Когда болезнь отступает, давая возможность завершить земные дела
Мы не умеем радоваться жизни. Нам всегда чего-то не хватает, и так уж мы устроены, что мы напрочь отметаем всё плохое, что может с нами случиться. Мы всегда думаем, что плохое будет с кем-то другим, но только не с нами.
А что-то случается с нами - мы сокрушаемся, думая, почему именно мы, именно я?! За что? Почему?
И если это проблемы, связанные с работой или нашим "гуманным" правосудием и так далее, то мы как-то ещё убеждаем себя в благополучном исходе. А если это болезнь? Неизлечимая болезнь? Рак, например?
Каждый реагирует по-своему. Кто-то сразу сдаётся, ломается, а кто цепляется за каждую секунду жизни, проводя все дни и годы в больничных палатах, тратя все свои сбережения.
Перед этим диагнозом все равны. Рак не щадит ни нищего, ни миллиардера. Рак даёт человеку около 5 лет на жизнь. "Показатель пятилетней выживаемости" - так звучит этот мрачный показатель. То есть, если ты прожил пять лет, то считается, что ты выздоровел. Но, к несчастью, у нас больше половины пациентов умирают, не дожив до этой роковой отметки.
Нет, кто богат или имеет власть (что у нас одно и то же) – те тщательно берегут своё здоровье, регулярно проверяясь в лучших клиниках мира, доставая и употребляя самые дефицитные лекарства. Они соблюдают диету, бегают по утрам, любую шишку или изжогу своевременно удаляют, доставая своим нытьём всех врачей вокруг. И никак не откажешь. Бастык, куда денешься? Но, увы… Рак непредсказуем.
Но я сейчас о другом. Мне повезло в жизни встретиться с Асетом, человеком полностью посвятившем себя искусству. Он был художником, творцом. Занимался организацией массовых мероприятий. Мы видим ведь только внешнюю оболочку праздников, как День города, Новый год и тому подобные. Там сотни, а то и тысячи людей ходят, танцуют, поют. Вспомните недавнюю олимпиаду в Токио. Так вот, всё это волшебство придумывают и режиссируют такие люди, как Асет. А таких людей, как он, кому доверяют такие мероприятия, оказывается единицы. Никто ведь их не знает в лицо, и они никогда себя не выпячивают.
Мы с ним смотрели концерт по телевидению, где пела наша отечественная дива. Я спросил, какова роль режиссёра в этом концерте? Асет начал комментировать: "Вот смотри, сейчас она отвернётся и пойдёт назад", - и точно, дива отвернулась и пошла назад. – А теперь она поднимет обе руки и пойдёт в сторону телекамеры", - и дива сделала точно так, как он говорил. "Как?" - удивлённо спросил я. "Да это самый примитивный и бездарный уровень режиссуры. Самый низший уровень!" - смеялся он.
Однажды он нашёл меня на работе и сказал, что дело срочное. Я бросил все дела и поехал к нему. Он показал свою шею. Там был целый пакет увеличенных лимфоузлов. Словно окаменелые гроздья винограда. Сердце моё "ёкнуло". Я сказал, что это очень серьёзно и что надо идти к онкологу. Он торопливо посмотрел на часы и раздражённо сказал: "Чёрт, как всё не кстати! У меня каждый день расписан! Впереди открытие фестиваля! Где твой онколог, надо быстрей!".
Я был крайне удивлён. С такими метастазами ему оставалось всего ничего! Я позвонил своему коллеге и направил к нему товарища. Диагноз был подтверждён сразу же. Начали стандартное лечение.
Однако не прошло и недели, как позвонил коллега и попросил приехать. Заподозрив неладное, я тут же помчался в онкологический центр.
"Слушай, поговори ты сам с ним! Он вообще неадекватный! Он не понимает тяжести своего состояния!" - с порога взмолился мой коллега. Асет никак не соглашался на стационарное лечение. У него, понимаете ли, встали все проекты, и без него никак!
"Ты в своём уме?! - начал я его отчитывать. – Тебе дураку лечиться надо! Рак у тебя понимаешь?!!!" - ругался я.
"Да знаю я, что такое рак, и знаю, что осталось немного! Но поймите вы меня, я не могу лежать тут! Мне надо все свои проекты доделать! Времени совсем мало, понимаете!" - кричал он нам в ответ. В общем решили держать его на амбулаторном лечении под его честное слово, что он будет регулярно приходить и принимать все предписанное ему лекарства.
