Выход США из Парижского соглашения создаст только одну проблему: в ближайшее время из Америки нельзя будет получать деньги для финансирования зелёных проектов в развивающихся странах
Без экологической проблематики сегодня уже невозможно представить новостные выпуски, и звучат экологические и климатические новости не менее драматично, чем экономические или военные. Ratel.kz продолжает комментировать наиболее значимые события и тренды в этой теме. В январе этого года таких пока две: Всемирная метеорологическая организация (ВМО) подтвердила, что 2024 год стал самым теплым за всю историю наблюдений, а президент Дональд ТРАМП заявил, что запускает процесс по выходу Соединенных Штатов из Парижского соглашения по климату. Об этом мы побеседовали с известным экспертом Михаилом ЮЛКИНЫМ.
- Михаил Анисимович, всего-то пару месяцев назад мы с вами обсуждали невеселое для сторонников зеленой повестки явление в глобальных бизнес-процессах, которое назвали "углеродной "реконкистой". И вот удар по сторонникам еще конкретнее и сильнее: новый американский лидер выводит страну из Парижского климатического соглашения. Это не "контрольный выстрел" в климатическую повестку?
- Совершенно нет. Мне кажется, что среди всего, изрекаемого Трампом, стоит воспринимать серьезно, так это только то, что напрямую про власть. А все остальное - это в большей степени "ритуальные" политические телодвижения в "пакете" его первых громких заявлений. Выход США из Парижского соглашения, как мне кажется, создаст только одну проблему: в ближайшее время из Америки нельзя будет получать деньги для финансирования зеленых проектов в развивающихся странах. Но американский вклад в оговоренные для этого 100 млрд долларов до сих пор и был не так велик, а увеличение этого финансирования до 300 млрд долларов, о чем договорились недавно, предусмотрено только к 2035 году, когда уже никакого Трампа-президента не будет. Да, на ближайшее время, конечно, финансирование развивающихся стран просядет. Но давайте вспомним, что, когда Трамп в первый раз выводил Соединенные Штаты из Парижского соглашения, нашлась масса желающих, которые были готовы заместить США. Речь шла о региональном финансировании, или даже частными источниками. Кстати, обратите внимание, как после Конференции ООН по климату сформулирован финансовый аспект климатической цели. Там ведь не сказано, что правительства развитых стран должны обеспечить развивающиеся деньгами, а сказано, что, "при лидерстве развитых стран обеспечить доступ развивающимся странам" к таким-то финансовым источникам. Возможно, что такая формулировка возникла в тот момент, когда появилось понимание, что Трамп может и победить на выборах. Так же, как оно было и когда принималось Парижское соглашение, поэтому была предусмотрена масса оговорок, которые не позволяли Америке сразу выйти из него, там фактически был предусмотрен четырехлетний период. И теперь эта новая климатическая цель сформулирована так, что деньги на нее идут не из бюджета Соединенных Штатов, а как бы с помощью их при получении доступа к деньгам из всевозможных источников. Это – другая конфигурация. Ну, хорошо, допустим, что США в этом процессе нет, но остальные-то страны могут продолжать это делать? Например, помочь получить финансирование от Всемирного банка и других международных финансовых институтов. Организовать пул финансирования по линии международных банков развития, в которых эти правительства участвуют? Вполне могут. Можно создать специальные программы, платформы для финансирования проектов либо по декарбонизации, либо по адаптации в развивающихся странах, и это уже сегодня делается. Разработчики этой климатической цели предусмотрительно продекларировали все возможные пути, откуда 300 млрд долларов могут прийти в развивающиеся страны под такие проекты.
- То есть развивающиеся страны, при их желании делать свои экономики зелеными, без поддержки не останутся? Но для самих США выход из Парижского соглашения какой будет иметь эффект? Ведь страна – крупнейшая экономика мира, крупнейший эмитент выбросов и вне "Парижа". Это демотивирует кого угодно двигаться по пути декарбонизации.
