По воскресеньям Ratel.kz традиционно публикует истории правозащитника Евгения Жовтиса из его жизни и юридической практики
На снимке: санкционированный митинг протеста против возможной передачи земли Китаю. Алматы, парк за кинотеатром «Сары-Арка» 30 января 2010 года.
Читайте предыдущую историю Евгения ЖОВТИСА «Старший брат лично следит за тобой».
Наше законодательство о свободе мирных собраний - всяких там митингов, шествий, демонстраций, пикетов - никакого отношения к международным стандартам не имеет. Об этом говорят все международные эксперты, его критикуют правозащитные организации и даже ООН, в лице Совета по правам человека и Комитета по правам человека, не говоря уже об ОБСЕ, и неоднократно рекомендовали изменить.
Месседж в строго отведенном месте
По нашему закону без разрешения собираться, чтобы против чего-нибудь протестовать или даже что-нибудь поддержать, - нельзя. За разрешением надо обращаться не менее чем за 10 дней. Это означает, что даже если что-то произошло, теракт какой, не дай Бог, или парламент вдруг принял закон об отмене выплаты зарплаты, граждане на это смогут публично отреагировать не раньше, чем через десять дней.
А если даже и разрешат, то только в одном или двух выделенных местах. Практически все местные маслихаты напринимали постановлений, которыми эти места определили. Сами эти постановления не имеют обязательной силы, потому что нет у маслихатов таких полномочий, но исполнительная власть - акиматы и полиция - и даже суды их используют как «высший закон».
И никого из власть имущих не интересует, что вообще-то люди обращаются за разрешением о проведении какой-либо акции в каком-то месте не потому, что им негде собраться. С нашими степями места для собраний столько, что хоть всем населением собирайся. Пикеты, митинги и демонстрации - это демократический способ отправления месседжа, то есть публичной передачи информации властям. Именно поэтому и существует очень важный принцип обеспечения свободы мирных собраний – «sight and sound», то есть «в пределах видимости и слышимости» адресата. Поэтому-то митинги, пикеты, демонстрации должны проходить на центральных улицах, площадях, возле зданий центральных или местных органов власти. Поскольку их адресат – власти и общество.
Есть связь между митингом и распространением венерических заболеваний?
В Алматы, например, местом для проведения собраний определён сквер за кинотеатром «Сары-Арка». То есть я недоволен действиями премьер-министра, а пикетирую киномеханика кинотеатра, который мне ничего плохого не сделал.
Кстати, выделение в населённом пункте одного или двух определённых мест для проведения собраний лишило граждан Казахстана таких его форм, закреплённых в Конституции, как демонстрация или шествие. Они предполагают, как минимум, перемещение от одного места к другому.
Лет 15 назад один чиновник нашего акимата, внимание которого я обратил на эту ситуацию, без раздумий сообщил мне о возможности ходить по кругу в сквере за кинотеатром, реализуя таким образом моё право на шествие и демонстрацию.
Вообще, помимо крайне репрессивного характера нашего закона о мирных собраниях, местные власти демонстрируют просто чудеса изобретательности в обосновании отказов в проведении собраний.
На востоке Казахстана местный акимат сообщил, что Конституцией запрещается разжигание социальной розни или вражды, а поскольку организаторы собираются провести митинг с критикой действий администрации области, это может привести к социальной розни между ней и гражданами. Железная логика!
На юге инициаторам митинга сообщили, что той же Конституцией запрещается проведение мероприятий, которые могут повлечь вред здоровью и нравственности населения. А поскольку в этом регионе существует угроза распространения венерических заболеваний, то в заявке на митинг отказано. Моё рациональное и весьма структурированное мышление не смогло постичь причинно-следственных связей митинга с распространением венерических заболеваний, абсолютно понятных, видимо, акимату. Ну не хватило у меня воображения представить, как это происходит на практике!
Голодовку на дому – запретить!
Но алматинский акимат поднялся здесь на недосягаемую высоту. Года три назад пенсионерка-инвалид Ф. написала туда письмо. О том, что больше не может мириться с невыносимыми социально-экономическими условиями своей жизни, И, если акимат не сможет ей помочь, она объявит голодовку в своей квартире. Помочь не захотели или не смогли, но на письмо гражданки ответили, сообщив, что отказывает ей в проведении голодовки без разрешения акимата (копия письма у меня имеется).
То есть чёрным по белому: голодовку на дому запретить! Акимат, правда, не сообщил, как он борется с необъявленными голодовками, которые происходят просто из-за отсутствия денег, но тем не менее…
Мы помогли изумлённой пенсионерке составить заявление в суд, но наши районный и городской суды встали на сторону акимата. Ну нельзя проводить дома голодовку без разрешения - и всё тут.
Деваться некуда, мы – в Комитет ООН по правам человека. По процедуре ООН он направляет нашу жалобу нашему же правительству: ответьте, уважаемые, на претензии. Обычно этой перепиской от имени государства занимается Генеральная прокуратура. Видимо, на этом уровне появился, наконец, здравый смысл. Кто-то в прокуратуре прочитал этот абсурд и распорядился принять меры.
Прокуратура опротестовала судебные решения, они были отменены, вынесено решение в пользу пенсионерки, и Республика Казахстан с удовлетворением сообщила Комитету ООН по правам человека, что инцидент исчерпан, а права пенсионерки на мирное собрание восстановлены.
В этот звук фанфар о торжестве демократии как-то не вписался судебный исполнитель. Дело в том, что он получил судебное решение о необходимости восстановить нарушенные права гражданки Ф. и встал в тупик. Ему осталось неясным, что именно он должен сделать: помочь пенсионерке организовать голодовку или устроить её для неё самому?
Фото: rus.azattyq.org.
