От войн и «больших» захватов заложников к точечным атакам и транснациональным сетям
Громкий теракт в Сиднее, произошедший во время публичного мероприятия, стал напоминанием о простой вещи: современный терроризм всё чаще «приходит» туда, где его не ждут, и проявляется не в виде длительных кампаний, а через одиночные или малые группы, действующие быстро и без предварительных сигналов.
Для постсоветского пространства эта логика не нова. Здесь терроризм развивался волнами - от системного насилия 1990–2000-х годов к редким, но по-прежнему политически и социально травматичным эпизодам. Снижение числа атак не означает исчезновения угрозы: она изменила форму и способы проявления.
Ниже - подробная, опирающаяся на проверяемые источники реконструкция того, как менялась террористическая угроза в странах СНГ и какие ключевые события определили её нынешний характер.
Общая картина по СНГ: спад зафиксирован, но неравномерен
Согласно Global Terrorism Index 2025 (Institute for Economics & Peace), Россия в регионе остаётся ключевой точкой риска (16-е место в мире). Украина занимает 45-е место и относится к категории стран с умеренным уровнем террористической активности, при этом часть эпизодов учитывается в контексте продолжающегося вооружённого конфликта. Казахстан, Кыргызстан, Грузия, Молдова и Туркменистан в последние годы находятся в группе стран с нулевым или близким к нулю зарегистрированным уровнем терактов.
При этом GTI фиксирует, что по региону Russia & Eurasia уровень терроризма существенно снизился по сравнению с пиком начала 2010-х годов. Основная доля смертей в прошлые годы приходилась на Северный Кавказ в России и отдельные эпизоды в Центральной Азии.
Ключевой вывод из этой рамки заключается в том, что терроризм в СНГ - не единая «региональная болезнь», а совокупность разных историй, где источники насилия определяются войнами, слабым контролем границ, миграционными и тюремными каналами радикализации.
Россия: терроризм как «долгая война» внутри страны
- Взрывы жилых домов 1999 года - старт новой фазы
В сентябре 1999 года серия взрывов жилых домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске была официально квалифицирована как террористические акты. Погибли около 307 человек, более 1700 получили ранения. Эти события стали формальным поводом для начала Второй чеченской войны.
Расследование и публичная дискуссия вокруг этих взрывов остаются спорными. В литературе и СМИ присутствуют версии о возможной причастности спецслужб, однако единого подтверждённого ответа в рамках правовой процедуры не существует.
- «Норд-Ост» (2002): захват заложников как инструмент давления
В октябре 2002 года около 50 вооружённых боевиков захватили театральный зал в Москве, где находились порядка 800 зрителей. Основным требованием был вывод российских войск из Чечни. По официальным данным, погибли около 40 террористов и примерно 130 заложников; при этом существуют альтернативные оценки, превышающие 200 погибших.
Этот эпизод стал одним из наиболее наглядных примеров «переноса войны» в гражданское пространство и показал, что объектом давления становится не государство напрямую, а общество.
- Беслан (2004): трагедия, изменившая контур безопасности
В сентябре 2004 года произошёл захват школы № 1 в Беслане. Погибли 334 человека, из них 186 детей, более 800 получили ранения. Теракт был связан с северокавказским подпольем и конфликтом в Чечне.
Беслан стал не только крупнейшей по числу жертв террористической атакой в современной истории России, но и глубокой социальной травмой, после которой антитеррористическая политика приобрела жёстко централизованный характер.
- Переход в 2010-е: транспорт и массовые пространства
В 2010-е годы тип атак изменился. Вместо крупных сетевых операций всё чаще происходили удары по транспорту и местам массового скопления людей. К числу таких эпизодов относится теракт в аэропорту Домодедово в 2011 году (37 погибших, 173 раненых), а также атаки в московском метро и петербургском метро в 2017 году.
- Crocus City Hall (2024): крупнейший теракт за два десятилетия
22 марта 2024 года вооружённая группа открыла огонь по зрителям в концертном зале Crocus City Hall и подожгла здание. По данным Следственного комитета РФ, погибли более 140 человек, свыше 500 получили ранения. Ответственность за нападение заявила террористическая организация «Исламское государство – провинция Хорасан» (IS-K). Российские власти сообщили о задержании предполагаемых исполнителей и пособников.
Центральная Азия: «границы и сети» вместо долгой внутренней войны
- Узбекистан: атаки конца 1990-х и начала 2000-х
Взрывы в Ташкенте 16 февраля 1999 года представляли собой серию подрывов заминированных автомобилей у правительственных зданий и рассматривались властями как попытка покушения на президента Ислама Каримова.