- Уже не демотивирует, хотя бы потому, что в Евросоюзе работают над снижением углеродного следа продукции. Что касается самих США и решения Трампа: на федеральном уровне там никакой системы регулирования выбросов не было, зато была и есть система поддержки низкоуглеродных отраслей. Например, Закон об ограничении инфляции, который успел принять БАЙДЕН и который Трамп отменить не сможет. Он, фактически, о поддержке низкоуглеродных секторов в американской экономике за счет денег федерального правительства. Я подчеркну, что Трамп не может отменить его своим указом, он все равно действует независимо от воли и желания Трампа и от участия или неучастия США в Парижском соглашении. И, кстати – второй человек в новом истеблишменте Илон МАСК имеет массу выгод от этого закона, потому что документ прямо направлен на поддержку создания зарядных станций для электрических автомобилей. Будет ли он как бизнесмен поддерживать отмену такой нормы? Есть также целый ряд штатов, причем республиканских, которые просто лопатой деньги гребут благодаря этому закону. Например, Техас: он один из лидеров в США по развитию ветровой энергетики и одновременно по развитию дата-центров.
- А здесь какая связь с зеленой тематикой?
- Дата-центры очень чувствительны к вопросу, какую энергию они имеют на входе: им желательно, чтобы это была энергия зеленая, чтобы никто им не "тыкал в глаза", что они своим дополнительным спросом на электроэнергию способствуют изменению климата. Они очень к этому чувствительны, посмотрите, что делают крупнейшие корпорации, у них у всех есть климатические проекты. Google и Microsoft даже строят солнечные и ветровые электростанции, чтобы гарантировать, что потребляемая ими энергия хотя бы замещается. То есть они производят столько же энергии, сколько потребляют, как бы такой "своп" создается. А еще 24 штата и округ Колумбия имеют планы по декарбонизации и выхода в нулевые выбросы до 2030 года или даже раньше. Также примерно половина штатов имеют программы по созданию зеленых энергетических систем. Как демарш Трампа по поводу Парижского соглашения на все это может повлиять? Да никак.
Мне кажется, с его стороны выход из Парижского соглашения - это такой демонстративный жест: "Я обещал, что я выйду, вот и выхожу!". А на самом деле это все из разряда символических жестов, как, например, и про Канаду в составе США или про возврат контроля над Панамским каналом.
- Хорошо, если это так. А то есть повод напрячься. Но посмотрим на экологическую проблематику с другого ракурса. Вы упомянули, что "в Евросоюзе работают над снижением углеродного следа продукции". Эта тема тоже вызывает сильное беспокойство, насколько можно судить, во всех странах, кто экспортирует продукцию в страны Европейского союза. На фоне очень непонятных мировых и европейских экономических перспектив такой напряг особенно понятен.
- К сожалению, вокруг европейской инициативы по поводу регулирования импорта сразу было много недопонимания и масса разговоров. Например, что компании, например, российские, которые поставляют продукцию в страны ЕС, должны что-то платить в европейские бюджеты. Даже стали говорить о некоем налоге. Не думаю, что это было сознательное искажение, просто инструмент настолько необычный, что люди не поняли, как он работает. Правильно назвать его "углеродным регулированием импорта". И это на самом деле не отдельный самостоятельный инструмент, а часть более сложной системы внутриевропейского регулирования выбросов с помощью квотирования.
- Тогда поясните, как это все понимать правильно.
- В странах Евросоюза это выглядит так. Есть базовые отрасли, например, энергетика, которые уже покупают квоты, разрешения на выбросы, то есть прямо платят за это деньги. А есть промышленные отрасли, которые определяются как чувствительные, вовлеченные в международную конкуренцию. Если с ними в этом вопросе передавить, то потребитель предпочтет покупать аналогичную продукцию не у производителей Евросоюза, а у внешних поставщиков, у которых никакого углеродного регулирования нет. И тогда Европа потеряет инвестиции, рабочие места, часть своего промышленного потенциала, но при этом и общие выбросы меньше не станут, потому что производства, и даже более грязные, будут задействованы в других регионах мира. В Европе это называют "утечкой". И такие отрасли индустрии в ЕС долгое время получали бесплатные квоты на выбросы. Но когда в Евросоюзе приняли стратегию "Зеленый курс", в которой требуется сократить выбросы почти вполовину к 2030 году, это бережное отношение к тем отраслям уже не стало работать, надо, чтобы и они за выбросы платили. Но как тогда огородить внутренний рынок от поставки более дешевой продукции из вне Евросоюза, где регулирования выбросов нет? Для этого и была придумана идея углеродного регулирования импорта. Но каков ее смысл?