И он приходил, выполнял все рекомендации. Но, что такое химиотерапия, надеюсь, вы знаете. Тогда и препаратов таких не было, как сейчас. С каждым днём Асет начал угасать. Начали выпадать волосы, он стал бледным и худым.
Потом он вдруг исчез. Телефоны не работали. Я обзвонил наших общих друзей, оказалось, что он уехал в Москву. "Правильно! За ум взялся значит, на лечение поехал", - подумал я и успокоился.
Однако он появился вновь через месяц, всё такой же бледный и лысый. Оказывается, он ездил договариваться по поводу какого-то оформления к своему проекту.
"У меня главный проект в декабре, я доживу, как думаешь?" - спросил он как-то. А на дворе был август, если не ошибаюсь. "Постараемся, но надо лечиться, Асет", - как можно уверенней ответил я, хотя сам мало верил.
Мы продолжили лечение. Я впервые как врач был в такой ситуации. Мы всеми силами продлевали жизнь человеку, для которого главным были его проекты, идеи. Каждый его день был расписан и казалось, что ему мало суток, чтобы довести до конца задуманное. Вокруг него куча людей, все заглядывают ему в рот и делают, что он поручает.
Мы создали ему все условия для работы. У него был свободный режим, так как он мог в три ночи соскочить и вызвать к себе своих ассистентов. "Пока я не могу ходить так, как раньше, но как только смогу, буду делать всё сам!" - говорил он им, употребляя какие-то термины, которые нам были непонятны.
К счастью, лечение дало положительный эффект, он стал есть и начал уверенней ходить. И, конечно же, помчался на свой объект. Я с ним встречался в неделю раз-два, потом ещё реже. Ему было некогда.
А тем временем наступил декабрь. К Дню независимости он провёл грандиозное мероприятие. Все были в восторге, говорят.
"Поступил новый проект из Украины! Там, вообще, бомба! Эрик, давай, лечите меня! Надо! У меня есть суперидея, да такая, какую ещё никто не делал!" - чуть ли не беря меня за горло, умолял он.
"Асет, стоп! Остановись! Что ты делаешь? Зачем тебе всё это? Ради денег? Славы? Зачем?" - спросил я его и увидел в его глазах такое разочарование, и этот взгляд стоит перед моими глазами до сих пор.
"Какие деньги? Ты про что? Это же моя жизнь, и я живу так все эти двадцать лет, от проекта к проекту, понимаешь? Вот смотри!" - раздражённо зарычал он, открывая свою папку, которую постоянно таскал с собой. Там были красивые рисунки людей, зданий, сооружений и много чего ещё. "Над этим я работал последние пять лет и ждал случая, и он пришёл, понимаешь? Мне надо дотянуть до июля! Помоги! Что за жизнь, если нет того, ради чего стоит жить и умереть? Какая разница сейчас или через 100 лет? Для меня важно только вот это, всё остальное – пыль, мусор, понимаешь?!" - как сверкали тогда его глаза! Столько в них было жизни! А ведь было ему всего около сорока.
"Ладно, постараемся", - пробурчал я в ответ. А что мы могли сделать? Мы продолжили ему лечение, брали анализы, давали лекарства. А он уже жил в другом проекте. Весной уехал в Киев. И больше я его не видел. Только в конце июля получил от него СМС-ку со словами: "Всё прошло грандиозно! Спасибо тебе!".
Уже прошло много лет. Я не знаю, где он похоронен. А может, жив? Нет, не потому, что я плохой друг, нет. Просто не хочу в это верить и убеждаться, что он уже в лучшем их миров, если такое есть, конечно же.
Он научил меня смотреть на эту болезнь совсем по-другому. Если в человеке живёт нечеловеческой силы жажда жизни, то, оказывается, болезнь отступает, давая возможность завершить ему земные дела. И к счастью, есть люди, которые живут не по общепринятым нашим меркам, а творящие свой мир, свет от которого делает наш мир светлей и чище. Как та же знаменитая четвёрка из Ливерпуля или же необычный паренёк из Америки, подаривший миру Интернет.
Так что берегите себя и хороших врачей, пожалуйста!
Фото: cancer-survivors.com.ua.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ И ЧИТАЙТЕ НАС В TELEGRAM!
