорить друг с другом. Другого, более быстрого пути не существует. Демократические или оппозиционные силы, скажем так, серьезной силой пока еще не являются. Они не могут и не способны навязать действующей власти свою волю, сказать, хотим так, не иначе. Не начнут говорить, разговаривать, будут все время пролетать как фанера над Парижем, а решения будут приниматься без них.
- Звучит все это правильно, но как преодолеть самих себя? Опять же, как быть с разговорами о том, что «предали», «продались», «договорились»?
- Это не про политику. Власть, как бы мы к ней не относились, эта наша власть. Нельзя жить в стране и не соприкасаться с государством, госорганами. Если мы хотим влиять на власть, хотим отделить режим от государства, с властью говорить надо. Власть, по понятным причинам, всегда будет считаться с большими числами и силами. Если за тобой эта сила есть, она сама будет ходить и говорить. Но если за тобой этой силы нет, а есть самомнение, только «Бог и Конституция», то надо иногда начинать говорить первым. Надо проявлять эмпатию, надо иногда ставить себя на место других, пытаться понять иную логику, искать пространство не конфронтации, а компромиссов. По крайней мере, когда это касается правил игры и концептуальных вопросов. Повторяюсь: речь не идет о тупом подыгрывании, игре в поддавки, в одни ворота. Нет, напротив, этого не надо делать ни в коем случае. Это никому и не нужно! Речь идет об определении «правил игры»: прежде чем вступать в схватку, надо хотя бы определить, в какой именно дисциплине предстоит соревноваться. В истории было, и не раз, когда власть на шахматный турнир приходила со штангой или в боксерских перчатках. Но теперь, когда власть сама предлагает играть в шахматы, становиться в позу и грозить боксерским турниром, не имея при этом ни физической силы, ни подготовки, ни перчаток – архиглупо! К тому же, постоянное повышение градуса риторики, постоянные обличения и изрыгание проклятий – это тоже тупик. Это не высокое искусство, а жанр низкий, он быстро приедается. Чтобы держать себя и свою паству в тонусе, приходится риторику и громкость увеличивать, а пределы речи, словарный запас и набор синонимов – ресурсы не бесконечные. В истории нашей страны каждый такой сеанс запредельной риторики, как правило, заканчивался кровью. А сейчас мы вступаем в такой период истории, когда новую кровь – ни большую, ни маленькую – мы не потянем. Боюсь, при худших сценариях, даже можем распасться как страна и общество.
- То есть, получается, что сегодня классическая ситуация, когда «верхи не могут, а низы не хотят»?
- А без Ленина нам никак?
- Юбилей у него в этом году! Да и у Аблязова вроде агентурная кличка была «Ленин». Разве не так?
- Ну, Ленин «Ленину» рознь! Ну а если серьезно, то ситуация сегодня довольно интересная, но вовсе не революционная. Митинги, акции протеста проходят, но вовсе это не говорит в пользу того, что завтра режим будет решительно сметен. В отличие от демсил, власть пытается учиться и меняться, с разной долей успешности. Если мы говорим о «слышащем государстве», то не мешало бы говорить и о «слышащей оппозиции».
- Сейчас говорят, что «слышащее государство» уже не актуально. Нужно еще и «понимающее государство». Власть стала лучше слышать – это видно, но понимает ли она, что происходит?
- Самое необходимое и важное, как мне кажется, власть понимает. Меняется стиль управления, реакция на события становится сегодня просто моментальной, идет постоянное избавление от токсичных активов. Режим ЧП, карантин, нефтяной кризис, девальвация тенге – это все довольно сильные лекарства и средства, которые прочищают мозги получше любого митинга и очередного 999-го, последнего заявления или коллективного письма. Я не верю, что коронавирус кардинально все поменяет в стране и мире, человечество выйдет из него духовным и сильным. Я более пессимистичен, и считаю, что даже Вторая мировая мало чему научила человечество. Что уж говорить про «китайскую болезнь». В том же Китае в год сотни тысяч акций протеста происходят, Гонконг как шумел в течение года! Кто-то говорит про то, что режим СИ и компартии завтра падет?
Что же касается нашего общества, то оно довольно законопослушное. Объявили ЧП, ввели карантин – ничего, все сидим дома, закупили «гречу», туалетную бумагу, но сидим ведь в массе! Сегодняшние митинги и акции протеста они не столько против режима, а сколько за государство.