Платить за углеродный след импортной продукции должны не те, кто ее производит или поставляет в страны Евросоюза, а те, кто внутри Европы предпочтет импорт внутреннему производству. Это на них налагается обязанность декларировать "углеродный след" импортированной продукции, и в случае, если производитель в своей стране при производстве за углеродные выбросы не заплатил, тогда за них платит европейский покупатель. Тогда получается более-менее равноправная ситуация для всех участников рынка. Именно поэтому Всемирная торговая организация (ВТО) никогда в жизни не будет препятствовать внедрению такого механизма. А то звучали какие-то странные идеи, что, мол, можно подать в суд ВТО и она признает это протекционизмом! Этого не будет, потому что этот европейский механизм никого не поддерживает, он создает равные условия для товаров, произведенных там, где за выбросы надо платить, и там, где такого нет. Здесь нет мотива по поддержке национальных или региональных производителей в ущерб внешним поставщикам. Но это все еще настолько ново, что многие не разобрались и думают, что платить за выбросы должен будет поставщик.
- А что будет с поставщиком не из ЕС на рынок Евросоюза? Он ведь может разориться?
- Да, всем кажется, что поставщик должен будет сбрасывать цену. Но, во-первых, вне ЕС есть производители, чья позиция по выбросам выгоднее, чем у самых углеродо-"грязных" производителей в Евросоюзе. Для них такая система дает преимущество. Дальше: на самом деле для производителей из неевропейских стран, если они будут внедрять современные экологичные технологии, это не вызов и не проблема, а шанс: развивающиеся страны, в том числе в рамках климатического финансирования, могут за счет этих денег снизить свой углеродный след.
- Вам возразят, что такие слова - это "красивое обрамление" большой капиталистической хитрости…
- Об этом невозможно всерьез говорить, если знать реальные процессы в этой теме. Первым, кто понял, какие возможности дают эти новации, стал Китай: все последние десять-двадцать лет его экономическая политика была направлена на развитие низкоуглеродной продукции. И для конкурентоспособности на европейском рынке, и из-за понимания, что этот процесс будет расширяться. И это оказалось настолько неожиданным для европейцев, что они аж оторопели, и первой реакцией с их стороны было "а давайте мы ограничим китайские поставки в Европу, чтобы дать возможность и время нашим производителям развиться!". Изначально европейцы думали, что этот механизм углеродного регулирования через квоты даст дополнительный импульс и позволит компаниям резко нарастить низкоуглеродные производства, но этого оказалось недостаточно. И вот сейчас они, вслед за американцами, тоже приняли ряд законов, которые позволяют поддерживать такие производства в Европе так же, как китайское правительство это делает у себя, а американское – в США. В Штатах, как я уже говорил, это, например, Закон об ограничении инфляции. Вот таким образом углеродный след становится дополнительным фактором конкуренции на рынках, и не гипотетическим, не ради ESG, а ради получения реальных денег, потому что он получает денежную оценку. И это становится важнейшим инструментом декарбонизации в самой Европе и вокруг нее. Но за счет создания возможностей, а не обременений. Обременяют только европейского потребителя.
Фото: ecostan.rocks.
ПОДЕЛИТЬСЯ СВОИМ МНЕНИЕМ И ОБСУДИТЬ СТАТЬЮ ВЫ МОЖЕТЕ НА НАШЕМ КАНАЛЕ В TELEGRAM!