В 2004 году произошла серия атак и боестолкновений: весной - взрывы и столкновения с участием силовиков и боевиков (около 47 погибших), летом - атаки смертников на посольства США и Израиля, а также на здание прокуратуры. Причины этих событий связывались с деятельностью радикальных групп, включая Islamic Jihad Union, на фоне жёсткой религиозной политики государства.
Андижанские события мая 2005 года остаются эпизодом с конкурирующими интерпретациями: власти квалифицировали произошедшее как террористический мятеж, правозащитники - как расстрел демонстрации. Оценки числа погибших варьируются от нескольких сотен до более 700 человек.
Кыргызстан: Баткен и «взрывная дипломатия»
- Баткенские события 1999–2000 годов представляли собой вооружённые проникновения отрядов Исламского движения Узбекистана на территорию юга Кыргызстана. Они сопровождались захватами заложников и боестолкновениями с кыргызскими и узбекскими силовыми подразделениями. По официальным данным кыргызской стороны, в ходе этих событий погибли не менее 32 человек, включая военнослужащих и гражданских.
Наиболее тяжёлым террористическим актом на территории страны стал взрыв на рынке «Оберон» в Бишкеке 27 декабря 2002 года, в результате которого погибли 9 человек и десятки получили ранения.
Отдельным эпизодом иного типа стал взрыв у посольства Китая в Бишкеке 30 августа 2016 года, совершённый смертником. Погиб только нападавший, несколько сотрудников посольства получили ранения. Этот инцидент показал смещение террористической угрозы в сторону дипломатических и международных целей. Детали о конкретных организаторах в открытых источниках разнятся; в материале используются формулировки, зафиксированные в официальных заявлениях и публикациях международных агентств.
Казахстан: редкая статистика и «тяжёлые точки» 2011–2016 годов
В рамках GTI Казахстан относится к группе стран с нулевым или близким к нулю уровнем террористической активности в последние годы, однако в 2010-е годы в стране произошёл ряд резонансных эпизодов.
В мае 2011 года произошёл взрыв у здания Комитета национальной безопасности в Актобе. В июне 2016 года в том же регионе была зафиксирована серия вооружённых атак на оружейные магазины и военный объект, сопровождавшаяся масштабной спецоперацией.
Наиболее резонансным эпизодом стал теракт в Алматы 18 июля 2016 года, совершённый Русланом Кулекбаевым. В результате нападения погибли сотрудники полиции и гражданские лица. Атака была официально квалифицирована как террористический акт; Кулекбаев признан виновным и приговорён к пожизненному лишению свободы.
Эти события не переросли в устойчивую террористическую кампанию, однако стали важным сигналом уязвимости даже в условиях относительной стабильности.
Другие страны СНГ: редкие, но резонансные эпизоды
В ряде стран СНГ террористические акты носили единичный характер, но имели высокий общественный резонанс. В Южном Кавказе теракты 1990-х годов были тесно связаны с карабахским конфликтом и внутриполитическими кризисами. В Армении в 1999 году произошло печально знаменитое вооружённое нападение на парламент. В Азербайджане в тот же период фиксировались взрывы в транспорте.
В Беларуси, Украине и Молдове теракты происходили редко, однако отдельные эпизоды - взрыв в минском метро в 2011 году, взрывы в Днепропетровске в 2012-м, захват автобуса в Луцке в 2020-м - имели значительный политический и общественный эффект.
По Таджикистану зафиксированы эпизоды 2000–2010-х годов, включая нападение на иностранных велосипедистов в июле 2018 года, ответственность, за которое взяло на себя «Исламское государство».
Что именно изменилось: пять сдвигов
- Во-первых, терроризм в регионе сместился от затяжных вооружённых конфликтов к единичным, точечным атакам.
- Во-вторых, изменился характер целей: от внутренних объектов - к международным и дипломатическим.
- В-третьих, усилилась роль транснациональных джихадистских сетей и символических «брендов» вроде IS и IS-K.
- В-четвёртых, каналы радикализации всё чаще проходят через тюрьмы, онлайн-среду и малые неформальные сети.
- Наконец, низкая частота атак не означает низкого эффекта: даже единичные эпизоды в странах с редкой статистикой способны изменить правоприменение и общественную дискуссию.
Постсоветский терроризм был не самостоятельной историей, а побочным продуктом трёх факторов: войн, слабого контроля границ и транснациональных идеологий. Там, где войны заканчивались и государство возвращало управляемость, атаки становились реже, но не исчезали, а меняли форму.
Сегодня риск всё чаще выглядит как одиночный удар, попадающий в нерв - в массовое пространство, дипломатический символ или общественную травму. Опасность этой модели заключается не в количестве атак, а в том, что общество и государство склонны реагировать крайностями: либо отрицанием угрозы, либо её чрезмерной политизацией. История стран СНГ показывает: и отрицание угрозы, и её гиперболизация обходятся одинаково дорого.
Фото: скриншот СПЕКТР