- Даже так?
- Именно так. Если не считать дежурных аблязовских «дней ненависти», которые собирают по 50 человек в трех крупных городах, все акции протестов и всплесков имеют адресатом власть, государство. Люди не говорят государству или режиму «уходи, ненавижу», они говорят: «делайте свою работу!», «выполняйте свои обязательства»! Только дурак или заточенный не увидит эту существенную деталь. Да, ситуация в стране стала в разы хуже, да, растет неравенство, бедность, но это еще не массовая нищета, не распад общества. Массовая нищета – как мы знаем, это очереди за бесплатным супом. Наша бедность – это все еще про то, что «деньги кончились, надо бы баксы разменять». Кончились бы все сбережения - на улицах такой бы шум стоял, что мама не горюй!
Понимаете, основные акции протеста пошли именно тогда, когда государство объявило, что «люди – это новая нефть» и раз за разом пыталось снять с себя социальные обязательства. Большинство наших сограждан хочет, в первую очередь, социальных благ, работу, доступные товары, хочет равенства и справедливости. Люди хотят меньше беспредела и коррупции. Но требует она это пока от властей. Никто пока еще массово не ушел в альтернативу, не наладил жизнестойкие, параллельные государству субституты и структуры. С последним лучше справляются криминальные группы, которые и с властью умеют договариваться, когда нужно. Люди, может, и ненавидят в душе «партию власти», но пойдут жаловаться туда, где есть ресурс, где можно получить что-то вещественное. По крайней мере, повторюсь, пока. Соответственно, завтра на выборах снова могут решить проголосовать желудком, а вовсе не сердцем или разумом. Это очень тонкий социологический и психологический фактор, который надо учитывать всем, кто интересуется и тем паче занимается политикой. Те же нашумевшие «42500» - это мало, но запомнится.
-У меня ощущение, что я говорю не с Айдосом Сарымом, а с Ермуханом ЕРТЫСБАЕВЫМ. Всегда у нас оппозиция не такая, как хотелось бы - и слабая, и глупая, и миллионы за ней не идут. Но мы же помним, как лидеров оппозиции «душили в объятиях». Сначала отлучили от ТВ, потом либо перекупили, либо закрыли печатные СМИ, мурыжили с регистрациий, забирали партии, делали активистам предложения, от которых те не могли отказаться - ты же сам во всем этом варился, твои публикации никуда не делись. Ты разочаровался в оппозиции?
- Я абсолютно рациональный человек, по-крайней мере, таким хочу быть всегда. Если я вижу: что-то не работает, не работает раз, два, три, четыре, то понимаю – это значит или надолго, или система. Значит, нужны другие методы и средства. Сейчас, когда власть «слышит» на порядок лучше, нуждается в экспертизе решений и привлекает экспертов к принятию политическихрешений, лучше заниматься именно этим. Это продуктивнее, иногда приносит гораздо больше результатов, нежели политика или публицистика.
Что касается разочарований, то оно есть. Когда находишься в процессе, многого реально или не видишь, или приходится бурно опровергать. Критики ведь стараются бить по очевидному, видному всем: если ты слеп на один глаз – скажут: «Кутузов», если лысый – назовут «Лениным». Я понимаю, что мои слова много кому не понравятся, но ведь я пишу очевидные вещи. Те, кто находятся в процессе, этого не скажут, будут бояться навредить себе. Невозможно ведь представить, что политик, который говорит о «народной поддержке», возьмет и скажет: поймите, простите, я, оказывается, слаб и нищ духом. Политика – это всегда про силу, про сильные эмоции. А все это подспудно несет и некоторое блефование и завиральность. Поскольку я сейчас вне процесса, то вполне могу себе позволить все это сказать. Надеюсь, что думающие люди все сказанное признают, хотя публично, по идее, должны накидать в мой огород пару центнеров камушков и помидоров. Надо встряхнуть наше поле, пустить элемент самокритики.
Мой личный, кровный интерес сегодня не связан с существующим полем. Уверен, что стране сегодня нужны правые, правоконсервативные проекты, которые будут фундировать и биться за радикальные экономические реформы, структурные реформы. Особенно сейчас, когда вся страна, вся демчасть, вместе с властью резко качнулись «влево».
(Окончание следует. В заключительной части - прогноз Айдоса Сарыма об уроках карантина и последствиях пандемии).
