Кто будет вытаскивать страну из кризиса?
А что будет, если нефть упадет ниже сорока долларов? Судя по всему, власти даже не хотят об этом думать, так как на этой роковой отметке идеи выживания заканчиваются. Себестоимость добычи нефти мало того, что высока, так еще и непомерно раздута. Может статься, что из Национального фонда деньги начнут выкачивать те, кто их еще вчера перечислял. Впрочем, Национальный фонд могут потратить на выкуп акций экспортоориентированных предприятий под предлогом национализации, чтобы потом их снова продать тем же людям под предлогом приватизации, но уже дешевле. Правительство может оказаться перед жестоким выбором – либо продолжать выполнять свои социальные обязательства, либо спасать от убытков крупные предприятия. В середине 90-х правительство пожертвовало социальным блоком – были упразднены школы и больницы в глубинке, проведена пенсионная реформа, существенно сократившая количество пенсионеров и льготников. Дома культуры в селах продали на кирпичи - как утверждают злые языки, теми кирпичами и застроили столицу.
В 90-х было что разбирать. Тысячи людей кормились тем, что мародерствовали в брошенных моногородах и на военных полигонах. Оборудование и станки продавались в виде металлолома конкурсными управляющими предприятий-банкротов, окна и батареи растаскивали местные жители. Жители аулов меняли барана на бутылку водки или мыло. Собственно, так основное население страны и выживало до тех пор, пока после азиатского кризиса цены на нефть не пошли вверх.
Конечно, кризис, как утверждают умные люди, – это новые возможности. То есть умные люди изобретают, как потратить малые деньги так, чтобы страна начала подниматься без нефтяного допинга. Теперь весь вопрос в том, есть ли у нас такие умные люди даже не во власти, а в стране вообще? Последние лет десять в Казахстане проводилась такая жесткая селекция, что теперь умные люди предпочитают не высовываться в принципе, чтобы не оторвали голову. Слово «оппозиционер» стало едва ли не ругательством, политическая конкуренция задавлена на корню, благодаря чему в коррупции тонут все самые прекрасные начинания. Пресса тоже почти вся ранжирована в рамках госзаказа, что особенно помогает скрывать ежедневные коррупционные преступления.
И самое ужасное – непонятно, откуда возьмутся кризисные менеджеры, способные выстроить программу выживания при низких ценах на нефть и металлы. Несколько поколений студентов научилось грамотно разводить сессии, но в кризис эти знания не помогут - Всевышнего нельзя подкупить, а купить мировые биржи не хватит денег. Мы не добываем столько нефти, чтобы влиять на мировой рынок, наши металлы и руда с трудом находят рынок сбыта, а зерно остается под снегом. Российский рынок, ради которого мы пожертвовали экономическим суверенитетом, давит нас обесценивающимся рублем, из-за чего начали разоряться казахстанские предприниматели в пограничных областях.
Единственный способ вырастить кризисных менеджеров – это конкуренция. В открытой борьбе за место под солнцем - хоть в политике, хоть в экономике – появляются люди, способные на нечто большее, чем просто звонок агашке с просьбой развести ДТП со смертельным исходом или дать попилить бюджет. В конце 90-х прошлого века высокие посты в правительстве заняли 30-летние бизнесмены, в 2001 году это привело к бунту киндер-сюрпризов. Но за короткий период они провели реформы, плодами которых мы пользуемся до сих пор. Однако с тех пор решили не рисковать, и во власти остались только согласные с тем, что происходит в стране.
Теперь, в середине десятых, перед нами маячит перспектива снижения цен на сырье и неминуемого кризиса. Как выразился наш автор Денис Кривошеев, Национальный фонд - это скорее похоронные деньги, а не подушка безопасности. Локомотив EXPO, Универсиады и возможной Олимпиады, строительства горнолыжного курорта уже не остановить – есть риск, что значительная часть денег, отложенных на черный день, сгорит в костре наших амбиций. Я уже не говорю о необходимости выплачивать огромный внешний долг.
Но уже нет наследия СССР, и нечего будет разбирать на кирпичи. Мы не построили столько новых предприятий, которые можно было бы пустить на металлолом и разобрать по кирпичику, чтобы население могло продержаться на подножных кормах до следующего взлета цен, мы не восстановили поголовье скота и завозим мясо из-за рубежа, мы одеваемся во все заграничное, и нам остается только тратить остатки валюты на еду и одежду.
Но и это не так страшно.
Мы вырастили безынициативное поколение, которое едва ли сможет предложить блестящий выход из кризиса. Чтобы перераспределять средства Нацфонда, возникшие из шальных нефтяных цен, особого ведь ума не надо. Вот его и не осталось в стране.
Поэтому если цены на нефть упадут ниже 40 долларов за баррель и продержатся там несколько лет, придется либо начинать политические реформы, либо закручивать гайки до тех пор, пока не разорвет котел.
Как говорится в одном анекдоте: «Цены на водку поднялись. Мы-то, ладно, пожили, а вот за детей страшно…»
